Византийская принцесса

– Ваше величество! Слава богу, вы наконец с нами! Теперь вы в безопасности, и принцессы тоже! Мы не знали, придете ли вы этой ночью: погода-то какая.

– Лео, для нашей затеи сегодняшняя погода просто благословение Божье. На улицах не было ни души, так что никто нас не видел.

– Все прошло гладко?

– Да, но где мой супруг? Мне не терпится его увидеть.

– Он ждет вас в лагере в нескольких милях отсюда. Если ваше величество позволит, я помогу вам сесть в повозку. Средство передвижения, к сожалению, не слишком удобное, но все лучше, чем идти пешком.

Для Теадоры следующие несколько дней прошли как в тумане. В лагерь отца они добрались благополучно. Там их ждала горячая ванна и теплая сухая одежда. Теадора успела немного поспать, прежде чем ее разбудили. Путешествие до Селимбрии, где Иоанн основал временную столицу, заняло два долгих дня. Под проливным дождем повозка с трудом передвигалась по раскисшим от воды дорогам.

С тех пор как Теадора видела в последний раз отца, прошло почти шесть лет. Иоанн Кантакузин обнял дочь, а потом, чуть отстранившись, как следует разглядел. То, что он увидел, его явно удовлетворило.

– Ну, Теа, – сказал он с улыбкой, – Орхан Гази будет тобой очень доволен. Девочка моя, ты стала настоящей красавицей. У тебя уже появились крови?

– Нет, папа, – спокойно ответила Теадора и подумала: «И еще много лет могут не появиться».

– Жаль, – заметил император. – Возможно, лучше тогда отправить к султану твою сестру. Турки любят блондинок, и она уже готова стать женщиной и матерью.

«Да-да! – обрадовалась Теадора. – Отправь к этому старику Елену!»

– Нет, Иоанн. – Зоя Кантакузин подняла взгляд от вышивания. – Теа сама выполнит свой долг перед семьей. Правда, дорогая?

– Да, мама, – глубоко вздохнув, чуть слышно прошептала Теадора.

Зоя улыбнулась.

– Молодому Палеологу семнадцать, он уже мужчина и готов взять в постель жену, а Елене четырнадцать, но она тоже готова к замужеству, так что оставь все как есть.

– Хорошо, любовь моя, – согласился Иоанн кивая.

Через несколько дней состоялась свадьба Теадоры. Жених на церемонии не присутствовал, но прислал вместо себя уполномоченного, христианина. После венчания молодую жену отвели в военный лагерь императора и усадили на украшенный драгоценностями трон, установленный на покрытом коврами постаменте, присланном султаном специально для этого случая. Трон был со всех сторон занавешен полотнищами красного, голубого, серебристого, пурпурного и золотого шелка. Внизу, у подножия трона, стояли с оружием христианские и мусульманские воины, и только сам император сидел на коне. По его сигналу занавеси раздвинули, и все увидели невесту в окружении стоявших на коленях евнухов со свадебными факелами.

Под звуки флейт и фанфар Теадора Кантакузин была торжественно провозглашена женой султана Орхана. Хор запел здравицу в честь невесты, прославляя ее красоту, великую щедрость и преданность церкви, а Теадора тем временем предавалась своим мыслям. В церкви она была мрачнее тучи, но потом мать сказала, что ей следует улыбаться, чтобы не разочаровать народ, поэтому она изо всех сил старалась выглядеть счастливой.

На следующее утро, когда ее уже вот-вот должны были увезти, Теадора вдруг разразилась рыданиями.

– Девочка, все принцессы так себя чувствуют, когда впервые уезжают от своей семьи, – попыталась в последний раз успокоить дочь Зоя. – И я тоже плакала. Но ты не должна предаваться жалости к себе: не пристало Теадоре Кантакузин, византийской принцессе, показывать слабость перед теми, кто ниже ее по положению.

Девочка поежилась и, глубоко вздохнув, спросила:

– Мама, но ты ведь будешь мне писать?

– Регулярно, дорогая. А теперь вытри глаза: не стоит оскорблять своего господина видом слез.

Теадора осушила лицо, и ее повели к паланкину, занавешенному парчой, чтобы отнести на корабль, который по Мраморному морю поплывет в Скутари, где ее ждет султан Орхан. Сопровождать невесту предстояло присланной султаном армии кавалерии и тридцати кораблям.

Теадора в бледно-голубом платье свободного покроя казалась хрупкой и ранимой, несмотря на то что оно было отделано по подолу, вырезу горловины и низу рукавов богатым цветочным орнаментом, вышитым золотом. Зоя сама чуть не плакала, глядя на дочь, – такой трогательно юной та выглядела.

Никто из Кантакузинов не проводил девочку на корабль. С того момента как вошла в королевский паланкин, Теадора осталась одна: так полагалось, и так на протяжении многих лет.

Через год ворота Константинополя открылись перед Иоанном Кантакузином, а еще через несколько месяцев его дочь Елена стала женой юного соправителя Кантакузина, Иоанна Палеолога. Свадьбу отпраздновали со всей помпой, как и положено у православных.

Часть I

Теадора

1350–1351

Глава 1

Женский монастырь Святой Варвары славился своим богатством, хотя и не мог похвастаться занимаемыми площадями. Так было не всегда. Нынешнее процветание обители объяснялось тем, что в ее стенах пребывала одна из жен султана, византийская принцесса Теадора Кантакузин.

