Живой алмаз Шаданакара

Как только появилось первое прожженное пятно на безоблачном небосклоне, и бесконечный поток темных сущностей хлынул, словно грязный ливень, клич о нападении пронесся по всем небесным странам и мирам. Множество чистых душ и ангельских крыльев бросилось на помощь. Битва разгоралась с каждой секундой. И в воздухе, и на широких перепадах кремлевских стен сражались тысячи светлокрылых. Они бесстрашно вступали в схватки с пепельно –алыми командирами отрядов передового зла (такой окрас соответствовал самому древнему и высшему рангу демонов), и со всем остальным темным войском. Стены Небесного Кремля сотрясали мощнейшие удары слабоумных рыфр. Они были гораздо сильнее любых таранов и направлялись не только в основания, но и гораздо выше. Первая рыфра мощь своего удара направляла в опору. Огромные глыбы откалываясь от древних стен, летели вниз, сметая все на своем пути. Следующая рыфра билась уже во впереди стоящую. Сила удара была не меньше, но поднятая им передняя рыфра, переносила всю его силу на более высокий участок стены. Далее по нарастающей. Ударяясь в друг друга, рыфры создавали как-бы постепенно возвышающуюся пирамиду, а по ней словно по пологому холму, на высоту крепостных сооружений стали подниматься черные реки тьмы. Им на встречу, по воздушным мостам затомиса летели огромные потоки просветленных душ. А когда соединившись, Свет и Зло взрывались боем, бесстрашию небесных жителей не было конца.

Весть о нападении, несясь по Шаданакару, будила благодатный мир. Многие ангелы прибывали спешно, прыгая в горячее противостояние прямо с разверзнутых небес. Белоснежные и алло – серые ореолы ангельских и демонических мечей, скрещенными шарами носились над сражением, то опускаясь, то вновь поднимаясь над смешавшейся массой. Увидев происходящее, Эйдан с воинственным криком бросился в бой и повел за собой остальных ангелов.

Каролина же сама, без чьей – либо подсказки, даже не осознавая, будто множество раз делала что-то подобное, подошла к заискрившему первыми лучами активации алмазу. Машинально набрав в раскрывшемся прямо перед ней графике – таблице определенные параметры, она погрузила свои руки в живую, твердо-эфирную плоть. Камень вспыхнув небольшим фейерверком, поприветствовал Кер, но тут же застыл в ошеломляющем потоке несомого в него из инфрафизических слоев Зла. Первый удар этого потока был настолько сильным, что Кер едва не потеряла равновесие. Она отшатнулась назад, но там предусмотрительно уже стояли Куар и Мерлин. Куар подлетела туда сразу за Керол, а Мерлин, не вполне доверяя колдунье, последовала за ней. Переломив начальный удар, Кер вдруг почувствовала в себе великий прилив энергии. Мощь внутренних и потусторонних сил, нерушимой стеной вставших на защиту алмаза, помогала ей. Силы множились, неистово рвались вперед, но Керол расходовала их не спеша, точными ответными ударами. Она все сильнее и сильнее погружалась в эфирную сущность камня, становясь с ним одним целым. Она практически перестала замечать творившегося рядом, но в тоже время смогла увидеть, что происходит там, где в настоящий момент находились другие копии алмазного чуда.

Сначала наша героиня очутилась в месте, откуда снисходил на нее могучий, помогающий бороться поток. Алмаз сиял там на всю мощь. Его окружали три прекрасные служительницы. Лики их были смутно знакомы, но конкретного события или имени Кер вспомнить так и не смогла. Мир алмаза был бесподобно красив, но другой, отличающейся от всего виденного ранее красотой. Белое, огромное, лучезарное солнце постоянно присутствовало на небосводе. Менялось лишь его местоположение. Иногда оно виднелось одним лишь своим краешком, но что – бы совсем скрыться – такого не было никогда. Приглядевшись, можно было заметить, что это уже не одно, о сразу несколько светил, накладываясь друг на друга, наполняют Синклит Мира своим светом. Здесь, в едином обществе соединялись все просветленные монады человечества, животных, стихиалий и многих других сущностей. Херувимы, серафимы, ангелы и остальные из Круга Света жили рядом. Керол внутренне ощущала, что первоначально это был их мир, и только затем, с увеличением числа просветленных, достигших его, слой этот стал общим домом для всех праведных сущностей. Именно поэтому он был другим. Совсем ничего человеческого, знакомого по Энрофу. Вокруг одно Небо! Небо и Солнце, а еще Облака! Вот из этих трех компонентов – цвела, сияла, возникала и вновь рассыпалась Жизнь. Нельзя передать словами, просто нельзя! Как картинки в калейдоскопе, Жизнь создавала саму себя! Секунда, мгновенье – новый узор, новые сущности, новая встреча – одно оставалось неизменным, как основа – бесконечное счастье!

