Ни воды, ни луны

Они прибыли. Император придумал нечто особенное. Их привели в комнату, где висел замок – головоломка. Замок состоял из множества фигур, но ключа не было. Эти фигуры надо было расположить особым образом, в этом и заключался секрет, но надо было вникнуть и понять, как их расположить. Если сделать это правильно, дверь откроется. Император подвел их к замку и сказал: «Вот головоломка, величайшая из всех. Вам надо найти разгадку – без всяких подсказок. Если вы найдете ключ, решите эту головоломку, дверь откроется. Тот человек, который первым выйдет отсюда, и будет избран. Начинайте». Он закрыл дверь и вышел.

Ученый незамедлительно начал проводить самые разнообразные эксперименты, набрасывая на бумаге решения многочисленных задач. Он разглядывал фигуры на замке. Нельзя было терять ни минуты, это был вопрос жизни и смерти. Философ закрыл глаза, начал размышлять логически – что делать, как разгадать эту загадку. Он никогда прежде не сталкивался с такой головоломкой.

Вот в чем проблема ума: если что-то известно, ответ найти легко, но если это что-то совершенно новое, как можно решить его с помощью ума? Безусловно, ум эффективен, когда на повестке известное, привычное, шаблонное. Но полностью бесполезен, когда встречается с неизвестным.

Религиозный человек даже не стал подходить к замку, что он мог сделать? Он не знал логики, он не владел экспериментальными знаниями. Что он мог сделать? Он просто сел в углу. Он попел немного, помолился Богу, закрыл глаза. Двое других решили, что он им не конкурент. «Это хорошо, победа достанется одному из нас». Через какое-то время они вдруг обнаружили, что его нет в комнате. Он исчез, дверь была открыта.

Вошел император и сказал: «Вы еще здесь? Все закончилось. Тот, третий, уже вышел». Они закричали: «Но как?.. Он же ничего не делал!»

Увидев религиозного человека, они стали расспрашивать его. Он ответил им: «Я просто сидел. Я молился, сидя, и вдруг услышал внутренний голос, который сказал: „До чего же ты глуп. Посмотри-ка. Дверь ведь не заперта“. И я подошел к двери. Она не была заперта. Никакой загадки не было, вот я и вышел».

Жизнь – не загадка. Если вы пытаетесь разгадать ее, вы упускаете. Дверь открыта, она никогда не была заперта. Если бы дверь была заперта, ученые смогли бы найти выход. Если бы дверь была заперта, философы смогли бы предложить способ, как ее открыть. Но дверь не заперта, поэтому только вера может пройти – без всякого решения, без готового ответа. Толкнуть дверь и выйти.

Жизнь – это не загадка, которую надо разгадать, это тайна, которую надо прожить. Это глубокая тайна, поэтому доверяйте и позвольте себе проникнуть внутрь нее. Никакие споры не помогут – ни с другими, ни с самим собой – никакие споры. Любые споры бессмысленны и глупы.

А теперь обратимся к этой прекрасной истории.

В некоторых японских храмах дзен есть старинная традиция. Если странствующий монах сумеет победить в споре о буддизме местного монаха, тогда он может остаться на ночь. Если нет, ему придется уйти.

Силой убеждения вы можете заслужить ночлег – но не более того.

В северной Японии был храм, за которым присматривали два брата. Старший брат был весьма умен, а младший – довольно глуп, да еще и одноглаз.

Чтобы управлять храмом, нужны две разновидности людей – умные и глупые. Любой храм устроен именно так – в нем всегда две разновидности людей: умные становятся священнослужителями, а глупые внимают им. Так устроен любой храм.

Поэтому все эти истории не просто анекдоты, они отражают определенные явления. Если глупцы исчезнут с поверхности Земли, храмов не будет. Если умные люди исчезнут из храмов, храмов больше не будет. Чтобы храмы существовали, нужна дуальность. Вот почему вы не можете найти Бога в храмах – его нельзя найти в дуальности.

Эти храмы придуманы умными людьми для эксплуатации глупых. Все храмы – изобретения, умные люди пользуются… становясь священниками. Священники – умнейшие люди, они величайшие эксплуататоры, но вас эксплуатируют так, что вы даже не можете взбунтоваться. Они эксплуатируют вас ради вашего спасения, они эксплуатируют вас ради вашего блага. Священники до того умны, что придумывают теории из ничего: все эти теологии, все, что они создали, – колоссально! Нужно быть очень умным, чтобы создать религиозные теории. Они продолжают возводить такие грандиозные системы, что обычному человеку практически невозможно постичь их. Они используют такие понятия, они используют такие специальные термины, что невозможно понять, о чем они толкуют. А когда вы не можете понять, вы думаете, что они очень глубоки. Все непонятное кажется особенно глубоким: «Это за пределами моего понимания».