Теадоре Кантакузин хоть и исполнилось всего тринадцать, но она уже была вполне способна зачать и выносить ребенка, однако султану Орхану было не до нее. В свои шестьдесят два он имел полный гарем взрослых женщин: как невинных, так и опытных. Маленькая христианская девственница, которую по его приказу поселили в монастыре, была просто предметом политической необходимости, поэтому оставалась совершенно невостребованной. Однако даже пресыщенный Орхан не стал бы отмахиваться от Теадоры, если бы увидел ее. Из угловатой худенькой девочки она превратилась в высокую стройную девушку с изящными руками и длинными, идеальной формы ногами, гибкой фигурой, упругой полной грудью и нежным личиком в форме сердечка. Хоть Теадора и выходила на открытый воздух, ее гладкая кожа никогда не загорала, поэтому сохранила цвет сливок. Ее волосы цвета красного дерева на солнце казались посыпанными золотой пылью и доходили до округлых ягодиц. В фиалковых глазах поразительной чистоты, как и раньше, светилась доброта, неизменным остался также маленький прямой носик и чувственный ротик с пухлой нижней губой.

На территории монастыря у нее были собственные апартаменты с гостиной, хотя к ней никто не приходил, столовой, кухней, двумя спальнями, ванной и комнатами для слуг. Теадора жила здесь в изоляции от мира, но в полном довольстве, ни в чем не нуждаясь. Ее вкусно кормили и хорошо охраняли, но за пределы монастыря выходить не разрешали, ну а если она все-таки выходила, то в сопровождении не меньше чем полудюжины крепких монахинь и с лицом, скрытым под густой вуалью.

В лето того года, когда Теадоре исполнилось тринадцать, ее жизнь внезапно изменилась. День был такой жаркий, что все слуги, разомлев от липкой духоты, задремали, даже монахини, что охраняли ее. Теадора, умирая от скуки, отважилась выйти в монастырский двор, окруженный высокими стенами. Неожиданно легкое дуновение ветерка донесло до нее из фруктового сада аромат созревающих персиков, однако калитка оказалась запертой. Теадору разобрала досада, и от этого еще сильнее захотелось сочного персика. Но как же попасть во фруктовый сад? И она нашла способ. Угол, где стена фруктового сада смыкалась с монастырской стеной, отделявшей территорию обители от улицы, был плотно затянут разросшейся узловатой виноградной лозой. Теадора подобрала полы светло-зеленого хлопкового платья – благо оно было простого фасона, наподобие туники – и вскарабкалась по лозе как по лестнице на самый верх стены. Обрадовавшись, что все оказалось так просто, она осторожно прошла по стене, высматривая похожее растение, по которому можно было бы спуститься во фруктовый сад, и, обнаружив подходящее, полезла вниз. Выбрав несколько самых аппетитных персиков и рассовав их по карманам, Теадора пустилась в обратный путь. Стена, однако, в нескольких местах сильно обветшала: многие годы по ней ходили только коты, которых привлекала охота в монастырских садах. Опьяненная успехом своей миссии, не глядя под ноги, Теадора вдруг почувствовала, что падает, но, к ее удивлению, вовсе не на землю. Взвизгнув, она поняла, что оказалась в чьих-то сильных руках, которые вовсе не торопились ее отпускать. Сфокусировав взгляд, она увидела в опасной близости от своего лица угольно-черные глаза.

– Ты воришка? Или просто маленькая озорная монашка? – спросил их обладатель.

– Ни то ни другое, – буркнула Теадора, удивившись, что еще способна говорить. – Пожалуйста, поставь меня на землю.

– Не поставлю, пока не скажешь, кто ты, красавица с фиалковыми глазами. На тебе нет чадры – значит, ты не турчанка. Тогда кто?

К Теадоре никогда еще не прикасался ни один мужчина, кроме отца, но оказалось, что это вовсе не страшно. Твердость торса незнакомца почему-то внушала доверие, и пахло от него солнечным светом.

– Ну что, малявка, язык проглотила? – мягко спросил он.

Теадора покраснела и в досаде закусила губу: почему-то вдруг показалось, что он знает, о чем она думала.

– Я послушница этого монастыря, – наконец вымолвила девушка. – Не будешь ли ты так любезен помочь мне взобраться на стену? Если обнаружат мое отсутствие, мне попадет.

Незнакомец поставил Теадору на землю и, быстро взобравшись на стену, наклонился, подал ей руки и подтянул наверх. Затем так же легко он спрыгнул в монастырский двор и сказал, протянув ей руки:

– Фиалковые глазки, прыгай!

Не ощущая страха, Теадора спрыгнула, и незнакомец без труда поймал ее, поставил на ноги и усмехнулся:

– Ну вот, теперь тебя не за что ругать. С какой стати ты вообще полезла на эту стену?

Почувствовав себя увереннее, Теадора бросила на него лукавый взгляд, потом, сунув руку в карман платья, достала персик и просто сказала:

– Вот зачем.

В следующее мгновение она впилась в персик зубами, и по подбородку потек сладкий сок.

– Ты всегда получаешь все, что хочешь?