Византийская принцесса

– Ну-ну, дорогая, не расстраивайся: все не так уж плохо.

Теадора всхлипнула.

– Елена сказала, что султану нравится спать с маленькими девочками и что он сделает мне больно, потому что, когда мужчина любит женщину, ей от этого больно, а я же ведь еще не женщина! Значит, мне будет еще хуже. Мама, я наверняка умру!

– Теа, твоя сестра не только жестокая, но еще и глупая, к тому же ничего толком не знает. Да, ты должна выйти замуж за султана Орхана, потому что твоему отцу нужна помощь. Послужить своей семье, вступив в выгодный брак, – это почетная обязанность принцессы. Какую еще пользу может принести женщина? Однако твой отец договорился с султаном, что ты не будешь жить в его доме до тех пор, пока не повзрослеешь. Если повезет, Орхан к тому времени умрет, и тогда ты вернешься домой и выйдешь замуж за доброго христианина. А до тех пор ты будешь жить в собственном доме за стенами монастыря Святой Екатерины в Бурсе. Твое пребывание там станет гарантией помощи Орхана твоему отцу.

Девочка шмыгнула носом и, теснее прильнув к матери, попросила:

– Мама, пожалуйста, не заставляй меня уезжать. Уж лучше я стану монахиней и останусь здесь, в монастыре.

– Девочка моя! – воскликнула Зоя так громко, что Теадора, вздрогнув, испуганно посмотрела на мать. – Ты что, не услышала ни слова из того, что я тебе только что сказала? Ты Теадора Кантакузин, принцесса Византии, и твой долг – служить своей семье, не забывай об этом. Никогда! Выполнять свой долг не всегда приятно, но именно это отличает нас от простолюдинов, которые живут только для того, чтобы удовлетворять свои примитивные желания. А ты, дорогая, не имеешь права уклоняться от исполнения своего долга.

– Когда нужно ехать? – спокойно спросила девочка.

– Сейчас твой отец занят: руководит осадой города. Как только Константинополь будет взят, мы решим.

Но взять город оказалось вовсе не легко. Со стороны суши за рвом шириной шесть футов и глубиной двадцать два высились три ряда стен в двадцать пять футов толщиной. Обычно ров оставался сухим, но во время осады его заполняли водой из нескольких труб. Первая стена – более низкая – служила защитой лучникам; следующая за ней возвышалась над вторым уровнем на двадцать семь футов и могла служить укрытием целому войску, а за ней стоял третий бастион, самый мощный. В башнях высотой футов семьдесят находились лучники, стояли машины для метания греческого огня и катапульты. Со стороны моря Константинополь защищала одна-единственная стена. При башнях, построенных через одинаковые промежутки, имелось семь гаваней. Поперек залива Золотой Рог была натянута толстая цепь, чтобы в залив не заходили корабли нежелательных гостей. Два предместья Константинополя на противоположном берегу, Галата и Пера, тоже были защищены мощными стенами.

Осада города длилась целый год, и весь этот год ворота Константинополя оставались закрытыми для Иоанна Кантакузина, хотя присутствие его армии под стенами города на суше и турецкого флота со стороны моря, напротив гаваней, начинало сказываться. В городе подходили к концу запасы продовольствия и других жизненно важных товаров. Кантакузин обнаружил источник, питавший главные акведуки города, и направил воду в другую сторону, так что столица оказалась еще и обезвоженной.

Потом в Константинополе началась чума. Новорожденная Зои Кантакузин, девочка, родившаяся в монастыре, умерла. Испугавшись, что Теадора тоже может умереть, и тогда он лишится помощи султана, Иоанн Кантакузин устроил жене и двум младшим дочерям побег из города. В женском монастыре Святой Варвары об этом знали всего двое: настоятельница мать Тамара и молодая монахиня, дежурившая у ворот. Бежать решили в первую же безлунную ночь. По счастливой случайности в ту ночь еще и буря разыгралась.

Зоя и ее дочери в облачении монахинь приютившего их монастыря вышли в ночь и направились к пятым военным воротам. Сердце женщины громко колотилось, рука, державшая фонарь, дрожала так, что невозможно было с этим справиться. Зоя всю жизнь была окружена рабами, никогда не ходила по городу, тем более без сопровождения, так что побег оказался самым большим приключением в ее жизни. Да, ей было страшно, но она шла вперед, полная решимости, и глубоко дышала, чтобы побороть страх. Их темные одежды из грубой ткани трепал сильный ветер, мочил дождь. Елена принялась было ныть, но мать твердо велела ей замолчать. Теадора шла вперед, не поднимая головы. Месяцы осады города отцом стали для нее чем-то вроде благословенной отсрочки приговора, ведь в самом конце этого путешествия ее ждал брак с турецким султаном. Теадора думала об этом с ужасом и, как мать ни успокаивала ее, не могла выкинуть из головы жестокие слова Елены, однако ничем не выказывала своего страха. Ей не хотелось давать сестре повод позлорадствовать, но еще больше не хотелось расстраивать мать.