Помните: Будда говорит очень простым языком, доступным каждому. Это не язык священников. Иисус говорит короткими притчами – любой необразованный человек может понять его – он никогда не использует религиозные понятия. Махавира говорит, излагая свое учение языком самых простых и обычных людей.

Махавира и Будда никогда не использовали санскрит, потому что санскрит был языком священников, брахманов. Санскрит – один из самых сложных языков. Священники сделали его таким сложным, они шлифовали, и шлифовали, и шлифовали его. Само слово санскрит означает отточенный, очищенный. Они отшлифовали его до такой степени, что только очень и очень образованные люди могут понять, что они говорят, для других это за пределами понимания.

Будда использовал язык простолюдинов, пали. Пали был языком народа, языком деревенских жителей. Махавира использовал пракрит. Пракрит – это неочищенная форма санскрита; пракрит – это естественная форма санскрита, в нем мало грамматики, почти никакой. Ученые еще не добрались, не «облагородили» язык до такой степени, что обычные люди перестали понимать его. Священники же использовали санскрит, они до сих пор используют его. Никто уже не понимает санскрит, но они продолжают использовать его, потому что их профессия состоит в том, чтобы создать пропасть, не мост, а пропасть. Только тогда, когда простые люди ничего не понимают, у священников появляется шанс выжить. Как только простые люди поймут, что они говорят, им конец, потому что они не говорят ничего.

Однажды Мулла Насреддин отправился к доктору – а доктора освоили приемы священников: они пишут на латыни и на греческом, причем пишут так, что и сами не могут потом прочитать. Никто не разберет, что они там написали. Поэтому Мулла Насреддин пришел к доктору и сказал: «Послушай, давай без прикрас. Просто скажи как есть. Не используй латынь или греческий».

Доктор ответил: «Ну, раз ты настаиваешь, раз ты хочешь, чтобы я сказал честно… Ты ничем не болен. Ты просто обленился».

Насреддин сказал: «Хорошо, спасибо. А теперь напиши это на латыни и греческом, чтобы я мог показать это дома».

Умные всегда эксплуатировали простых людей. Вот почему ни Будду, ни Иисуса, ни Махавиру не признавали брахманы, ученые, все эти образованные люди. Потому что их идеи были разрушительны, они разрушали весь их бизнес. Если народ понимает, он не нуждается в священниках. Почему? Да потому что священник – это посредник. Он понимает язык Бога. Он понимает и ваш язык. Он переводит ваши слова Богу. Вот почему говорят, что санскрит – это дев-бхаша, язык Бога: «Ты не знаешь санскрит? – я знаю, поэтому я буду связующим звеном, я буду переводчиком. Ты скажешь мне, чего ты хочешь, а я на санскрите передам это Богу, ведь он понимает только санскрит». И, конечно, за это вам придется заплатить.

Есть два типа людей, нужных в храмах.

В северной Японии был храм, за которым присматривали два брата. Старший брат был весьма умен, а младший – довольно глуп, да еще и одноглаз.

В чем смысл единственного глаза в этой истории? Глупец всегда однонаправлен: он никогда не сомневается, он всегда уверен. А умный человек всегда дуален: он сомневается, он постоянно раздвоен. Он постоянно спорит с самим собой, внутри него всегда продолжается диалог, он принимает обе позиции.

Умный человек раздвоен – у него два глаза. У глупца только один глаз – ему всегда все ясно, ему не нужны доказательства, он не раздвоен. Вот почему, если ты посмотришь на глупца, он будет более похож на святого, чем умный человек. Если ты посмотришь на святого, он тоже будет чем-то напоминать глупца, дурачка. Суть разная, но что-то общее есть, хотя сущность разная. Глупец находится на нижней ступени, святой – на верхней, но оба – на концах лестницы. Глупец не знает, поэтому он так прост, одноглаз. Святой знает, поэтому он так прост. Он тоже одноглаз, он называет это «третьим глазом». Два его глаза слились в третьем. Он тоже одноглазый. Он – единое целое, и глупец – единое целое. Так в чем разница?

Невежество так же простодушно, как и мудрость. Умный человек посередине: он невежествен, но считает себя умным. В этом двойственность умного человека: он невежествен, а думает, что мудр. Он не наверху, не внизу, он застрял между. Вот почему он всегда в напряжении. Невежда расслаблен, мудрец расслаблен. Невежда еще не начал свое путешествие, он дома. Мудрец достиг цели своего путешествия, он дома. Умный человек находится между ними, он ищет пристанище в каком-нибудь монастыре – хотя бы на одну ночь, он странник – для него это в порядке вещей.

