Избранные труды

Изучая право как явление общественной жизни, юридические науки исследуют не только правовую форму – систему, источники и нормы права, правовые институты в их логической взаимосвязи, но и содержание права как воли господствующего класса в его социальной обусловленности, и социальную эффективность права как регуляторов общественных отношений. При этом частнонаучные методы юридических социальных исследований различны. Наряду с традиционными – логическим, историческим, сравнительным методами все более широко применяются в правовых исследованиях методы конкретной социологии, математики, кибернетики и др.[310 - Как подчеркивает Б. М. Кедров, «марксистская классификация наук исходит из существования различных форм и видов взаимных связей между науками, вследствие чего невозможно провести четкие границы между ними. В частности, проявлением такой зависимости является применение метода одной науки к изучению предмета других наук» (см.: Кедров Б. М. Указ. соч., с. 539). В связи с этим неубедительно замечание И. С. Ноя, будто предмет криминологической науки во многом зависит и определяется применяемыми методами исследования (см.: Ной И. С. К вопросу о предмете криминологии, с. 178). Не методы определяют предмет исследования, а напротив, специфика предмета вызывает необходимость исследования его соответствующими методами.] Однако во всех случаях предметом исследования остается правовая система как регулятор общественных отношений, ее социальная обусловленность и эффективность. Задачей правовой науки является изучение и совершенствование действующего права в интересах его правильного применения и эффективного отправления им своей социальной функции.

Строго говоря, фактические общественные отношения, регулируемые (охраняемые) правом, не являются в полном своем объеме предметом изучения юридических наук. Это дело социологии в целом. Например, семья как ячейка общества, как социальная группа – это предмет изучения одного из направлений в социологической науке – социологии семьи, в число основных проблем которой входят: структура и функции семьи, тенденции развития, ее место в социальной структуре, межличностные отношения в семье и т. д. Некоторые аспекты семейно-брачных отношений регулируются семейным правом, поэтому наука гражданского права изучает правовую форму этих отношений. Но поскольку правовая форма должна соответствовать своему содержанию и оказывать на него обратное эффективное воздействие, наука обращается к изучению этих аспектов реальных семейно-брачных отношений опять-таки с позиции соответствия или несоответствия правовой формы данной реальности. Здесь как раз и наблюдается стык правовых и социологических (в узком смысле) исследований, когда последние частично включаются в правовые.[311 - Как отмечает П. А. Рачков, «любая марксистская общественная наука включает или должна включать в качестве своей обязательной части социологическую сторону» (О структуре марксистской социологической теории (материалы дискуссии). М., 1970, с. 22).] Так же соотносятся науки трудового права и социология труда, изучающая социальные аспекты трудовой деятельности и закономерности функционирования трудовых коллективов.

Имея в виду эти общие положения, можно обратиться непосредственно к соотношению уголовного права и криминологии.

Уголовное право как отрасль советского права представляет собой систему норм, в которых с целью охраны советского общественного и государственного строя, социалистической собственности, личности, прав граждан и всего социалистического правопорядка определяется, какие деяния являются преступлениями, устанавливаются наказания за их совершение, условия назначения и порядок применения наказаний. Уголовно-правовое регулирование осуществляется, во-первых, путем запрета совершения определенных действий под угрозой применения наказания (общепревентивное действие уголовного закона) и, во-вторых, посредством применения наказания к лицам, нарушившим запрет (общепредупредительное и частнопредупредительное воздействие наказания). В последнем случае вследствие совершения преступления возникает уголовное правоотношение. Уголовный закон устанавливает, что при наличии соответствующего юридического факта (преступления), государство в лице своих органов имеет право подвергнуть виновное лицо определенным принудительным мерам (лишениям и ограничениям) в строго установленном законом порядке.

Наука уголовного права изучает структуру данного юридического факта – состав преступления, являющийся основанием для возникновения уголовного правоотношения (уголовной ответственности), права и обязанности сторон этого правоотношения. С этой целью уголовно-правовая наука включает в предмет своего исследования прежде всего саму систему норм уголовного права в ее становлении, развитии и практическом применении, стремится с помощью такого анализа уяснить выраженную в нормах о преступлении и наказании волю законодателя, способствуя тем самым правильному и единообразному применению этих норм в интересах соблюдения социалистической законности. В результате наука дает практические установки лицам, применяющим правовые нормы. Задача юриста-практика заключается в том, чтобы правильно (прежде всего в смысле юридической техники) применить данный закон, ибо в противном случае неизбежен произвол. Уголовно-правовая научная дисциплина должна научить читать и понимать правовые предписания. Таким образом, изучение (толкование) действующего права – одна из важных задач науки права. Справедливо замечание М. И. Ковалева, что «догма права сама по себе столь сложное социальное установление, что та отрасль знания, которая посвятила бы себя только и исключительно ее изучению, уже имела бы полное и неоспоримое право причислять себя к науке».[312 - Ковалев М. И. Советская криминология – правоведение или социология? с. 85.]

Задачей науки является и обеспечение внутренней взаимосвязи, логической непротиворечивости системы норм.

Уяснение содержания уголовно-правовых норм невозможно подчас без проведения социологических исследований. Например, согласно ст. 35 Основ уголовного законодательства суд, назначая наказание при совершении нескольких преступлений, вправе применить принцип поглощения либо полного или частичного сложения наказаний, назначенных за каждое преступление. Очевидно, что наука должна определять критерии, руководствуясь которыми суды будут прибегать к тому или иному принципу, для чего необходимы конкретно-социологические разработки. Вместе с тем в задачу науки входит изучение эффективности уголовно-правовых норм (их обоснованности и действенности).

В марксистском правоведении «познание действующих норм права не осуществляется изолированно, лишь из самих себя, вне связи с социально-политическими задачами соответствующего правового регулирования. Поэтому и нормы советского уголовного права могут быть научно познаны лишь благодаря выяснению их действительного социального значения, пониманию их активной роли в охране и укреплении общественных отношений социалистического общества».[313 - Курс советского уголовного права, т. 1. М., 1970, с. 21.]

Задача подобных исследований в уголовном праве: установить разумность и необходимость отнесения тех или иных общественно опасных деяний к категории преступлений, показать обоснованность всех институтов уголовного права, определить эффективность различных мер уголовного наказания, погашения и снятия судимости и т. д. Конкретные социальные исследования подобного рода – необходима предпосылка для разработки уголовной политики и предложений по усовершенствованию действующего законодательства. Таким образом, социология уголовного права – это изучение жизни права в его становлении, действии, развитии.[314 - Как пишет Н. Ф. Кузнецова, «социологические уголовно-правовые проблемы… есть та область научно-практических изысканий в уголовном праве, которая разрабатывается путем конкретно-социологических методов с целью: раскрыть социальные истоки, содержание и последствия действия уголовного права в его взаимосвязи с регулируемыми им и смежными общественными явлениями» (Кузнецова Н. Ф. Социологические проблемы уголовного права. – В кн.: Проблемы социологии права, с. 120). К числу таких проблем Н. Ф. Кузнецова относит: социологию правосознания в области уголовного права, социологию закона, включающую проблемы социальной обусловленности законотворчества и эффективности уголовно-правовых норм в смысле общей превенции, проблемы эффективности наказания, уголовно-правовое прогнозирование и др.] Наука уголовного права исследует преступность в ее реальных проявлениях, но делает это с позиций осуществления задач социалистического уголовного права, «в аспекте разработки научных основ для определения условий, вида и мер индивидуальной уголовной ответственности».[315 - Бухгольц Э., Лекшас Дж., Хартман Р. Социалистическая криминология. М., 1975, с. 32.]

В итоге мы видим, что проблематика социологического изучения самого уголовного права весьма обширна. Поэтому неосновательны опасения А. А. Герцензона и его сторонников, будто выведение криминологии за рамки уголовного права обеднит его, сведет уголовно-правовое исследование к исключительно догматическому изучению нормы.[316 - В связи с этим ошибочен вывод В. А. Сергиевского, будто наука уголовного права является прикладной наукой, которая «не может ответить на академический вопрос науки “почему?” и отвечает лишь на вопрос “как делать?”» (Сергиевский В. А. Указ. соч., с. 101). Напротив, социологические уголовно-правовые исследования (или комплексные уголовно-правовые и криминологические исследования) как раз и отвечают на вопрос «почему?».] Социология уголовного права (социологическое исследование уголовного права) и криминология – это далеко не одно и то же.

В отличие от уголовного права криминология (социология преступности, криминальная социология) имеет свой предмет исследования. Таковым в самом общем виде являются преступность, закономерности, определяющие ее существование и развитие в том или ином направлении. В советской криминологической науке утвердилось представление о преступности не как о простой механической совокупности всех совершенных преступлений, а как о сложном социальном явлении, лишь находящем свое конкретное выражение в относительно массовых актах общественно опасного поведения, предусмотренного уголовным законом. Это явление имеет определенные размеры, структуру, свою историю и «географию», тесно связано с самыми разнообразными обстоятельствами и факторами социальной действительности и определяется своими закономерностями, отнюдь не сводящимися к закономерностям совершения отдельных преступлений.

Изучить преступность – значит прежде всего определить размеры этого явления, имея в виду и латентную преступность, практически остающуюся вне уголовно-правового воздействия, установить закономерности, определяющие настоящее состояние и структуру преступности, выявить структурные взаимозависимости внутри преступности, определить тенденции, господствующие в динамике преступности, и прогнозировать ее развитие на будущее.

Это в свою очередь требует не только установления причин преступности на уровне общесоциологической теории – исторического материализма, показывающей социальную обусловленность преступности и исторические пути ее развития, но и раскрытие конкретной взаимосвязи преступности с различными факторами социальной жизни (экономическими, демографическими, социально-психологическими, организационными и др.). Как правильно отмечают криминалисты из ГДР И. Лекшас и Р. Хартман, специфическая отраслевая задача криминологии «состоит в том, чтобы открыть законы развития и структуры преступности, а также обусловливающие их материальные и духовные обстоятельства».[317 - Лекшас И., Хартман Р. О причинах преступности несовершеннолетних и путях ее устранения в ГДР. – «Советское государство и право», 1969, № 1, с. 117.] Связь преступности с уровнем благосостояния народа, образовательным и культурным уровнем, влияние на преступность процессов урбанизации и миграции, изменения половозрастной структуры общества и преступность, изменение традиционных форм социального контроля и преступность – это лишь часть социологических проблем, входящих в предмет криминологии. Очевидно, что все эти проблемы носят не правовой, а социологический характер и с проблематикой уголовного права не связаны.

Поскольку преступность как социальное явление выражается в конкретных актах антиобщественного поведения людей, то в предмет криминологии входит также изучение закономерностей, определяющих индивидуальное преступное поведение, фактических общественных отношений, приводящих к формированию личности преступника и совершению преступления, выявление «механизма» преступного поведения.

Криминологической проблемой огромной важности является проблема личности преступника. Суть ее заключается прежде всего в выявлении роли личностных особенностей в генезисе преступного поведения.

Криминологическое изучение преступности и преступника преследует основную цель – разработку научно обоснованной системы мер предупреждения преступлений. Анализируя реальные, уже имевшие место проявления преступности и устанавливая на этой основе факторы различного порядка, так или иначе связанные с преступностью, криминология разрабатывает многоуровневую систему профилактических мероприятий. В эту систему наряду с мероприятиями общего характера входят и меры так называемой индивидуальной профилактики, применяемые к лицам, не совершившим еще преступлений, но проявившим определенные отклонения от социально одобряемого поведения. В связи с этим криминология должна изучать и сопутствующие преступности антиобщественные явления (пьянство и алкоголизм, тунеядство и др.).

Таким образом, криминология изучает не право, а относительно самостоятельное социальное явление – преступность в его взаимосвязи с другими социальными явлениями, пользуясь при этом в качестве частнонаучных методов прежде всего различными методиками конкретно-социологических исследований. Все это позволяет утверждать, что криминология является одним из направлений социологической науки – социологией преступности, связанным со многими другими общественными науками.[318 - Как пишут криминологи ГДР, «социология, ставящая своей задачей исследование преступности, превращается в криминологию» (см.: Бухгольц Э., Лекшас Дж., Хартман Р. Указ. соч., с. 35).]

И. И. Карпец, выступая против отнесения криминологии к социологическим наукам, подчеркивает, что марксистской социологией является исторический материализм и, следовательно, криминология никак не вписывается в предмет социологии.[319 - Карпец И. Указ. соч., с. 20.] Однако социологические исследования возможны на трех уровнях: 1) общая социологическая теория, каковой является исторический материализм; 2) социологические теории среднего уровня и 3) конкретные социальные исследования.[320 - См.: Философская энциклопедия, т. 5, с. 93; см. также: О структуре марксистской социологической теории, с. 11–14 и др.; Ядов В. А. Социологическое исследование. М., 1972, с. 7–19.] Криминология – одна из социологических теорий среднего уровня, методологической основой которой является общая социологическая теория – исторический материализм.[321 - Впервые криминологическое исследование преступности на методологической основе исторического материализма было проведено в работе Ф.Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». Бесспорно, это социологическое, а не правовое исследование.]

Криминология как наука зарождалась в «недрах» уголовного права, поскольку перед криминалистами с неизбежностью возникал вопрос о причинах явления, с которым они борются правовыми средствами. Это закономерный путь становления новых научных направлений, когда в рамках той или иной науки возникают научные проблемы, уже в них не вмещающиеся, требующие иного подхода к их разрешению. Первоначально криминология существовала в виде общей теории причин преступности, при помощи которой, обосновывалась социальная обусловленность уголовного права. Однако криминологии всегда было «тесно» в уголовно-правовых рамках, ибо она ставит перед собой другие задачи по сравнению с правовой наукой, решает другие проблемы.

Поэтому, на наш взгляд, можно утверждать, что криминология никогда не была частью уголовного права, хотя право и криминология всегда были и остаются взаимосвязанными.

Связь уголовного права с криминологией и его влияние на криминологию выражается прежде всего в том, что уголовный закон определяет понятие преступного, за рамки которого криминология выходить не может, ибо она не создает своего понятия преступного,[322 - Обращая на это внимание, в то же время следует подчеркнуть, что уголовный закон вызван к жизни реально существующими общественно опасными, антисоциальными проявлениями, изучением закономерностей которых как раз и занимается криминология.] а другие социальные явления и факторы изучаются криминологией лишь постольку, поскольку они связаны с этим кругом преступного. Право вообще и уголовное право в частности вырабатывает принципы законности, которые должны обязательно учитываться в криминологических разработках различных мер по предупреждению преступлений. Наконец, право не только определяет понятие преступного, но и является средством борьбы с преступностью. Это влияние уголовного права на преступность, его эффективность могут быть установлены только путем проведения комплексных уголовно-правовых и криминологических исследований,[323 - См. об этом: Ковалев М. И., Кудрявцев В. Н. Комплексные криминолого-правовые исследования. – «Советское государство и право», 1975, № 1.] т. е. здесь социология уголовного права как бы переплетается с криминологией. В свою очередь криминология оказывает влияние на решение многих уголовно-правовых вопросов. Спор о первичности уголовного права или криминологии был бы бессмысленным. Право дает понятие преступного и разрабатывает ряд других понятий, используемых криминологией, но подлинно научное их определение невозможно без решения некоторых криминологических проблем.[324 - «Наука уголовного права и криминология в равной мере зависят друг от друга. Так, наука уголовного права вырабатывает объективные и субъективные критерии преступления и преступности и изучает вопросы, требующие разрешения в законодательном порядке; криминология использует эти данные для своих исследований, в то же время уголовно-правовая наука применяет данные криминологии, обосновывая свои научные выводы. Ни одна их этих отраслей науки не является фундаментом другой, но обе взаимно обусловливают и теоретически обогащают друг друга» (Бухгольц Э., Лекшас Дж., Хартман Р. Указ. соч., с. 29).] Допустим, положения уголовного закона об ответственности, вине, смягчающих и отягчающих обстоятельствах имеют обоснование в криминологических представлениях о механизме преступного поведения, роли личности и ситуации в этиологии преступления и т. д. Изучение уголовного права под углом зрения обоснованности тех или иных его положений невозможно без привлечения криминологии. Данные криминологии о преступности и тенденциях ее развития используются при разработке направления и принципов уголовной политики.

Несколько подробнее рассмотрим вопрос о связи криминологии с уголовным правом на примере учения о личности преступника. Уголовное право определяет основания, объем и пределы ответственности, принципы назначения наказания. Криминологию интересует этиология преступного поведения, его причины и «механизм».

Личность преступника, ее антисоциальность и общественная опасность как раз и являются тем узлом (звеном), где в связи с названными задачами пересекаются, скрещиваются интересы криминологии и уголовного права. Можно сказать поэтому, что личность преступника – это и правовая и криминологическая проблема. Личность преступника интересует уголовно-правовую науку в связи с вопросом об основании уголовной ответственности, поскольку некоторые обстоятельства, характеризующие личность, включаются в число элементов состава преступления, а также в связи с проблемой форм (видов) ответственности (освобождение от наказания, применение мер воспитательного характера, мер общественного воздействия) и назначения наказания.

Для криминолога личность – это важнейшее звено в причинной цепи, порождающей конкретное преступление. Преступление как общественно опасный акт виновного поведения субъекта является следствием и проявлением определенных антисоциальных качеств личности. Последние выступают как причина, которая во взаимодействии с обстоятельствами, характеризующими конкретную ситуацию (условиями) порождает преступление.

Антисоциальные качества личности не являются врожденными, а формируются под воздействием различных жизненных факторов.

Эти качества существуют до преступления, обосновывая развитую в большей или меньшей степени возможность совершения преступления данным субъектом. Как правильно пишет Н. Ф. Кузнецова, «представляется очевидным, что до совершения преступления, как бы ни была отрицательна характеристика личности и многочисленны допускаемые ею проступки, говорить о личности преступника нельзя. Однако можно и должно говорить о лице, систематически нарушающем правила социалистического общежития, как о лице, которое с определенной долей вероятности… способно при определенных неблагоприятных условиях совершить соответствующее преступление.[325 - Кузнецова Н. Ф. Криминология как наука, с. 9.]

Возможность совершения преступления определенной личностью, ее общественная опасность, коренящаяся в антисоциальных качествах данной личности и предшествующая преступлению, не исчезает сразу после его совершения, а трансформируется уже в общественную опасность преступника, заключающуюся в реальной возможности совершения им нового преступления, развитую в большей или меньшей степени в зависимости прежде всего от степени антисоциальности данного субъекта.[326 - Об антисоциальности и общественной опасности как предпосылке преступления см.: Дагель П. С. Учение о личности преступника в советском уголовном праве. Владивосток, 1970, с. 16–41; Филимонов В. Д. Общественная опасность личности преступника. Томск, 1970; Сахаров А. Б. Об антисоциальных чертах личности преступника. – «Советское государство и право», 1970, № 10, с. 113–116, а также опубликованные ранее наши работы о понятии общественной опасности личности преступника.] Однако если до совершения преступления общественная опасность личности не имеет правового значения, то после совершения преступления общественная опасность преступника – это самостоятельная уголовно-правовая категория, имеющая весьма большое значение. Таким образом, уголовное право как бы воспринимает криминологическую идею об антисоциальности, общественной опасности лиц, совершающих преступления и, имея ее в виду, вырабатывает юридическое понятие общественной опасности преступника.

В уголовном праве идея общественной опасности преступника находит отражение в целях наказания, каковыми являются в числе других исправление и перевоспитание осужденных и предупреждение совершения ими новых преступлений; в норме, предусматривающей освобождение от уголовной ответственности и наказания в связи с утратой лицом, совершившим преступление, общественной опасности (ст. 50 УК РСФСР); в положениях закона о сроках давности привлечения к уголовной ответственности и исполнения обвинительного приговора (ст. ст. 48 и 49 УК РСФСР); в возможности применения к преступникам, не представляющим большой общественной опасности, вместо наказания мер общественного воздействия (ст. ст. 51 и 52 УК РСФСР); в положениях закона об индивидуализации наказания (ст. ст. 37, 43, 44 и др. УК РСФСР), о порядке его отбытия и освобождения от наказания, о судимости и условиях ее погашения, об особо опасном рецидивисте и ряде других. Наконец, на представлении об общественной опасности преступника и о возможности ее сохранения и после отбытия наказания основаны положения закона об административном надзоре.