Здесь, в Синклите Мира тоже шел бой! Темное воинство Гагтунгра, состоящее из одних лишь древних демонов, и возглавляемое им самим, прожигало повсеместно голубую бесконечность дня, черными огнедышащими островами. Ангелы и демоны, встретившиеся здесь в разгорающемся сражении, знали друг друга давно, с незапамятных времен. Тогда, до Великого низвержения, они были друзьями. Но страшный раскол заставил все последующие века вести меж собой жестокую, непримиримую вражду. Поэтому сейчас, когда Верховный Демон привел свое личное полчище – на защиту Синклита встали все – Прекраснейшие Серафимы, Легкокрылые Херувимы, Божественно – опаленные Власти, и многие, многие другие. Невиданный по масштабам бой был ужасен. Он расползался тлеющими углями – пузырями, вздувающимися и лопающимися под защитой Света. Нельзя передать словами, просто нельзя!

Но главным, что почувствовала, переносясь уже в другой слой Кер, было понимание, что Сущность Гагтунгра проявилась не только здесь. Он присутствовал в каждом мире Великого Сражения. А туда, где по своей сути не мог оказаться физически, Он готовился послать свое любимое творение – Антихриста!

Зарема 2078г

Зарема находилась в бреду горячки четырнадцатые сутки. Маленькая дочка росла, все также улыбаясь во сне, а мать не могла оторвать головы от подушки. Столько лет она шла к своей мечте. Столько сделала для этого. И вот сейчас, в тот самый момент, когда вот – вот мир рухнет к ее ногам, Зарема мечется в беспамятстве по кровати. Не рой ямы другому, попадешь в нее сам – правило не менее действенное, чем сама карма.

Когда тысячи людей вокруг страдало и умирало от внедренного ею вируса, сама предводительница была застигнута им же или чем то подобным, несмотря на множество предостережений и разработанную специально для таких случаев вакцину. Ей вакцина не помогла, вернее не помогла сначала. Она не видела, как теперь уже ее сторонники, обездвиженные и беспомощные, судорожно глотали пропитанный гарью газовых ударов воздух.

Жители внешнего круга двух огромных городов – крепостей «неприсоединенных» стали первыми жертвами яростной борьбы. Нет, они не умерли от газа. Появившиеся медицинские бригады должны были вколоть сыворотку противоядие и привести их в чувство. Но тут на головы медперсонала посыпался град пуль из внутреннего круга осажденных городов. Число жертв с обеих сторон стало расти в арифметической прогрессии. Боль, кровь, смерть и ужас застали врасплох тех, кто не сумел во время спрятаться в подземные катакомбы или за границу центральной части города, обустроенной в виде недоступной крепости. Зарема не видела этого, но перед ее духовным зрением открывались другие, не менее страшные картины …

Она увидела Шаданакар, весь целиком, в гирлянде миров, поднимающихся из тьмы к свету. Она снова увидела Джаннат, только отдаленно, она увидела еще множество Затомисов, ожерельем распластанных у подножья Аримойи. А там, над ней, над прекрасной лазурной страной, объединяющей все цивилизации и Затомисы, горел величественным светом великий Синклит Мира. Зарема узрела, как черный угар Гаашвары, поднимаясь вверх, окутывает лестницу миров. Пред нею раскрылся Затомис Небесной России, где уже шла страшная битва. Безумные чудища, набегая друг на друга, образовывали огромные живые кучи, которые заканчивались у вершин стен небесного града. Вверх по кучам взбирались нескончаемые потоки черных тварей. Как ни странно, женщина их узнавала, потому что довольно точные описания этих сущностей уже существовали в Энрофе, просто им мало кто доверял. Были и другие, о которых никто никогда не знал и не описывал. Нечисть, захлебываясь собственной ненавистью, как саранча ползла и ползла вперед.

