Восстанавливая равновесие

– Миллион долларов за всё! – наконец выдал конкретное предложение коллекционер.

Дураком в денежных вопросах Хайнс Штольц не являлся. Он вступил в торг.

– Восемь. Полагаете, я не знаю ценности коллекции моего зятя? – на самом деле, он её знал. Два оценщика, независимо друг от друга, вынесли вердикт «ерунда полная, хаотичное собрание мусора разных эпох». Но почему бы не поторговаться с идиотом?

Девица охнула, прикрыв рот ладошкой, задёргала шефа за рукав. Глаза того стали совершенно безумными.

– Я хочу это! Хочу! – начал он почище мартовского кота, хватая то одну, то другую из фигурок. Штольц бдительно наблюдал, чтобы чокнутый миллионер не вздумал припрятать какую из них в карманы.

Девушка показала четыре пальца.

– Столько – и конец.

Штольц захлебнулся от жадности. Нет уж, герр миллионер, всё только начинается! Ваши счета стонут от переизбытка на них денег, а вашим мозгам нужен хороший урок!

Скрипнула дверь кабинета. Штольц недовольно дёрнулся, но, узрев входящего, сменил гнев на милость. Шикарная, неподражаемая, как кинозвезда, Надин озаряла своей красотой самое захудалое помещение. За руку она вела одетую и причёсанную, словно кукла, Бриттен.

– Хасс, ангел мой, – заворковала Надин, – не помешаем? Ты помнишь, что мама ждёт нас на чаепитие? Автомобиль уже прибыл.

Глазёнки Бриттен вспыхнули любопытством при виде странных типов в кабинете дядюшки, пришлось всех представить.

– Герр Берндт очарован коллекцией твоего папы, Бриттен…

– Тьфу, чушь и монстры! – девчонка сплюнула.

– Не сбивай цену! – одёрнул её Хайнс. – Фройляйн Пеппи, то ли домашняя зверушка, то ли ихняя секретарша…

Женщины весело переглянулись с девочкой за спинами мужчин. Штольц про весёлую героиню Астрид Линдгрен явно не читал, и поиздеваться над ним удалось безнаказанно.

– Эта пленительная дама – Надин Алессандрос. О, я бы хотел представить её уже своей невестой! Но увы, приятная процедура сватовства мне только предстоит.

Надин по-кошачьи улыбнулась, повела плечами. Миллионер оглядел её без всякого интереса.

– Коллекция лучше. В женщинах вообще нет никакого прока.

Щёки Надин вспыхнули, секретарша нервно захихикала. Однако не стала извиняться за патрона. Понимала, видимо, что это бесполезно.

– Моя племянница Бриттен.

– Здравствуйте, – девочка сделала книксен с невиданной для неё скромностью. Штольц уставился на племянницу во все глаза. Заболела, наверное.

– Дорогой, нам пора ехать, – со сладкой настойчивостью повторила Надин. В их присутствии Хайнс не хотел обсуждать стоимость коллекции. Рано было девчонке знать, что он распродаёт вещи её отца.

– Позвоните мне завтра, фройляйн. Думаю, мы договоримся.

Надин Алессандрос увлекла своего жениха под локоть по коридору, не давая даже взглянуть назад. Хайнс не видел, как Бриттен показала Черил большой палец, узнав её в чудной фройляйн Пеппи с косичками, а та в ответ пихнула в ладошку девочки скомканную записку.

Надин с Хайнсом уехали, дворецкий проводил гостей, а Бриттен, оставшись в одиночестве, смогла воспользоваться инструкциями и поговорить по онлайн-видеочату с братом. Она не плакала больше, нет. Выплачется, когда всё закончится, когда они будут вместе. А пока она улыбалась.

Глава 42

Скромный домик госпожи Алессандрос оказался двухэтажной виллой в предместье Лозанны, со штатом прислуги и собственным садом. Хайнс Штольц был в курсе, что это не собственность матери Надин, всего лишь аренда, но одобрил привычку жить на широкую ногу. Ему самому она нравилась, и последний год, благодаря бесконтрольной опеке над Бриттен, он мог себе многое позволить. А теперь и такую невесту, как Надин Алессандрос.

Шикарная женщина ответила на его восхищённый взгляд своим снисходительным. Такие леди обходятся недёшево. Такую не получишь в собственность, не побьёшь за измену, их покупают на время, носят на руках и постоянно благодарят, разумеется, не словами. А уж разбирается Надин в бриллиантах получше любого ювелира. С мутным камешком или меньше трёх карат к ней и не подходи. Кольцо для помолвки она выбирала самостоятельно, снабдив Хайнса запиской с адресом ювелира.

Автомобиль подкатил к дому, Надин прищёлкнула языком, когда Хайнс замешкался, застряв в дверце. Но когда поклонник согнулся, протягивая руки, её улыбка снова сияла для него. Политика кнута и пряника. Хайнс Штольц вообще в качестве ухажёра нравился Надин. Обожал её, стиснув зубы, справлялся с приступами жадности, поддавался дрессировке. Слишком толстый? Похудеет ради неё! Жаль, что деньги не его и перейти к нему могут только через убийство Хела и Бриттен. Амбициозность и лень Надин постоянно сражались друг с другом. Нет уж, пусть малыши живут. Она другого себе подберёт богатенького… только жаль уже сделанные наработки. Открыть Штольцу правду о его племяннике, вступить в антизаговор? Надин приходила в ужас от этой мысли. Такие хлопоты!

