Психотерапевт

Я начинаю закрывать дверь, но он не отводит взгляд.

– Боюсь, здесь нет никакой ошибки, мисс Доусон. Нина Максвелл жила именно в этом доме. – Он делает паузу. – И в этом доме она умерла.

Глава 9

Во второй раз за несколько минут я захлопываю дверь у него перед носом. Ноги у меня подкашиваются, я опускаюсь на пол.

– Мне очень жаль, – доносится сквозь дверь, и я вздрагиваю. Он еще здесь. – Я понимаю, что это для вас шок.

– Уходите или я вызываю полицию! – сердито восклицаю я.

– Хорошо, я ухожу. Но могу я попросить вас сделать кое-что? Для начала погуглите это убийство. А потом позвоните риелтору и спросите, почему он скрыл его от вас, когда вы покупали дом. – Слышится шорох, и его карточка проскальзывает в почтовый ящик. – Если почувствуете, что можете со мной поговорить, позвоните по этому номеру, пожалуйста. Мы оба – и я, и мой клиент – будем вам благодарны.

Его шаги затихают вдали. Ползучий страх приковал меня к лестнице, и я не могу сдвинуться с места. Что, если это правда? Достаю из кармана мобильник, набираю в поисковике «убийство Нины Максвелл». Высвечивается несколько ссылок на новости по теме. Открываю первую, от 21 февраля 2018-го, и вижу фотографию хорошенькой блондинки со смеющимися карими глазами; на шее у нее смутно угадывается золотая цепочка. Я узнаю этот снимок: после убийства он несколько недель мелькал во всех СМИ. С колотящимся в горле сердцем прокручиваю статью вниз.

«Тридцативосьмилетняя женщина была найдена убитой в Лондоне. Полиция приехала по вызову в один из домов “Круга”, элитного комплекса у Финсбери-парка, около 21:30 вчера вечером и обнаружила там тело Нины Максвелл».

Я чувствую, как в желудке поднимается тошнота. Заставляю себя прочесть статью снова, и мои глаза зацепляются за слово «Круга», словно я надеюсь, что если смотреть на него подольше, то оно испарится. Однако оно не испаряется. И хотя номер дома в статье не упоминается, мысль о том, что Нину Максвелл убили именно здесь, в доме, где я живу, приводит в оторопь. В памяти всплывает картинка: дом в полицейском оцеплении, букеты цветов на тротуаре у входа. Вот у этого самого?

Я отрываюсь от лестницы, хватаю ключи и открываю дверь, немного опасаясь, что увижу перед собой детектива. К счастью, его и след простыл. И всех остальных тоже. Делаю шаг вперед, в ужасе от того, что меня отовсюду видно. Но и в доме я не могу остаться, сейчас никак.

Перехожу дорогу и, толкнув калитку, ведущую в сквер, бросаюсь на ближайшую скамейку. Не знаю, почему я так напугана. Томас Грейнджер был безукоризненно любезен в обе наши встречи. Страшит меня не он сам, а то, что он сказал. Как это вышло, что он знает про убийство в доме, где мы с Лео живем, а мы не знаем? Как это Бен не сказал Лео?

Я нахожу телефон риелторского агентства «Редвудс» и звоню им. Отвечает женщина.

– Могу я поговорить с Беном? – спрашиваю я, стараясь не выдать волнения.

– К сожалению, он уехал на несколько дней. – В ее голосе скорее досада, нежели сожаление.

У меня екает сердце.

– А когда он вернется?

– В понедельник. Могу я вам помочь? Я Бекки, я с ним работаю.

Я медлю с ответом; хочется спросить у нее, знает ли она об убийстве в доме, который Лео через них купил. Верно ли, что каждый, кто там работает, должен знать историю дома, если в нем не так давно произошло убийство?

– Меня зовут Элис Доусон, – отвечаю я, решившись. – Мой партнер, Лео Кертис, недавно купил дом в Финсбери через Бена. В «Круге», номер шесть. И мне надо знать – я слышала, там кое-что случилось в прошлом феврале. Говорят, там погибла женщина? – Выговорить «убита» я не в состоянии.

Долгая пауза; мне это не нравится.

– Думаю, вам лучше поговорить с Беном, мисс Доусон.

– Именно этого я и хотела. Можете дать мне его мобильный, пожалуйста?

– Простите, не могу. Но я попрошу его перезвонить вам сразу, как только он вернется в понедельник.

– Да, прошу вас.

Я кладу трубку с дурацким ощущением, что подступают слезы. Сердито тру глаза, но не могу приглушить нарастающий ужас от мысли, что наш дом стал местом преступления. Бекки этого не подтвердила, но и не опровергла. Во мне поднимается ярость. Бен, как он мог скрыть это от нас? Он сказал Лео, будто дом дешевле рыночной стоимости из-за того, что целый год не находилось покупателей. Лео, наверное, спросил, почему не находилось, а Бен, наверное, наврал или ушел от ответа. Лео будет просто огорошен. Если все правда, нам придется начинать поиски нового дома.

Мысли несутся вскачь: Лео выставит дом на продажу, и мы переедем в съемную квартиру, пока не найдем что-то еще. Или, что еще лучше, вернемся в мой коттедж. Я тут же топчу эту искру радости от мысли о возвращении в Харлстон, неуместную на фоне убийства. К тому же в моем коттедже еще пять месяцев будут жить арендаторы.

Надо – просто необходимо – поговорить с Лео, но, когда я набираю его номер, меня перебрасывает на голосовую почту. Жду несколько минут, пробую еще раз, но он не отвечает. Мне так хочется докопаться до сути, что я решаю перезвонить в агентство и потребовать, чтобы они дали мне телефон Бена. Но я останавливаю себя. А вдруг он и не обязан был сообщать Лео об убийстве? Я снова открываю поисковик и набираю: «Должны ли риелторы сообщать о том, что в доме произошло убийство?» Открывается довольно внятная статья, но по мере прочтения радость во мне сменяется разочарованием. Похоже, что, хотя обычно риелторы и говорят об этом, официально они не обязаны.

Я потрясенно откидываюсь на скамейку. Не могу поверить, что Бен повел себя так недобросовестно. Может, по закону он и не обязан, но как насчет моральных обязательств? Его нам рекомендовали Джинни с Марком, и Марк с ним дружит! Надо их предупредить насчет него.

Отправляю Джинни сообщение: «Мы можем поговорить?» Джинни на то и Джинни, по этим трем словам догадывается, что что-то не так, и тут же перезванивает.

– Элис, что случилось? Ты в порядке? С Лео все в порядке?

– Да, с нами все нормально. Но мне нужен твой совет. На самом деле мне нужно поговорить с Беном. У тебя, случайно, нет его номера?

– У Марка есть. А что, что-то не так с домом?

Я вздрагиваю от удивления:

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю, – отвечает она озадаченно. – Но раз ты просишь номер Бена – значит, наверное, это связано с домом, потому что иначе с чего бы он тебе понадобился?

– Ну да, дело в доме. Я только что узнала, что здесь убили женщину. В нашем доме, номер шесть. – Я произношу эти слова, и ужас возвращается; свободной рукой я вцепляюсь в деревянную скамейку, словно заземляюсь.

– Что?! – Голос у нее ошарашенный. – Ты говоришь, что женщину убили в вашем доме? Который купил Лео?

– Да.

– Ты уверена?

– Да, я проверила. Помнишь убийство Нины Максвелл? Женщины, которую убил собственный муж?

– Он еще потом покончил с собой?

– Да, кажется. Так вот это был их дом, Джинни. Это случилось здесь. Я посмотрела ленту тогдашних новостей – пишут, что в «Круге». Номер дома не указан, но это было здесь, я знаю.

– Элис, это ужасно. Я тебе сочувствую!

– Очевидно, поэтому дом так долго и не продавался. Никто не хотел покупать. Я их не виню; но не хочу сейчас там находиться, не могу быть в этом доме. Сижу в сквере, и даже это слишком близко. Бен должен был сказать Лео, но не сказал.

– Но… как же это, я не понимаю: разве он не обязан был?

– Похоже, что нет, я проверяла.

– Может, он и не знал.

– Думаю, он должен был знать.

Калитка с лязганьем открывается; я поднимаю взгляд и вижу, как в сквер заходит Джефф и затворяет калитку. На нем его обычная форма: шорты и футболка оверсайз, – только сегодня он еще кепку добавил – защитить лысеющую голову от солнца. Он весело улыбается мне, и меня пронзает желание вскочить и спросить, знает ли он что-нибудь про убийство. Вместо этого я улыбаюсь в ответ, не отрывая ухо от телефона, всячески давая понять, что разговариваю.