Вот уже могучие стены были преодолены, и черно – пепельный океан, хлынул рваным круговым потоком вниз, на улицы и сады, затапливая собою все вокруг. Жители и защитники Небесного затомиса сражались неистово и в воздухе, и на земле. Убить ангелов, нечисть не могла, могла тяжело ранить, обездвижить, пленить. Убить небожителя было очень трудно, но возможно. Человеческая монада, конечно, не умирала совсем. Она возрождалась в Олирне и вновь начинала восхождение. Уничтожить же демоническую сущность (кроме высших демонов) для ангелов особого труда не составляло, для обычного жителя было так же возможным, но требовало огромного количества сил. Небо, прожженное тысячами дымящихся ран, искрило от скрещенных световых мечей ангелов и демонов. Помощь спешила со всех Затомисов. Множество светлокрылых, переносило для быстроты перемещения, жителей своих небесных стран, и с высоты они, солнечным дождем заливали темный океан внизу. Там где проливался такой божественный дождь, дьявольское море превращалось сначала в озера, затем в лужи, а затем и вовсе иссыхало. Свет и Тьма, жизнь и смерть с попеременным успехом наползали друг на друга.

Подобная картина была везде, куда поднимающийся черный дым, устремлялся могучим потоком. Он дотянулся даже до Синклита Мира. Несколько жирных пепельных щупалец, прожгли солнечный небосклон, и пульсируя, изрыгали демонических клонов в несчетном количестве.

Но страшнее всего было в Аримойе. Тьма жгучей удавкой сжимала кольцо вокруг благословенной объединяющей страны. С одной стороны она почти дотянулась до центрального Храма, откуда Божественная Звентана должна была подняться для проявления в Синклите Мира. Но в небе вспыхнул отблеском мечей большой отряд ангелов, под предводительством уже знакомого ей Ридвана. Бой, страх, ужас, смерть – те же самые, что в Энрофе, только гораздо масштабнее и трагичнее, хлынули в сердце предводительницы электрическим током, и поразив его, заставили очнуться.

Лешка 2014

Лешка пришел в себя в сырой холодной камере. Как он смог выжить, просто не укладывалось в голове. Все внутри болело так, будто его пропустили через мясорубку. Свет тонкими лучиками проникал сквозь зарешеченное окошко. Он совсем не грел, но все равно было так хорошо видеть хоть что-то. Юноша пытался вспомнить где он, кто он, откуда, но в голове была только пустота немая и безучастная. В камере он был один, и это явно была камера – с решеткой на окне и запертой снаружи дверью. Нет, Алексей не потерял память совсем. Он осознавал какой сейчас год, понимал что находится на Украине, причем отчетливо понимал на какой Украине – бесчинствующей и кровавой. Осознавал, что по-видимому в плену, но вот вспомнить себя, родителей или еще что-то личное никак не получалось.

Дверь загремела, противно скрипнула и приоткрылась. Чуть пригнувшись, вошел молодой парень и громко произнес: «На выход». Лешка вставал медленно, сил совсем не было, ноги тряслись и подгибались. От неудобного движения нестерпимо заболело перебинтованное плечо, но пришедший за ним человек, совсем не обращая внимания на его стоны, еще раз повторил : «На выход», и подтолкнул в спину.

Коридоры по которым он шел были темными и узкими. Стены отделаны почерневшей от времени штукатуркой «под шубу». Свет горел лишь в начале и в конце, и когда он, наконец, туда дошел, то очутился в просторном фойе с несколькими кабинетами. Его завели в один из них. В комнате находилось два человека, одетых по гражданке. Первый, который сидел за столом, предложил присесть на стул, второй же, не дожидаясь пока он это сделает громко спросил:

– Фамилия, имя, отчество, где документы?

Алексей ответил спокойно, не отводя глаз: – Я не знаю, я ничего не помню».

– Вообще ничего? – переспросил второй.

– Вообще -ответил Лешка.

– Хорошо, вы не знаете кто вы, может вы помните, где вы? – вступил в разговор первый.

– Да, помню, я на Украине – так же спокойно ответил Лешка, но тут же получил первый оглушающий удар и свалился со стула.

– Откуда приехал? Где твой паспорт? Где получил ранение? Отвечай! – второй орал так, что слюна брызгала в разные стороны. Несколько капель попали Лешке на лицо, и тот брезгливо вытер их рукой.

Сидящий за столом, остановил второго жестом, и повторил гораздо спокойнее:

– Где ваши документы? Фамилия, имя, отчество, возраст, цель заброски?

Алексей тяжело встал, и сев на стул произнес:

– Я ничего не помню! Покажите меня врачу. Он подтвердит.

