Тамерлан. Война 08.08.08

– Собственно говоря, я не уверен, – начал я, едва ворочая одеревеневшим языком, – насколько это может показаться интересным. В том смысле, что вам это может показаться… Может быть, вначале все-таки обсудим сценарий? Действительно, можно переписать все с самого начала…

– Моня! – прикрикнула на меня Васико, – Не тяни. Выкладывай про свою пещеру.

– Про какую пещеру? – удивился Кантемир.

– Ну, дело в том… – проговорил я и тяжело вздохнул. – Не знаю, как лучше вам сказать…

– Говори, как есть!

– Дело в том, что история, которую я положил в основу сценария, это, конечно, литературный вымысел… но не во всем. Есть там и доля правды. А точнее, эта история совсем не вымысел. Дело в том, что описанное мной семейство людоедов действительно жило здесь во времена Тимура. Оно жило в пещере…

– Ну и что? – Кантемир недовольно покосился на Васико. – Зачем он мне это рассказывает?

– Ты слушай, не перебивай. Моня, продолжай, – подбодрила меня Васико.

– Дело в том… – продолжил я с обреченным видом, – дело в том, что о жизни Тимура на Кавказе мало, что написано. Этот фрагмент его жизни остался, так сказать, за рамками научного поиска. Я возможно единственный, кто всерьез занимается историей его кавказских войн. На самом деле достоверных сведений о кавказских походах Тимура не так уж много, а лучше сказать, всего ничего. И по этой причине каждый новый документ, каждый артефакт, проливающий свет на темные пятна истории, это поистине…

– Короче.

– Я как-то наткнулся на документ, который косвенно указывал на наличие кавказской ветви тимуридов. И еще в ней смутно говорилось о людоедах и о пещере. Меня очень заинтересовала эта информация. И вот спустя много лет, очутившись, так сказать, на месте исторических событий я нашел эту самую пещеру…

– Я сказал, короче!

– Пещера сама по себе не представляет ценность…

– Но в ней есть надписи! – вставила Васико.

– И что с того?

– Надписи сделаны рукой Тимура!

Кантемир обратился ко мне с немым вопросом.

– Предположительно.

Интерес, который пробудился было у Кантемира, снова пропал.

– Однако результаты графической экспертизы определенно указывают на авторство Тимура.

– Ты что мозги мне пудришь? Так «предположительно» или «определенно»?

– Определенно, – заверил я Кантемира. – Просто не все формальности еще соблюдены. Но это наш академический бюрократизм. Пустяки. А в том, что касается текста надписей, наверно, надо сказать, что большая его часть повреждена…

Кантемир нахмурился.

– Но сохранились фрагменты доступные прочтению.

– И что там написано?

– Хороший вопрос. Там написано: «В этой пещере родился мой сын от горской девицы. Нарекаю его именем «Кантемир». Как вам уже известно, эта девица была зороастрийской веры, поэтому Тимур не мог взять ее в гарем и ограничился тем, что оставил надпись.

Кантемир почесал за ухом.

– И где эта пещера?

– Здесь неподалеку. В горах. Мы можем наведаться туда.

– Что-то я не слышал о такой пещере.

– Неудивительно. О ней даже специалисты еще не знают. Только я. Я единственный человек, который к настоящему времени располагает полной информацией о пещере и может указать ее точное местонахождение!

Кантемир покосился на Васико:

– Вместе сочинили?

– У меня бы ума на это не хватило, – голос Васико прозвучал весьма убедительно. – Это не выдумки, это правда.

– Мне понятно ваше недоверие. Непросто вдруг оказаться в роли свидетеля научного открытия. Открытие пещеры и настенных надписей, сделанных рукой Тимура – это событие мирового масштаба, которое имеет неоценимое значение. И не только научное, но и культурное. Для науки и культуры мое открытие почти также значимо, как обнаружение Орхонских надписей в степях Монголии. О моей пещере можно снять документальный фильм. Эта лента, уверен, произведет фурор.

– Документальный фильм? О пещере?

– Да, я полагаю, что жанр документального кино в большей мере соответствует целям, которые вы поставили перед собой, решив снять фильм о Тимуре. Я не отрицаю достоинств художественного фильма, но, поверьте мне, жизнь Тимура, поданная в документальном жанре, будет выглядеть монументальней, историчней что ли. Я за документальный фильм.

Кантемир, как я это отметил при первой встрече, был натуральный кулачок. Его крестьянская сущность, не позволяла ему верить людям на слово.

– Значит, событие мирового масштаба, говоришь, – проговорил он, криво усмехнувшись. – Что же ты тогда не растрезвонил о своем открытие?

– А что бы мне это дало?

– Известность. Глядишь, академиком назначили бы.

– Благодарю покорно. Мне это не нужно.

– А что тебе нужно?

– Кое-что посущественней.

Кантемир снова усмехнулся, хитро посмотрел сквозь прищур и погрозил мне толстым, как сарделька пальцем.

– А ведь я верно угадал твою натуру. Ты нохчи! В тебе течет их разбойничья кровь! Я эту кровь за километр чую.

Я пожал плечами, мол, нохчи так нохчи.

Кантемир поближе придвинулся ко мне.

– Это не так. Но это и не важно.

– Вот что я скажу. Я нохчей не очень-то люблю, но, как ни крути, вас есть, за что уважать! Вы знаете, чего хотите, и умеете добиваться своего. И я давно понял, что с вами лучше дружить, чем враждовать. И потом мне нравится, что вы не виляете задом. Так что и ты не виляй, выкладывай начистоту, как у вас положено. Сколько?