Важный дворецкий с поклонами проводил их к хозяйке дома. Диандра встретила потенциального зятя в блеске своих драгоценностей, самомнения и красоты. Сочетание умопомрачительное. Во всяком случае, Штольца, привыкшего к элитным женщинам, оно сбило с ног. Чаепитие из веджвудского фарфора, с крохотными сандвичами с огурцом – по два на брата, но ведь не жрать он сюда приехал! – протекало очень мило. Диандра не знала немецкого языка, но за её спиной маячил бледный молодой человек, которого она называла Игнасиус, он и переводил слова Хайнса на греческий. Величественно выслушав комплименты в свой адрес, Диандра приняла подарок – усыпанный бриллиантовой крошкой браслет, выслушала отчёт о финансовой состоятельности просителя руки её дочери. Дала позволение ухаживать за Надин, дату помолвки обещала согласовать с дочерью, хотя Штольц больше одобрил бы конкретику. Он собирался настаивать, маленькая ручка Надин остановила его. Глаза, сияющие звёздами в полночном небе, губы цвета кораллов шепнули «Скоро!», суля ему рай. Штольц вновь впал в нирвану.

В гостиную тенью скользнула служанка.

– Госпожа, для вашего гостя принесли письмо.

– Кто? – Хайнс вскочил.

Надин мило надула губки, её мать неодобрительно покачала головой, однако до Штольца не дошло, сколь сильно он нарушил этикет. Первое и единственное слово принадлежало хозяйке дома.

Служанка испуганно таращила глаза.

– Какой-то тощий парень, вроде курьер.

Штольц вырвал из её рук конверт.

– Никто не знает, где я… – распечатал его, раскрыл лист. – «Милый брат, спешу сообщить тебе о нашем скорейшем возвращении».

И тут Хайнс Штольц завизжал. Почерк принадлежал Лорне Гедлер.

Глава 43

Конечно, ни одна из этих великосветских дурёх не поняла смысла полученного им письма. Диандра просто разгневалась, на шипящем своём языке приказав дочери выставить жениха вон и не принимать в доме, вплоть до возвращения в разумное состояние. А браслетик-то с бриллиантами не вернула, красивая вобла! Надин погасила звёздочки своих глаз, поджала губки и проводила Хайнса до двери с выражением оскорблённой монашки, у которой спросили о цвете её трусов. Секретарь маячил в шаговой доступности, на случай, если безумный гость надумает поцеловать госпожу Надин. Штольцу было не до поцелуев. Откуда это письмо? Возможно ли, что Лорна его написала давно, до той поездки, в которой она погибла вместе с мужем, а кто-то сейчас нашёл и решил подшутить над ним, Штольцем? В таком случае это могла быть Бриттен, она одна. Но ведь девчонке не известно, что гибель родителей была запланирована. Он ей покажет, как шутить с дядюшкой!

Хайнс вернулся домой – а там новый сюрприз. Бриттен уехала. Дворецкий, в обязанности которого входило не выпускать девчонку без визы дяди из дома, растерянно продемонстрировал записку с его подписью. «Привезти девочку Гедлер ко мне, адрес у водителя. Штольц». Он даже не поленился якобы прислать за Бриттен автомобиль – чёрный «крайслер» с испачканными грязью номерными знаками. Хайнс растерялся – как наказать дворецкого, которого он год натаскивал подчиняться безоговорочно воле хозяина? И заявлять ли в полицию о похищении Бриттен?

Махнул, в конце концов, рукой на то и на другое. Потребуют за девчонку выкуп – тогда подумает. А может, и лучше, если её убьют чужими руками. Какой от неё прок? Надин не потерпит в доме конкурентку, даже если вроде бы сдружилась с ней. Это ж оплачивать племяннице пансион до совершеннолетия, потом отчитываться в управлении её имуществом. Пусть лучше её… убьют. Прости своего дорогого дядюшку, малышка Бриттен.

Штольц раздевался торопливо, срывая с себя одежду и разбрасывая её по ковру. С такой же спешкой проглотил стакан виски, принесённый ему дворецким. Начиная уже пьянеть, хихикнул: вот парадокс – дворца нет, зато есть дворецкий. А как ещё называть управляющего хозяйством простенькой швейцарской виллы? Ну, не такой уж простенькой, сестра оставила брату хорошее наследство… правда, через спины своих щенков… нет бы ей оказаться бесплодной…

Хайнс Штольц захрапел. Снились ему горы, залитые кровью, продолжающий управлять автомобилем с простреленным черепом зять, белокурая Лорна… От шёпота, от толчка, от дуновения холодного воздуха открыв глаза, не до конца понимая, проснулся он или спит, Штольц смотрел на прозрачный силуэт женщины в белом в проёме окна. Длинные волосы цвета луны скрывали лицо гостьи, но Хайнс откуда-то знал, это Лорна и она грустит.

– Зачем же ты так с ними, братик? – продолжила свой шелестящий, не в половину – в одну восьмую нормального голоса, монолог гостья. – Разве плохие у меня дети? Не-ет, они хорошие. А ты Хельмута сначала в могилу свёл, теперь о малышке не позаботился.

Ледяной мокрый ужас пополз по ногам и рукам Штольца, налитым свинцовой тяжестью. Призрак печально качал головой.

– Всё равно же умрёшь скоро. Попадёшь к Творцу всего сущего, а тут оправдывайся…

Штольц булькнул горлом. Сердце у него всегда было здоровое, а то бы уже кони двинул.

– Здесь хорошо, Хайнс, ты не бойся. Раскаешься, а Господь простит…