Падальщики. Книга 2. Восстание

Перед нами всплыла голограмма врага. Коричневый шар с кучей присосок на поверхности, а внутри светится ядро со смертельной начинкой, точно ящик Пандоры.

– Это ДНК-содержащий вирус, его репликация производится посредством ДНК-полимеразы. Вирус начинает свою работу с первых же секунд после попадания в кровеносные сосуды человека. Стандартный алгоритм заражения здоровой человеческой клетки демонстрируется перед вами.

Голографический видеоролик показывает, как коричневый шар с многочисленными усиками крепится к усикам голубой клетки, испещренной многочисленными зубцами разной высоты.

– Здесь можно рассмотреть строение клетки вируса. Его вирион состоит из нескольких тысяч различных молекул белка, в центре видно ядро, содержащее двухцепочечную молекулу ДНК. Ядро окружено капсидом из точно подогнанных друг к другу правильных белковых капсомер. Капсид, в свою очередь, окружен наружной оболочкой – липидной мембраной.

На этой минуте сзади слышатся первые зевки.

– Вирион цепляется за рецептор на поверхности Т-лимфоцита, после чего притягивает к себе клетку-мишень, сливается с ее мембраной, и внутреннее содержимое вириона проникает внутрь клетки. Далее следует интеграция вирусной ДНК в ДНК клетки-хозяина, и последующее созревание и отпочковывание новых вирионов. Поражение Т-лимфоцитов в первую очередь очень важно для вируса, поскольку эти лимфоциты отвечают за выработку иммунного ответа организма. Как только вирус внедряет свою ДНК в ДНК Т-лимфоцита, клетка теряет способность распознавать и уничтожать чужеродный антиген.

Красочная картинка перед нами демонстрировала каждую деталь процесса заражения клеток: коричневый шар порабощал голубой Т-лимфоцит и обращал его в свою армию.

Картинка сменилась на увеличенное изображение кровеносных сосудов с целой толпой несущихся, сломя голову, словно торопящихся на распродажу, пухлых круглых клеток. Голубой лейкоцит, желто-зеленый тромбоцит и красный эритроцит.

– Эритроциты – это красные кровяные тельца, отвечающие за транспорт кислорода в организме. Они не имеют ядра, прописать в нем свою ДНК-программу вирус не может, поэтому он нашел создающий его механизм, куда можно внедрить новую генную последовательность.

Картинка сменилась на изображение увеличенного среза тазовых костей, внутри которых ярко выделялась красная фиброзная ткань, пронизанная сосудами и спрятанная под слоями остеона и губчатого вещества.

– Костный мозг, – прокомментировал картинку Кейн, – это орган, отвечающий за процесс кроветворения в живом организме. У человека он располагается, в основном, внутри костей таза, ребер, черепа и в трубчатых костях. Здесь же в результате сложного процесса дифференцировки стволовых клеток и рождаются основные составляющие крови: эритроциты, тромбоциты и лейкоциты.

Перед нами возник видеоролик, на котором происходило встраивание вирусного гена в ДНК человека.

– Вирус, взяв за основу человеческую ДНК, создал собственную программу работы костного мозга и заблокировал выработку эритроцитов.

У меня дух захватывает, когда Кейн говорит о вирусе, как о каком-то живом существе со стратегиями в голове. Честно говоря, становится страшно от осознания того, что вирус не невидимка, а реальный микроскопический убийца, размером меньше человека, но с потенциалом ядерной боеголовки.

На данном этапе зараженных охватывали разные симптомы, характерные для анемии: бледность, слабость, головокружение, а избыток неиспользованного железа в крови приводил к нарушениям в работе органов, в которых происходило отложение оксида железа – токсичного в чистой форме для организма человека.

Получилось так, что вирус внедрил в человека физиологическую потребность в чужой крови для восполнения запасов гемоглобина, ведь без кислородного обмена тело жить не может. Это отчетливо прослеживается сегодня, когда источников гемоглобина для зараженных все меньше. Активность зараженного прямо пропорциональна количеству выпитой крови. Они впадают в спячку, когда количество гемоглобина на исходе. Вирус выключает организм с небольшим запасом гемоглобина до наступления момента выгодной охоты, когда этот запас расходуется на двигательные функции и работу органов восприятия. Сродни машины для убийств с датчиком движения.