Вот они приблизились к возвышающейся в темноте башне пятых военных ворот. Зоя достала из кармана в складках одежды пропуск, подписанный еще раньше в городе одним из генералов византийской армии, который симпатизировал Иоанну Кантакузину, потом еще раз проверила, хорошо ли скрыты лица дочерей под густыми черными вуалями, и напомнила:

– Вы должны идти, не поднимая глаз, а руки все время прятать в рукава, и ни в коем случае не произносить ни слова! Елена, я знаю, ты уже в том возрасте, когда девушку интересуют мужчины, но помни, что монашки не должны обращать на них внимания. Если начнешь заигрывать, как-то привлекать к себе внимание, нас схватят, и в этом случае ты никогда не станешь императрицей, так что следи за собой.

Первое испытание ждало их через несколько секунд.

– Стой! Кто идет?

Им преградил дорогу молодой солдат, и пришлось остановиться.

– Я сестра Ирина из монастыря Святой Варвары, – сказала Зоя. – Нам с помощницами необходимо выйти из города, чтобы помочь принять роды. Вот мой пропуск.

Стражник, быстро взглянув на кусок пергамента, сказал:

– Сестра, вам нужно поговорить с капитаном, он в караульном помещении. Вы с монахинями можете пройти через пропускной пункт.

Солдат показал на лестницу, что тянулась вдоль стены башни и вела к площадке перед какой-то дверью.

Зоя с дочерьми стала медленно и осторожно подниматься по каменной лестнице. Перил не было, дул сильный ветер, так что им приходилось прижиматься к стене. Один раз Елена поскользнулась и, едва не упав, вскрикнула от испуга. Теадора взяла старшую сестру за руку и подтолкнула, поднимая на ноги. Наконец они поднялись на площадку. Зоя открыла дверь, и они вошли в караульное помещение.

Капитан взял из тонкой белой руки Зои кусочек пергамента, их пропуск, спросил:

– Ты врач?

В Византии женщины-врачи не были редкостью.

– Да, капитан.

– Можешь посмотреть одного из моих людей? Он сегодня упал, и мне кажется, у него перелом в запястье.

– Конечно, капитан, – согласилась Зоя с уверенностью, которой не чувствовала. – Но, если можно, я осмотрю его на обратном пути. У твоего солдата случай не такой срочный, а нас вызвали к молодой жене одного старого бездетного купца. Он очень ждет этого ребенка и боится за жену, к тому же всегда был очень щедр к монастырю Святой Варвары.

Теадора слушала мать в полном изумлении: голос ее был совершенно спокойным, слова звучали правдоподобно, – и в эту минуту стала уважать ее во сто крат больше.

– Сестра, он мучается, – сказал капитан.

Зоя достала из кармана небольшую коробочку и, вытряхнув из нее две маленькие позолоченные пилюли, сказала:

– Пусть примет эти пилюли. Боль утихнет, и он проспит до моего возвращения.

– Большое спасибо, добрая сестра.

Капитан пожелал им благополучного путешествия и пропустил. Зоя и девочки молча последовали за солдатом, спустились на несколько пролетов лестницы и вышли в длинный каменный коридор, стены которого покрывала зеленая слизь. Воздух здесь был таким сырым и холодным, что пробирал до костей. На стенах, в ржавых железных держателях, горели чадящие смоляные факелы, освещая коридор.

– Где мы? – спросила Зоя у их проводника.

– Под стенами, – ответил тот. – Я выведу вас наружу через маленькую заднюю калитку на другой стороне рва.

– Мы сейчас подо рвом?

– Да, сестра, – усмехнулся солдат. – От воды нас отделяет лишь пара футов земли да несколько плиток.

Теадора плелась за матерью и все слышала. От этих слов ей стало страшно, но она подавила страх, а побледневшая Елена едва дышала.

«Пожалуй, еще в обморок хлопнется! – подумала, глядя на нее, Теадора. – Только этого нам не хватало!» Протянув руку, она ущипнула сестру, чтобы привести в чувство. Елена ахнула и посмотрела на младшую сестру со злостью, но на щеки ее начал возвращаться румянец.

Впереди показалась небольшая дверь в стене. Солдат остановился и снова зажег фонарь, с которым пришла Зоя, потом вставил в замок большой ключ и медленно повернул. Дверь бесшумно отворилась, в туннель ворвался порыв ветра и надул их рясы, огонь в фонаре затрепетал.

– Желаю удачи, сестры, – произнес солдат.

Зоя и девочки вышли наружу, и солдат быстро закрыл за ними дверь. Несколько мгновений они стояли молча, потом Зоя подняла фонарь и сказала:

– Я вижу тропинку: нам нужно идти по ней до тех пор, пока нас не встретят люди вашего отца. Думаю, это недалеко. Идемте.

Через несколько минут пути Теадора вдруг остановилась и жалобно попросила:

– Мама, давайте постоим минутку: хочу последний раз взглянуть на город. Может статься, я больше никогда его не увижу.

Она повернулась, но смогла разглядеть только высокие стены и башни, темные на темном фоне, и, разочарованно вздохнув, грустно сказала:

– Ладно, пошли дальше.

Ветер усилился, дождь хлестал сильнее, а они все шли и шли. Их и без того тяжелые рясы промокли и стали еще тяжелее, обувь пропиталась водой, каждый шаг превратился в пытку. И вдруг впереди показались мерцающие огни. Вскоре их окружили солдаты, среди которых они с облегчением заметили знакомое лицо Лео.