– Цель заброски? – снова завизжал второй. – Врача тебе значит, хорошо, я тебе устрою врача, к нацикам пойдешь, они тебя вылечат!

Фраза закончилась очередным ударом, потом еще и еще. Первый позвал кого – то и они стали лупить с двух сторон, поочередно, в раскачку, прикладами. Справа, слева, справа, слева.

Первый в этот момент упорно повторял одно и тоже: «Фамилия, имя, отчество, цель заброски?». Сколько это продолжалось сказать трудно, затем последовал удар ногой в живот, и Лешка потерял сознание. Очнулся снова в камере, боль была такая, что она просил Бога только об одном – снова оказаться в бесчувствии. Рядом появились соседи. Один затравленный , как зверек. Говорить совершенно не мог. Сидел молча, уставившись в одну точку, бесшумно перебирая губами. Другой был лежачим. Все тело его, черное от синяков и кровоподтеков было изрезано шрамами от раскаленного ножа. На груди огромными буквами выжжено «сепр», а сзади, в нижней части спины и на ягодицах – фашистская свастика. Третий тоже лежал, охая и стоная от боли. Ребята познакомились, но общались поначалу мало. Затем сблизились, все кроме молчуна, и стали переговариваться шепотом.

Лешке рассказали о зверствах «нациков». Как с них четыре дня не снимали мешок. Как держали в раскаленных ящиках, без воды и движения. Как пьяные, озверевшие ублюдки расстреливали каждого третьего в ряду, или устраивали показательную казнь, выбирая одного и забивая его на глазах у других до смерти. Лешка честно признался, что ничего не помнит, ни где был раньше, ни как сюда попал. Они сказали, что ему здорово повезло, потому что тех, кто не приходил в сознание, сразу добивали.

День сменялся ночью, ночь днем. Жизнь тянулась от допроса к допросу. Боль стала настолько привычной и нескончаемой, что хотелось сделать хоть что – то, лишь бы избавиться, выключить ее навсегда. Память не возвращалась, но палачи со временем стали чуть гуманнее, наверное, кто – то из подсадных донес, что он и правда ничего не помнит.

Так прошло пять месяцев, пока в один хмурый, осенней день, он снова не очутился на допросе, но теперь уже в подвале, в комнате без окон и мебели. Допрашивали те же. Тот, кто поспокойнее, сразу же сунул ему в лицо ксерокопию его российского паспорта. – «Колосов Алексей Иванович, уроженец города Екатеринбурга, 1989 года рождения, себя узнаете?

Алексей ответил не отрывая глаз от фото:

– Не знаю, может и я, вроде похож.

– Не сомневайся, похож. Вас Алексей Иванович разыскивает жительница села Изварзино, Самойлова Анна Павловна, 1994 года рождения, не припоминаете?».

– Нет – качая головой, ответил Лешка.

– Как вы, житель Российской Федерации объясните свое появление на территории Украины. Как вы объясните наличие у вас боевого ранения, и кроме того, обмундирования ополченцев?

– Да какое обмундирование, защитный комбинезон, такие везде продаются. А почему на Украине появился не помню. Может у меня родня тут…

– Может и родня – вступил в разговор второй, и тут же, резко ударил в челюсть. Лешка упал, ударившись головой об стену. Потекла кровь.

– Ты что нас сука столько времени за нос водишь. С какой целью прибыл на территорию Украины? Где воевал? Батальон? Отвечай, мрась, или точно пристрелю!

– Погоди, Петро, он же герой, вишь не сдается. – снова вступил первый – Ты курицу его приведи, может ее увидит, и память вернется!

– Точно, Сашко, как я то не дотумкал. Голова!

Открыв железную дверь, он прокричал конвойному:

– Веди молодуху, щас весело будет! Те десять минут, пока женщины не было, первый не отходил от Алексея, постоянно пиная и приговаривая: – Щас мы посмотрим, какой ты герой, щас мы посмотрим..

Двери пыточной вновь распахнулись, и конвой завел молодую девушку, лет двадцати, двадцати трех. Она была сильно избита, с кляпом во рту, и в изорванной в клочья одежде. Ее поставили прямо перед Алексеем с одним вопросом :

– Что узнаешь? Смотри сука, узнаешь?

Дальше, теже конвойные оттащили ее за волосы в другой конец комнаты и стали бить – кулаками, ногами, по лицу, по груди, без разбору. Пока били, первый стоял над Лешкой, и продолжал с издевкой повторять: