Привычное понимание коммуникаций между наукой и обществом заключается в том, что те, кто не является учеными, не знакомы с новейшими достижениями науки, и их необходимо информировать. Что касается науки стиля-2, то в ней наряду с этими существуют и направленные в противоположную сторону потоки информации: общество оказывается в состоянии сообщать науке о своих желаниях, потребностях и опасениях. Это вовлечение человека в процессы производства знаний, необходимость определения его места в них Х. Новотны характеризует как контекстуализацию, затрагивающую и те области производства знаний, которые кажутся чрезвычайно далекими от сферы обитания людей.
Таким образом, наука стиля-2 развивается не только в контексте приложения (аппликации) новых знаний, но и в контексте их человеческих последствий (импликаций). Ученым в лабораториях постоянно приходится задаваться вопросом: каковы последствия того, что мы делаем и того, как мы формулируем проблемы? Речь в данном случае идет не только о том, чтобы предвидеть эти последствия, но и о чем-то более радикальном, а именно о необходимости задаваться этим вопросом в научных лабораториях, имея при этом в виду возможность различных ответов на него[127 - Проблемам вовлечения общества в науку уделяется все большее внимание в структурах Европейского союза, занимающихся выработкой научной политики. Один из последних документов в этой области – доклад «Глобальное управление наукой» (См.: Global Governance of Science. Report of the Expert Group on Global Governance of Science to the Science, Economy and Society Directorate, Directorate-General for Research, European Commission. Brussels, 2009). Одна из центральных идей доклада – жизненная необходимость взаимодействия, в самых разных формах, научного сообщества и общества в целом.].
Другая характеристика специфических черт науки ХХI в. принадлежит французскому социологу науки Б. Латуру. Он проводит различие между наукой и исследованием и говорит о переходе от культуры науки к культуре исследований: «Наука – это определенность, исследование – неопределенность. Наука понимается как нечто холодное, безошибочное и беспристрастное; исследование – теплое, путаное и рискованное. Наука порождает объективность, изо всех сил избегая оков идеологии, страстей и эмоций; исследование питается всем этим, чтобы приблизиться к изучаемым объектам»[128 - Latour B. From the World of Science to the World of Research? Science, vol. 280, no. 5361, issue of 10 April 1998. P. 208.] [Латур, 1998: 208].
Следует отметить, что особое внимание проблемам взаимодействия науки и общества уделяется в Великобритании. Одним из значимых шагов в этом направлении стала публикация в 2000 г. доклада, подготовленного по инициативе палаты лордов парламента страны[129 - House of Lords Science and Technology Committee. Science and Society. Third Report of Session 1999–2000. (HL 38) London: The Stationery Offi ce; 2000. www.publications. parliament.uk/pa/ld199900/ldselect/ldsctech/38/3801.htm [accessed 5 June 2006].]. В начале ХХI в., отмечается в докладе, вопрос о взаимоотношениях науки и общества приобретает новые очертания: теперь становится ясно, что суть его – не в низкой научной грамотности населения, а в том, что наука и базирующиеся на ней новые технологии ставят перед лицом человека новые трудности, новые проблемы. На смену «дефицитной» модели коммуникации науки и общества, в рамках которой главной проблемой считается невежество населения в области науки, приходит другая модель, которая подчеркивает необходимость диалога между ученым и гражданином и самого серьезного отношения к знаниям и верованиям публики.
В этой связи отмечается необходимость целого ряда форм деятельности, включая консультации, проведение опросов, фокус-групп, гражданских жюри, консенсусных конференций и интернет-диалогов. Авторы доклада отмечают, что все эти подходы имеют ценность и дают людям определенную уверенность в том, что их взгляды принимаются в расчет, повышая шансы на то, что будут найдены приемлемые решения[130 - House of Lords Science and Technology Committee. Science and Society. Third Report of Session 1999–2000. (HL 38) London: The Stationery Offi ce; 2000. www.publications. parliament.uk/pa/ld199900/ldselect/ldsctech/38/3801.htm [accessed 5 June 2006]. P. 14.].
«В современных демократических условиях наука, как и любой другой игрок на публичной арене, может игнорировать установки и ценности людей только во вред самой же себе. Наш призыв ко все более широкому и интегрированному диалогу с публикой направлен на то, чтобы сохранить за наукой лицензию на свою деятельность», – говорится в докладе[131 - Ibid.].
В целом же можно сказать, что одной из наиболее значимых отличительных характеристик современной науки становится изменяющееся место в ней того, что относится к ценностной проблематике. На протяжении долгого времени наука отстаивала идеалы беспристрастности, свободы от ценностей как гарантии получения достоверных знаний. Сегодня ситуация существенно усложнилась: речь вовсе не идет об отказе от этих идеалов, тем не менее ценностное измерение начинает восприниматься как существенная характеристика и изучаемой наукой реальности, и самого научного познания. В.С. Степин, в частности, говорит о том, что «трансформируется идеал ценностно нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к “человекоразмерным” объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений. Возникает необходимость эскпликации связей фундаментальных внутринаучных ценностей (поиск истины, рост знаний) с вненаучными ценностями общесоциального характера»[132 - Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2000. С. 631.].
* * *
Сказанное можно проиллюстрировать на примере биомедицины – одной из наиболее интенсивно развивающихся сегодня областей научного знания и технологического развития. Именно в ней особенно отчетливо проявляются многие кардинальные изменения, которые претерпевает наука начала ХХI в.
Конечно же, биомедицина вполне может восприниматься как один из локальных – а следовательно, ограниченных разделов научного познания. Однако происходящие в ней изменения интересны и значимы не только сами по себе: их можно понимать и как манифестацию глобальных перемен, значимых для науки в целом. Как уже отмечалось, эти перемены, во многом инициируемые самим же научно-техническим прогрессом, выходят далеко за рамки науки как таковой и захватывают самые разные пласты человеческого существования, которое подвергается глубоким и разнонаправленным воздействиям со стороны науки.
Уже упоминавшееся нами приближение науки к нуждам человека – а эту тенденцию можно считать ведущей в развитии современной биомедицины – оказывается по своим последствиям процессом далеко не однозначным. В частности, возникает необходимость специально исследовать и то, в чем состоят потребности и нужды человека, и то, как именно их можно удовлетворить. А это значит, что сам человек во все большей степени становится объектом самых разнообразных научных исследований. И в той мере, в какой на нем начинает концентрироваться мощь научного познания, в какой наукой разрабатываются все новые, все более тонкие и эффективные средства воздействия на него, неизбежно возрастают элементы риска и опасности, которым он подвергается. Следовательно, актуализируется задача защиты человека, в непосредственных интересах которого теперь осуществляется прогресс науки и техники, от негативных последствий того же самого прогресса. В результате резко обостряется необходимость выявлять такие последствия и тем или иным образом реагировать на них.
Научное исследование, таким образом, во все больших масштабах направляется на познание, с одной стороны, самых разных способов воздействия на человека и, с другой стороны, возможностей самого человека. Наиболее характерным выражением и того, и другого можно считать многочисленные эксперименты, в которых человек участвует в качестве испытуемого. Каждый такой эксперимент, вообще говоря, призван расширить наши познания о свойствах того или иного препарата, устройства, метода воздействия на человека и т. п. Необходимость его проведения при этом бывает обусловлена потребностями развития какого-то конкретного раздела биологии, или медицины, или другой области знания. Если, однако, попытаться представить себе интегральную совокупность таких экспериментов (взятую безотносительно к дисциплинарной определенности каждого из них), то окажется, что она дает нам некое знание о человеке.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: