Наследница сокровищ Третьего рейха

Ничего ему, не отвечая, Эльза, открыв калитку, впустила его во двор.

Зайдя в дом, она молча смотрела на него. Тишину нарушил доктор,

– Где Ваш раненный? Показывайте.

Проведя его в комнату брата Арнольда, указав кивком головы на кровать, сама остановилось у дверей.

Тяжело дыша, доктор подошел к кровати раненного. Впервые в его жизни с ним происходило такое. Его тело, его душа разделились, словно на две части. С одной стороны ненависть и злость требовали неминуемого возмездия за гибель сына. С другой, ведь он потомственный врач в десятом поколении, человек избравший целью своей жизни служения людям, исцеление их от всяких недуг. Может ли врач поступить иначе. Да и слова Эльзы, сказанные у калитки, словно лезвием ножа прошлись по его телу. Она, чувствуя истинные его намерения, попыталась образумить, заставить одуматься. Взглянув на раненного, увидев то, как он мирно спит, доктора охватила ярость. Он чуть ли не вслух произнес,

– Ты спишь здесь в теплой постели, а мой сын лежит где-то там, на чужбине, в сырой, в безымянной могиле. Нет, не бывать этому! Да, я не палач, но я отец, Я должен, обязан отомстить за сына, – стал оправдывать себя.

Поставив рядом собой саквояж, открыв его, и обернувшись к Эльзе, попросил ее вскипятить воду. Когда она ушла, он быстро достал из саквояжа шприц с ядом. Откинув одеяло и оголив руку раненного, немного похлопал по локтевому суставу. Как только он вонзил иглу в вену несчастного, одеяло сползла на руки. А раненный со стоном откинул голову в сторону. Откидывая обратно одеяло на место, доктор увидел на шее несчастного огромный шрам. И тут же услышал голос сына, – Отец, не делай этого.

Приглядевшись на шрам, он, в ужасе вскрикнув, стал вытаскивать шприц из вены несчастного. На его крики в комнату вбежала Эльза. От того, что там она увидела, не на шутку испугалась. Доктор, стоя над больным держа в руках шприц, только и твердил,

– О боже, о боже…

Лицо его было перекошено, от страха он весь вспотел, а глаза были широко раскрыты.

Эльза не выдержав это, со всей силой ударила его по щеке. Он тут же успокоился и, упав на колени перед кроватью,

– Эльза, Эльза. Взгляните сюда, – показывая на шрам на шее раненного солдата, – посмотрите, как он зашит, вот, вот эти швы. Это, это…

– Я Вас не понимаю доктор, – произнесла Эльза.

– Да, да, конечно. Простите меня, глупца, Вы действительно не понимаете меня. Я сейчас все объясню. Этот шов, то, как зашит равномерно по обе стороны, указывает на то, что его оперировал мой сын Герхард.

– Но Вы же говорили, что он погиб под Сталинградом в 1943 году. Тогда как Вы можете утверждать о том, что его оперировал именно Ваш сын Герхард, тем более он солдат Красной Армии.

– Я этого тоже не могу понять. Ведь командование писало, что после взрыва в госпитале никто не выжил. Тогда откуда у него этот шрам? Я уверен на все сто процентов, операцию на шее вашего подопечного делал именно мой сын.

– А Вы уверены в том, что его оперировал именно Герхард.

– В этом нет сомнения, оперировал его именно Герхард. Видимо ответ нам может дать этот человек, если конечно выживет. Состояние его очень тяжелое, он слишком слаб.

Доктор, осмотрев больного, понимал, шансов практически не было, только чудо могло его спасти. Раны воспалились, тело ни на что не реагировало. А высокая температура еще более усугубляла его и без того тяжелое состояние. Он был почти в агонии.

Это очень беспокоило доктора. Его больше пугало то, что из-за не своевременного оказания ему медицинской помощи, не попала ли инфекция в кровь. Доктор понимал, если это произошло, то он будет бессилен. Заражение крови приведет к неминуемой смерти.