Перед наказанием стоит задача устранить или нейтрализовать антисоциальность преступника, его общественную опасность. Таким образом, общественная опасность, определяющая возможность совершения преступления, является и криминологической, и уголовно-правовой категорией. Однако криминология и уголовное право изучают личность преступника и основной ее признак – общественную опасность, преследуя разные задачи, и как бы с разной направленностью своих выводов.

Задача криминологии – исследовать общественную опасность как предпосылку преступления (ее формирование, сущность, типы опасности, условия, при которых возможность совершения преступления способна реализоваться в действительность) с целью предотвращения подобных преступлений, разработки мер их предупреждения в соответствии с определенным типом общественной опасности. Криминолог изучает процесс возникновения общественной опасности личности, формирования в ней отрицательных социальных качеств; его цель – создать достоверную модель процесса нравственного формирования личности, применительно к ней выработать систему критериев (показателей) степени антисоциальности личности с тем, чтобы (1) не допустить формирования антисоциальных качеств, (2) если они уже сформировались, разработать меры, предотвращающие реализацию возможности преступления в действительность.

Уголовное право исследует личность, ее общественную опасность как обстоятельство, в известной степени определяющее основание и пределы ответственности преступника. Таким образом, если в криминологии изучение личности преступников необходимо для разработки мер предотвращения преступлений другими лицами, то в уголовном праве данное изучение преследует цель предотвращения совершения новых преступлений этими же субъектами путем индивидуализации их ответственности и наказания.[327 - Криминологическое и уголовно-правовое исследование личности преступника различаются не только своими целями и направленностью, но и кругом вопросов, подлежащих изучению. Например, изучение обстоятельств нравственного формирования личности не входит в предмет уголовно-правового исследования. Для уголовного права важна наличная степень опасности личности, а причины и факторы, обусловившие ее формирование, строго говоря, уголовно-правового значения не имеют. Могут возразить, что закон обязывает органы следствия и суд по конкретному делу в рамках процессуальной деятельности устанавливать причины преступления, в том числе и обстоятельства нравственного формирования. Однако эти выводы имеют уже криминологическое значение для профилактики преступлений. По существу, закон обязывает следствие и суд проводить на основе конкретного уголовного дела микрокриминологическое исследование.]

Строго говоря, индивидуализация ответственности в известном смысле начинается уже при квалификации преступления, так как элементы состава преступления характеризуют не только деяние, но и личность преступника. В состав преступления включаются признаки, обрисовывающие типовую общественную опасность лиц, совершающих (способных совершить) подобное преступление. Эти признаки относятся к характеристике не только субъекта преступления (например, повторность, прошлая судимость особо опасный рецидивист), но и других элементов состава (объект преступления, причиненные последствия, способ действия, форма и вид вины, мотив преступления и др.), в том числе и тех, которые касаются обстоятельств, условий конкретной ситуации совершения преступления (например, совершение преступления при превышении пределов необходимой обороны, в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или иными противозаконными действиями со стороны потерпевшего).

Признаки, характеризующие ситуацию совершения преступления, обстоятельства, способствующие возникновению намерения совершит преступление, сыгравшие роль повода, сравнительно редко включаются в число элементов состава преступления. Зато в перечне обстоятельств, смягчающих или отягчающих ответственность (особенно, смягчающих) эти обстоятельства преобладают (см. п.п. 6 ст. 38 УК РСФСР). Можно утверждать, что эти положения уголовного закона основаны на криминологических идеях о роли ситуации в этиологии преступления, ибо с позиции криминологии чем более сложной, конфликтной, напряженной, необычной была ситуация, в которой субъект оказался способным к совершению преступления, тем, следовательно, меньше степень его антисоциальности, общественной опасности.

