Фанатка. Трилогия

Всю прошедшую неделю академия гудела разговорами о Дне влюблённых. Ничего особенного, просто в середине февраля пары обменивались признаниями, дарили друг другу шоколадные конфеты и несбыточные обещания любить до гробовой доски.

– Подарок в твоей комнате, – добавила она, как нарочно, глядя пристально.

– Как тебе удалось пробраться незамеченной в мужское крыло? – я старался выглядеть непринужденно.

– Магия, – просто ответила она и улыбнулась.

Её улыбка – улыбка королевы из башни – была лёгкой и спокойной. Я не понимал, как можно выглядеть открытой до простоты и в то же самое время загадочной.

Это сбивало с толку.

Я не хотел произносить избитых слов вроде не «стоило» – ещё как стоило (!), и да, я был польщен вниманием. Я рассчитывал на него со стороны Марты и был рад получить. Мне в первый раз с детских лет хотелось скорее узнать, что это. Но виду я, конечно, не подал. Поблагодарил.

***

В свою комнату я входил, затаив дыхание. Что это? Открытка с признанием, или, может быть, сладости в форме сердца – такой подарок был очень популярен. Девушки часто дарили мне подобное в прошлые годы и в этот.

Кучу свертков я находил в общей гостиной. Само собой, я к ним никогда не притрагивался, разрешая ребятам разобраться с едой и другой дребеденью. Ещё предупреждал их, чтобы проверяли десерт на предмет зелий, но немногие относились к моим предупреждениям серьёзно, за что после расплачивались разбитыми сердцами и головной болью лекарей.

На моем столе, у окна, на фоне голубеющих леденистых узоров стояла роза. Цветок не был обрезан, сидел в небольшом горшке. Только один бутон успел распуститься, остальные тянули тяжелые головки выше темно-зелёной листвы.

Я вошёл, плотно прикрыл дверь, щелкнул замком. Опустился на стул, приник взглядом к нежно-розовой сердцевине. Цвет развеивался к краю и полностью исчезал в молочно-бежевом неуловимом оттенке.

Волнуясь, я приблизился, чтобы вдохнуть. От цветка исходил ощутимо сладкий с терпкой ноткой аромат – аромат жаркого лета, аромат блаженной расслабленности, такой, которая бывает только когда жар земли и воздуха заставляют двигаться и думать медленнее, и всякое отсутствие движения видится благом. Это была чистая магия природы – магия иллюзий и отдохновения.

Но откуда она могла знать? Как Марта узнала, что я просто обожаю цветы? Стыдился этого, вне всякого сомнения, порока для мужчины – и всё же обожал. Пусть в этой маленькой прихоти не было ничего особенного, но я плохо представлял, как, например, сообщу об этом друзьям. И вряд ли мог представить, что я, а не моя девушка, стану получать букеты.

Я чувствовал себя одновременно смущенным тем, что кто-то узнал о моей маленькой тайне кроме матери и сестры – для них это не было секретом, – и довольным.

Сложил на столе руки и спрятал заплывшее румянцем и удовольствием лицо, будто здесь, в уединении стен, кто-то мог подсмотреть.

Аромат розы наполнял комнату, я дышал красотой и был готов тихо ворковать. Марта подарила мне не просто цветок, а несколько мгновений лета среди холодного февральского дня.

Что мне остается сказать? В том далёком разговоре я бросался словами направо и налево, вопил, что «не падок на сопливую романтику». На самом деле именно таким я и был, чего жутко стыдился.

Парню не пристало любить цветы и получать их в подарок – это не мужественно. Но что я мог поделать, если нежность лепестков, чарующий аромат и сверхъестественная красота цветов навеки покорили моё сердце?

Мог ли я найти ту, кто примет меня таким, какой я есть? Не станет высмеивать мои маленькие слабости? А главное, будет смотреть на меня восторженно-влюбленным взглядом до конца времен.

Мне показалось, что это Марта. И теперь я очень надеялся, что не ошибся.

Я коснулся розы; Марта так хорошо угадывала меня, что становилось страшно. Но одновременно с этим я чувствовал странное, неодолимое притяжение к этой девушке. Она так ярко светилась, что хотелось зажмурить глаза и греться в её тепле.

Не понимаю, почему другие этого не видели?

Оставалось надеяться, что я не стану ей неприятен, когда она узнает меня ближе. Кажется, моя тяга к цветам её не смущала. Мне так хотелось, чтобы она вот так – всегда – смотрела на меня пристальным взглядом. Только на меня и ни на кого другого.

Пусть и она примет мой подарок.

Глава 12 Марта

Я привыкла находиться рядом. Чувствовать его запах, ощущать его тепло. Для этого мне не нужно было прикасаться: маги огня могли ощутить внутренний огонь, свойственный любому существу, если были достаточно чуткими.

Как бы мне хотелось увидеть его в момент, когда он обнаружит розу очень редкого сорта. Достать её было сложно, но мне удалось – замечательный экземпляр. Уверена, что ему понравится.

Филиппу нравились цветы – это было не сложно заметить. С приходом весны он часто прогуливался в парке академии и задерживался там тем дольше, чем обильнее цвели клумбы. Иногда, думая, что его никто не видит, он склонялся к соцветию и вдыхал аромат, улыбался.

Он всегда готовился к экзаменам на открытом воздухе. Занимал стол под сенью буков, неподалеку от розовых кустов, и проводил там часы напролет в компании друзей. Они постоянно зудели, жалуясь на насекомых и жару. Когда Филипп уставал, то просто прикрывал глаза, опуская сложенные руки и голову на стол и замирал на некоторое время.

Вспоминая красочные летние картины, украшенные великолепием присутствия Филиппа, я вернулась в свою комнату. На моем столе лежал небольшой футляр.

Я вспыхнула.

Такими футлярами обменивались в день всех влюблённых. Простые коробочки, обтянутые красным бархатом. Легкое нервное возбуждение взвилось по спине, коснулось шеи невидимыми всполохами. Я подошла ближе и осторожно взяла предмет в руки.

Внутри оказался браслет, напоминавший тонкий хлястик сизо-лилового цвета – цвета магов воздуха. На обратной стороне ремешка стояла заглавная буква Ф.

Я присела на кровать, прикрыла глаза и, медленно досчитав до пяти, вдохнула. Затем снова открыла глаза и проверила, не привиделось ли мне это чудо. Браслет всё так же лежал на моей руке.

Такие браслеты считались признанием. Цвет всегда соответствовал стихии дарителя, а надписи на обратной стороне могли быть самыми разнообразными.

Я положила браслет поперек левой руки – выше чёрной розы – и застегнула на запястье. Поняла, что более дорогой для меня вещи отныне не существует.

Разве я могла надеяться, что Филипп обратит внимание на такую, как я? Разве можно было в здравом уме сблизиться со мной после того разговора, где только ненормальный не счел бы меня сумасшедшей?

Да, я отлично отдавала себе отчёт в том, как выгляжу со стороны, но решила не прятать чувств от Филиппа, ведь я верила, что как бы ни вела себя перед ним, не стану выглядеть иначе – не буду лучше. Так к чему скрывать то единственно прекрасное, что жило во мне благодаря этому парню?

И всё-таки он подарил мне этот браслет.

Я ещё раз коснулась подушечками пальцев его признания. Оно было бархатисто нежным – таким же, как и сам Филипп.

***

На следующий день все разговоры были о минувшем празднике. Большинство хвасталось полученными признаниями, но надевались только те, которые были приняты. Были и несчастные, чьи чувства отвергли.

– Марта… – перехватила меня за руку Светлана, когда я направлялась к своему столу.

Девушки собрались на первых партах, перед уроком заклинательства, и оживленно шептались.

– … чей это у тебя браслет? – она не выглядела враждебно, скорее удивленно.

Я обернулась к девушкам, но сказать мне было нечего. Они тоже молча таращились на мою руку.

– Ты, что, его сама себе купила? – спросила Ирина и перевела взгляд на Елену.

Первая красавица застыла, но, в отличие от подруг, её взгляд не сулил мне ничего хорошего. Она поднялась с края парты, на которой сидела, и подошла ближе. Её руки были сложены на груди и коснуться она меня не пыталась. На её запястье отчетливо виднелся коричневый кожаный браслет – должно быть, она приняла признание мага земли.

– Кто счастливчик? – насмешливо спросила она, но я уловила в голосе ощутимое напряжение.