Прежде чем обрабатывать рану, доктор сделал ему укол, чтобы сбить температуру. А второй укол от столбняка, чтобы предотвратить заражение крови. Затем, написав список необходимых медикаментов и инструментов, отправил Эльзу к себе домой. Как только Эльза ушла, он пошел на кухню, чтобы промыть и продезинфицировать свои руки. Вернувшись, стал обрабатывать раны больного до возвращения Эльзы. Она вернулась быстро. Доктор, тут же взяв у нее все необходимое, приступил к операции. Она длилась около трех часов. Ни доктор, ни Эльза не заметили, как пролетело время. Забинтовав раны больного, сделав ему очередной укол и установив капельницу, доктор устало сел на стоящую рядом кровать. Эльза попыталась предложить ему кресло, но доктор ей возразил,

– Нет, нет, дорогая Эльза, прошу вас, не беспокойтесь. Я немного посижу, а затем, непременно пересяду в ваше кресло.

Так они, поочередно дежуря возле кровати больного, провели всю ночь. Если не считать то, что жар им удалось как-то сбить, то в целом состояние больного не внушало доверия. Он все еще бредил и стонал от боли. Доктору Штаубе и Эльзе оставалось только надеяться и уповать на милость Господа, а так же на самого раненного. Им нельзя было допустить того, чтобы он умер. Весть, которую мог принести этот солдат, имела огромное значение для него. Она изменила бы всю дальнейшую жизнь доктора. Если действительно операцию ему делал Герхард, если ему каким-то чудом удалось выжить после авианалета, такая весть для доктора была бы самой желанной, какую он хотел бы услышать за свою жизнь. Он понимал, если этот несчастный не выдержит и заберет эту тайну с собой в могилу, его сердце тоже не выдержит. Каждый день, в очередной раз, перевязывая его, доктор и Эльза молились, надеялись на чудо. В ожидании прошли еще несколько дней. Доктор ни на минуту не покидал кровать больного. Он боялся того, что упустит момент, когда этот солдат очнется, а его не окажется на месте.

На четвертые сутки, беспокоясь за отца, Луиза пришла к Эльзе. Когда она вошла в дом, двери в комнате Арнольда были приоткрыты. Взглянув вовнутрь, она увидела мирно спавшего на кровати отца и Эльзу в кресле, а на другой кровати спал тот самый раненный.

Услышав скрежет пола, первой проснулась Эльза. Увидев Луизу, она тут же вскочила с места и разбудила доктора.

Луиза успела только произнести,

– Папа…,

Как отец, встав с кровати, обнимая дочку, сказал,

– Луиза, Луиза. Милая, родная моя, – протянув стул и указав на него, – доченька, садись, пожалуйста, услышав ту весть, о которой я хочу тебе сообщить, ты не сможешь устоять на ногах.

– О чем Вы папа?, – недоуменно глядя на него, Луиза села на стул.

– Доченька, родная, я уверен, я всегда надеялся, верил, твой брат Герхард жив,

– Папа Вы опять, – возмущаясь, вскочила со стула Луиза.

– Да, да, твой брат жив. Я в этом абсолютно убежден, и он, – указывая на раненного, – ответ на этот вопрос нам может дать вот этот молодой человек.

– Папа, Вы опять за старое. Герхард погиб. Поймите, если бы это было не так, прошло уже два года, почему он не дал о себе знать.

Хотя Луиза была хрупкой девчонкой, она оказалась сильнее своего отца. Она сумела свыкнуться с мыслью о том, что брата уже нет в живых. Два года она безуспешно пыталась убедить в этом отца. Что бы он ни терзался, ни мучил себя и ее сомнениями.

– Нет, нет родная. На этот раз я говорю тебе абсолютную правду, твой брат Герхард жив, – затем показывая на рану, – взгляни сюда, на этот шов. Ты же узнаешь его, не правда ли. Это же наш фирменный почерк, рода Штаубе. Кроме нас никто на свете не зашивает раны так. Это наш стиль, я уверен в этом и в том, что эту операцию делал твой брат, я уверен на все сто процентов.

Доводы отца были слишком убедительны и настойчивы. Прислушавшись к ним, она пристально взглянула на шрам на шее больного. Проведя по нему своими пальцами, она, взглянув на отца, стала медленно сползать вниз. Тут же схватив ее, доктор усадил на кресло. Эльза подала ей стакан воды. Сделав несколько глотков, она, вновь взглянув в глаза отца, сказала, – простите…, – и разрыдалась. Видя ее состояние, доктор Штаубе и Эльза, обняв ее, тоже заплакали.