Вместе с тем непосредственно в уголовном законе получили отражение далеко не все признаки, характеризующие личность преступника и ее общественную опасность и подлежащие учету при индивидуализации наказания. Поэтому в задачу уголовно-правовой науки входит дальнейшая разработка критериев общественной опасности преступника, как включаемых в число элементов состава преступления, так и не входящих в их число. Очевидно, что подобная задача может быть выполнена лишь с помощью криминологии.

Криминологическое изучение личности позволяет разработать типологию преступников в зависимости от их общественной опасности. Эта типология должна быть положена в основу различных правовых классификаций преступников, но рассмотрение названной проблемы выходит уже за рамки данной статьи.

Освобождение от уголовной ответственности в связи с добровольным заявлением о даче взятки[328 - Статья опубликована: Социалистическая законность. 1989. № 1.]

Взяточничество – опасное и трудно раскрываемое преступление. Для борьбы с ним, для изобличения и привлечения к ответственности взяткополучателей необходимо разорвать скрытую связь взяткодателя и взяткополучателя, что в определенной степени достигается законодательным установлением об освобождении от ответственности лиц, давших взятки, если они после этого добровольно заявят о содеянном. Добровольное заявление – это по существу явка с повинной и активное способствование раскрытию совершенного преступления, однако в данном случае оно приводит не к смягчению уголовной ответственности, а к освобождению от нее.

Добровольное заявление – значит, сделанное не вынужденно, а по собственному желанию при сознании, что о взятке правоохранительные органы еще ничего не знают. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» разъяснил, что «добровольное заявление о даче взятки, влекущее освобождение от уголовной ответственности, предполагает обращение с таким заявлением (устным или письменным) в милицию, прокуратуру, суд либо иной государственный орган, сделанное взяткодателем независимо от мотивов, но не в связи с тем, что о совершенном им преступлении уже было известно органам власти» (п. 11).

Мотивы заявлений взяткодателей о случившемся различные. Это – раскаяние, осознание общественной опасности взяточничества, страх перед возможным наказанием, а также причины, возникшие в связи с изменением отношений с взяткополучателем (например, месть, обида, зависть). В частности, нередки случаи, когда заявление о даче взятки делается потому, что взяткополучатель вообще не выполнил обещанного или выполнил его не так, как хотелось взяткодателю. Тем не менее и в этом случае его следует считать добровольным, а не вынужденным, и оно также влечет освобождение от уголовной ответственности.

Есть основания утверждать, что, несмотря на разъяснения Пленума Верховного Суда СССР, практика расширительно толкует понятие добровольного заявления, признавая его там, где оно фактически было вынужденным. Делается это подчас сознательно, чтобы иметь «надежного» свидетеля, уличающего должностное лицо в получении взятки. Нетрудно понять, что злоупотребления подобного рода могут привести (и фактически приводят) к оговору невиновных. По этой причине в печати появились предложения об исключении из уголовных кодексов статьи, предусматривающей освобождение от ответственности взяткодателей, добровольно заявивших о совершенном преступлении.

На наш взгляд, эту норму нужно сохранить в новом уголовном законодательстве. По своей направленности она поощрительная, побуждающая виновного на деятельное раскаяние, способствующая действительному разоблачению взяткополучателей. Однако непременным условием должна быть подлинная добровольность заявления о даче взятки, сделанного без принуждения или обещания покровительства со стороны следствия.

Мы провели опрос 160 следователей – слушателей Ленинградского института усовершенствования следственных работников, предложив им, в частности, решить: было ли заявление взяткодателя добровольным в ситуациях, когда уголовное дело еще не возбуждено, но правоохранительные органы уже располагают информацией о даче взятки, о лице, получившем ее или давшем ее, и в порядке ст. 109 УПК РСФСР ведут доследственную проверку? Более 40 % следователей ответили, что в этом случае признание взяткодателя можно считать добровольным.