– Блокирование вирусом выработки гемоглобина экономит расход стволовых клеток костного мозга, которые осуществляют обновление и восстановление тканей и органов в процессе кислородного обмена. А это означает замедленное старение организма и вследствие этого резко увеличенную продолжительность жизни зараженных. Кроме того, эритроцитарный росток костного мозга прекращает функционировать, и это вакантное место создает дополнительные ресурсы для мегакариоцитарного ростка, который теперь вырабатывает тромбоциты, отвечающие за восстановление поврежденных тканей, в два раза быстрее. Темпы регенерации значительно увеличиваются.

Здесь Кейн делает многозначительную паузу, которая для нас – лишь секунды молчания, а для всего остального человечества – потеря мира.

– Решив, что периодическое переливание крови – решение проблемы, мы отменили карантин и отправили зараженных домой с последующим наблюдением за их состоянием по месту жительства.

Мы молчим. Потому что сейчас Кейн признает свою ошибку уже в сотый раз. Не каждый готов вот так ежегодно стоять и раскаиваться в том, что уничтожил больше семи миллиардов жизней.

– Мы подозревали, что вирус еще не раскрыл весь свой потенциал. Но… обстоятельства сложились так, что мы не смогли это доказать. У нас не было рычагов давления на теряющих терпение людей из правительств и фармацевтических компаний. Лечение работало, и этого было достаточно.

У Кейна сохранились видеозаписи Хроники тех времен, мы частенько их пересматриваем. Новостные каналы перебивали друг друга в погоне за сенсацией. «Смертельный вирус побежден!», «Ученым центра по контролю за заболеваниями в Стокгольме удалось найти лечение!», «Угроза ликвидирована!», «Вакцина найдена!».

Фактически вакцина представляла собой смесь из антибиотиков последнего резерва и антиретровирусных препаратов, вроде тех, которыми лечили ВИЧ, а периодическое переливание крови восполняло запас эритроцитов. Мы, сами того не подозревая, выдали вирусу все самое действенное оружие, которое у нас имелось.

В то же время стремление вируса распространиться как можно шире наделило его способностью размышлять наперед: он мог инфицировать каждый из более двухсот пятидесяти видов клеток, что составляют человеческий организм, но это не поможет ему выйти за пределы одной особи. Поэтому на протяжении того полугода затишья, когда зараженные пациенты наблюдались в условиях домашнего стационара, вирус изучал человеческий организм, чтобы найти выход из него.

Внезапно раздался громкий резкий храп. Зелибоба аж сам проснулся от своего же рыка.

– Мы уже дошли до недержания фекалий? – сонно спросил он.

– Да тихо ты! – шикнула Перчинка.

Мы лишь покачали головами. Хотя надо отдать должное солдату – в этот раз он продержался гораздо дольше.

– Все это время вирус искал выход из темницы, в которую мы его заключили противовирусной терапией и переливаниями крови. – Кейн продолжал повествование. – И спустя шесть месяцев он его нашел. Первый рецидив случился в Париже.

Кейн вывел на экран видеозапись первого пациента – Фаррада, который набросился на своего родного брата и прокусил тому плечо. Фаррад лежал, привязанный к койке, и мычал на всех присутствующих в карантинном боксе врачей.

– Климатолог из группы исследователей, первыми имевшие контакт с вирусом во льдах Антарктиды, почувствовал недомогание, и его в срочном порядке доставили в инфекционный стационар госпиталя Святого Иосифа. Потом в больницы стали поступать остальные члены экспедиции один за другим. С этого момента началась вторая фаза вирусной инвазии. Зараженный впадал в кому от болевого шока, спровоцированного поражением нервных клеток. Эту кому называли маленькой смертью, потому что зараженный просыпался совершенно иным человеком.

– Я думала, человек впадал в кому из-за стремительно меняющегося метаболизма, – вставила Тесса.

– Это не совсем так. После комы у человека действительно полностью исчезает потребность в белковой еде. Но этот этап важен для вируса не столько перестройкой организма к новой форме питания, сколько возможностью подменить сознание.

– Подменить сознание? – удивилась Тесса.

– Все вопросы можно будет задать по окончании лекции, – деловито ответил Кейн, водя пальцем по планшету.

У Тессы разве что глазницы не скрипнули от мощнейшего закатывания глаз. Она состроила гневную гримасу спине Кейна и указала пальцем на надпись на своей футболке. Хайдрун подавила смешок.

– Вирус отключил сознание человека, оставив определенный набор необходимых для охоты мыслительных процессов: найти добычу и заполучить ее. То есть пока человек был в коме, вирус буквально воспользовался отключенным сознанием носителя, чтобы подменить своим, который он прописал в ДНК хозяина.