Прижавшись друг другу и неистово рыдая, они не заметили того, как раненный солдат очнулся и, придя в себя, смотрел на них. Он не понимал того, что здесь происходит, почему эти люди плачут, где находится он сам. Первым то, что солдат очнулся, заметила Эльза.

– Доктор, смотрите, он пришел в себя, Луиза, он очнулся, – сказав, подойдя к кровати, присела на край. За ней к нему подошли доктор с дочкой. В первое мгновение они все опешили. То, чего они больше всего желали, молились за это, надеялись, свершилось. И вот теперь, когда он, очнувшись и придя в себя, глядел на них, были в полной растерянности. Им не верилось, они не могли еще сполна это осознать.

Немного придя в себя, доктор с трясущимися руками от волнения, открыв свой саквояж, достал оттуда несколько ампул с лекарствами. Набрав их в шприц, медленно ввел в вену солдата. А он, не отрывая взгляда, смотрел на них.

Заметив на себе его пристальный взгляд, Луиза, показывая на его шрам на шее, попыталась узнать, откуда он у него. Ее тут же остановил отец,

– Доченька, больной еще слишком слаб. Ему нельзя сейчас разговаривать, нельзя волноваться. Чудо уже свершилось, он очнулся, пришел в себя. Мы теперь не позволим смерти забрать его у нас. Самое главное, он оказался сильным и мужественным человеком. После таких ранений, стольких испытании, – показывая на гематомы, на теле солдата, оставленные после пыток, – то, что он выжил, это не просто судьба, это дар божий. И еще, не забывай, он все-таки солдат Красной Армии, возможно, нас не понимает, не знает наш язык. Если это так, нам будет очень сложно в нашем городке найти того, кто мог бы ему нас перевести. Так что нам надо набраться терпения и ждать, и надеюсь, от него со временем все узнаем.

ГЛАВА 6. Засада

После очередного удачного рейда в тыл противника, у разведгруппы старшего лейтенанта Сайдаматова Саидходжи, была небольшая передышка.

Взяв увольнительную, старший лейтенант Сайдаматов, сержанты Игорь Скляр и Федор Стародубов решили провести ее в городе. При полном параде, отполировав свои сапоги до блеска, направились в город.

Сержант Игорь Скляр был родом из небольшой деревушки Сосновка, Тамбовской области. По своей натуре Скляр был совершенно не предсказуем, хитрый, изворотлив, находчив и бесстрашен. Из любых, даже безвыходных ситуаций, он всегда выходил победителем. Никогда не терял оптимизма. Во время преследования группы противников, командир всегда оставлял его в группе прикрытия, зная о том, что Скляр никогда не оставит раненного товарища и непременно его спасет. Игорь на своих плечах умудрялся через линию фронта дотащить раненного товарища до расположения части. От того его кличка была Везунчик. Он был неизменным талисманом группы во время рейдов. А в те небольшие дни передышек между рейдами в тыл врага, Скляр был душой компании, великолепно играл на гитаре. Игорь так изощрённо придумывал истории, всякие небылицы, даже бравые правдолюбы попадались на его удочку. А затем все долго над ними смеялись.

Вот и сейчас, направляясь в город, он убедил своего командира в том, что если они срежут путь через лесок, быстрее окажутся на месте. Понимая того, что сержант его все равно переубедит, Сайдаматов согласился, хотя и понимал, иди они вдоль дороги, могли до города добраться на попутке.

По пути следования Скляр практически не умолкал. Он так увлеченно рассказывал своим попутчикам невероятные истории из своих рейдов в тыл врага, порой даже сам и его попутчики забывали о том, что в тех самых рейдах они были вместе. А когда до всех троих это доходило, так смеялись друг над другом от мысли, как же ловко попались его обворожительным чарам.

Федор Стародубов был из-под Курска. Кличка Угрюмый, из-за того, что он был молчун. Если и кому удавалось разговорить его, так это сну. Во сне он с лихвой мог компенсировать весь дневной запас своих слов, не выговоренных им. Порой он входил в образ так, что группа, обставив его со всех сторон, болтала с ним. Услышав его ответы на их вопросы, подолгу смеялись над ним. А когда Федор просыпался и ему говорили об этом, он не верил и обижался на них.

Пройдя по лесополосе несколько сотен метров, товарищи оказались у открытой поляны. Тут же сержант Скляр предложил командиру,