Эта позиция представляется ошибочной. О какой добровольности можно говорить, если гражданин вызван в орган дознания или предварительного следствия и его опрашивают (или допрашивают) о даче им взятки должностному лицу? Пленум Верховного Суда Украинской ССР в п. 9 постановления от 1 апреля 1983 г. «О практике применения судами Украинской ССР законодательства об ответственности за взяточничество» отметил, что сделанное взяткодателем заявление в связи с вызовом в органы следствия по этому вопросу не может признаваться добровольным. Признание и активное содействие раскрытию преступления должны быть учтены судом при назначении наказания. Однако если будет установлено вымогательство, то взяткодателя еще на стадии предварительного расследования нужно освободить от уголовной ответственности, хотя его признание и не добровольно, поскольку каждое из названных в законе обстоятельств, влекущих освобождение от ответственности (вымогательство взятки и добровольное заявление) имеет самостоятельное значение. В случаях же, когда следственные органы, расследуя получение взятки должностным лицом, к примеру, через средства массовой информации обращаются к населению с просьбой сообщить о других, еще не известных фактах дачи взяток, то поступившие от граждан после этого заявления, на наш взгляд, являются добровольными.

Таким образом, обстоятельством, определяющим решение вопроса о добровольности заявления, является не то, когда сделано заявление – до или после возбуждения уголовного дела. Имеет значение прежде всего субъективное представление заявителя об осведомленности органов власти о совершенном преступлении. Поэтому если заявитель убежден, что о даче им взятки ничего не известно, и, следовательно, действует исключительно по своему внутреннему убеждению, добровольно, то, несмотря на его возможную ошибку, он подлежит освобождению от уголовной ответственности.

Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР в определении по делу О. указала, что лицо не освобождается от уголовной ответственности за дачу взятки вследствие добровольного заявления, если оно сообщило об этом на допросе по другому делу, полагая, что такой факт известен органам следствия (см. Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1965. № 4, с. 6). О. занималась спекуляцией, причем в ряде случаев при приобретении дефицитных товаров давала взятки должностным лицам предприятий торговли. Она была задержана за спекуляцию, но на первых допросах заявления о даче взяток не сделала. Лишь когда допрос коснулся обстоятельств приобретения товаров для спекуляции, О. рассказала обо всем. Таким образом, признать ее сообщение добровольным нельзя.

Иногда взяткодатель, изобличенный по одному эпизоду дачи взятки, сообщает на допросе и о других, ранее не известных следственным органам, но так или иначе связанных с расследуемым преступлением (например, систематическая дача взяток должностному лицу). Представляется, что в этом случае преступник должен нести ответственность за все эпизоды, а его заявление и раскаяние, активное способствование раскрытию преступления служат лишь обстоятельствами, смягчающими ответственность. Но если он сообщает о даче взяток, совершенно не связанных с расследуемым преступлением, понимая, что о них органам власти неизвестно, налицо добровольное заявление.

Уголовное законодательство не выдвигает требования немедленного заявления о содеянном в качестве условия освобождения взяткодателя от уголовной ответственности. Необходимо лишь, чтобы это заявление было добровольным, а форма и время заявления значения не имеют.

При добровольном заявлении взяткодателя другие соучастники преступления от ответственности не освобождаются, если, конечно, оно не сделано от имени всех соучастников или по договоренности с ними. Не освобождается от ответственности и взяткодатель, если добровольное заявление сделано одним из его соучастников.

Более трети опрошенных следователей (36 %) считает, что соучастники в даче взятки, добровольно заявившие об этом преступлении, освобождению от ответственности не подлежат, поскольку в примечании к ст. 174 УК РСФСР и соответствующих статьях УК других союзных республик говорится лишь о лице, давшем взятку. Однако в особенной части уголовных кодексов вообще ничего не сказано об ответственности соучастников. В соответствии же с принципами уголовного права положения об уголовной ответственности и освобождении от нее одинаковы для всех лиц, участвовавших в преступлении, независимо от их конкретной роли. Поэтому соучастники, добровольно заявившие о преступлении, безусловно освобождаются от уголовной ответственности.

Сложно решать вопрос об освобождении от уголовной ответственности лица, являвшегося соучастником в даче взятки и добровольно заявившего о ней, если он одновременно выполнял и посреднические функции.