– Почему вирусу так важно стереть наше сознание? – спросила Тесса.

Кейн слегка развернулся, чтобы смерить Тессу упрекающим взглядом, тяжело вздохнул и продолжил:

– Как я уже сказал, вирусу важно было создать путь передачи своего генома от одного носителя к другому. И как же ему попасть в кровь другого человека? Через нападение.

Тесса даже облокотилась на колени, чтобы подобраться поближе к голографическим изображениям и видеоряду, явно шокированная новым видением процесса заражения.

– Вирус точно определил, что удовлетворение физической потребности в крови еще недостаточный стимул для свершения нападения на себе подобного, ведь зараженный добровольно придет в больницу, сядет в кресло и получит переливание. Вирус пытался заставить носителя прибегнуть к более радикальным способам получения крови. Его изыскания продлились ровно полгода – целая вечность, учитывая скорость поражения иммунных клеток в первой фазе заражения.

Следующие полчаса Кейн рассказывал о сложностях понимания сознательного и бессознательного. Для меня это самая интересная тема во всей лекции, для многих других – смертная скука.

– Потеря самоопределения носителем является важным условием для выживания вируса, поскольку, будучи в сознании, человеку достаточно трудно напасть на себе подобного из-за ряда социологических и моральных принципов. Но вирусу было необходимо возбудить агрессию носителя на особь своего же вида, чтобы заразить всех возможных представителей и распространиться на всю возможную территорию, – продолжал Кейн.

Перед вирусом стояла нелегкая задача. И тот факт, что он с ней справился, пугает меня до потери рассудка, потому что мне кажется, что вирусу подвластно все. Даже стереть накопленные многотысячелетней историей человечества навыки, которые уже прописались в нашем ДНК. Проще говоря, древний вирус, спокойно дремавший миллионы лет во льдах Антарктиды, всего за два года закончил экстерном всю многотысячелетнюю историю человека и нашел способ уничтожить его. Вот настолько мы глупы.

– Вирус должен был заставить человека убивать других людей, имея причину, но, не имея повода. И единственный выход – одурманить его сознание. Внести корректировку в психику. Фактически сделать из него человека, которого в обществе называют психопатом. Затмить сознание яростью, агрессией и разбавить это неконтролируемой физической потребностью, такой как голод.

Перед нами возник до боли знакомый видеоролик. Привязанный к кровати больной извивается в руках докторов, которые пытаются взять очередные анализы его всевозможных жидкостей. Если бы вас на протяжении полугода мучили пункциями и инъекциями, может, вы бы тоже бунтовали. Но реакция пациента кажется чересчур агрессивной. Его глаза широко раскрыты, в них не видно смысла, пациент не понимает, что происходит вокруг, как и не осознает самого себя. Он просто мычит и рычит, клацает зубами и выворачивает руки и ноги из суставов в попытке вылезти из тугих ремней. Эксперимент вируса приносит первые плоды: зараженный вцепился зубами в руку неудачливого доктора, который тут же истошно завопил, кровь брызнула фонтаном из предплечья, глаза зараженного вдруг приобрели странное свечение – это расширились зрачки от удовольствия. Остальные сотрудники с криками бросились на помощь коллеге и пытались оттащить зараженного за голову. Но тот вцепился крепко. Тогда один из докторов сделал зараженному инъекцию транквилизатора, после чего пациент отключился.

Так проходила третья фаза заражения. Остальные пациенты сошли с ума примерно в одно и то же время. Они нападали на своих родственников, на почтальонов, на продавцов в магазине, на врачей в больницах, куда их доставили. А пока власти снова наспех запирали их в карантин, ученые в буквальном смысле полезли в дремучие дебри с карманным фонариком в руках, потому что до сих пор никто не может ответить на многие вопросы, связанные с тайнами возникновения сознания.

Почему мы осознаем себя? Почему я чувствую себя собой, а не своим соседом? Как мы определяем себя? Как электрический импульс, который по сути своей представляет комбинацию из химических элементов – натрия, хлора, калия и кальция – передает информацию через нейроны? Что вообще такое информация? Как образуется сознание на химическом, нейронном уровне? Где его отыскать в мозгу зараженного? Куда оно делось? Не могло же оно отмереть, как хвост у ящерицы, и отвалиться?

Когда вирус отключил сознание зараженного человека, мы проиграли войну, потому что мы понятия не имели, где теперь искать человека в его же собственном теле.