Буддийские бхикку были странниками, Будда сказал: «Будьте странниками, пока не достигнете. Будьте странниками. Не только внутри, но и снаружи. Будьте странниками, пока не достигнете. Не останавливайтесь, пока не достигнете». Когда вы достигли, когда вы стали сиддхи, буддой, тогда можно присесть и отдохнуть.

У невежества и мудрости есть одно общее свойство – простодушие, никакой хитрости. Поэтому иногда случалось, что божий человек считался глупцом, а дурачок – блаженным. Святой Франциск известен как блаженный. Он и был таким! Но быть блаженным – величайшая мудрость на свете, потому что его эго утрачено. Вы не говорите, что знаете, вы глупы, потому что не показываете свои знания. Если вы не показываете, кто признает вас знающим? Даже если вы будете утверждать, вам никто не поверит. Вам придется вбивать это в чужие головы. Вам придется заставить их замолчать, убедить их. Когда им нечего будет сказать, тогда скрепя сердце они признают, что, возможно, да, не исключено, что вы знаете. Но они всегда будут говорить «возможно». Они оставят этот вопрос открытым и будут надеяться, что однажды смогут опровергнуть вас.

Если вы не предъявите, кто поверит? И если вы сами говорите: «Я невежествен, я ничего не знаю», – кто поверит, что вам хоть что-то известно? Люди немедленно поверят, если вы объявите: «Я не знаю». Они немедленно поверят, они скажут: «Мы так и знали. Мы согласны, мы полностью согласны с тем, что ты ничего не знаешь».

Блаженный! Если вы прочитали хотя бы один из великих романов Достоевского, вы понимаете, что это значит. Во многих романах Достоевского обязательно есть такой персонаж, идиот, блаженный. Он есть в «Братьях Карамазовых». Он простодушен, его можно эксплуатировать. Даже если вы будете его эксплуатировать, он будет доверять вам. Вы можете разрушить его, но не можете разрушить его доверия – вот в чем его красота.

А как происходит с вами? Если кто-то обманывает вас, то все человечество становится обманщиком. Если кто-то обманывает вас, вы теряете веру в человека – не в этого конкретного человека, а во все человечество. Если двое или трое обманывают вас, вы выносите приговор, что не осталось людей, заслуживающих доверия. Доверие ушло.

Похоже на то, что вы с самого начала не собирались никому доверять, а эти двое или трое просто дали вам повод. Иначе вы бы сказали: «Этому человеку нельзя доверять… но всему человечеству? Я не знаю… Поэтому я буду доверять, пока не докажут обратное». А если вы действительно исполнены доверия, вы скажете: «Этот человек не достоин доверия сейчас, он не был достоин доверия раньше… но кто знает, что будет завтра? Ведь святые становятся грешниками, а грешники – святыми».

Жизнь – это движение. Ничто не статично. Сейчас этот человек проявил слабость, но в следующий момент он может приложить усилия и перестанет обманывать. Поэтому на следующий день вы снова ему поверите, ведь это новый день, и новый человек. Ганг движется непрерывно, это не одна и та же река.

Однажды случилось вот что. Некий человек пришел к Мулле Насреддину и попросил у него денег. Насреддин хорошо знал его и знал, что тот не вернет деньги, но сумма была такой мизерной, что он подумал: «Пожалуй, я дам ему денег. Даже если он не вернет их, я ничего не потеряю. Зачем отказывать из-за такой ничтожной суммы?» И он дал ему денег.

Три дня спустя человек вернул долг. Насреддин был потрясен. Это было немыслимо, это было чудо, что этот человек вернул долг. Два или три дня спустя человек вернулся и попросил на сей раз бо?льшую сумму. Насреддин воскликнул: «Послушай! Да ты ведь обманул меня в прошлый раз!» Он вскричал: «В прошлый раз ты обманул меня – больше я этого не позволю!»

Тот человек ответил: «О чем ты? В прошлый раз я вернул деньги».

Насреддин сказал: «Да, вернул. Но ты обманул меня, потому что я был уверен, что ты не вернешь долг. Хватит! В прошлый раз ты обманул мои ожидания. Хватит! Ничего больше ты от меня не получишь».

Вот как работает искушенный ум.

В этом храме один из братьев был невеждой – обычный человек, одноглазый, не ведающий сомнений. Второй был образованным, а образованный человек всегда утомлен, потому что он трудится не покладая рук неизвестно над чем. Деятельный без дела, он всегда утомлен.

Однажды странствующий монах попросился к ним на ночлег. Старший брат весь день был занят и очень устал…

Вы никогда не увидите образованного человека не уставшим. Попробуйте найти! Сходите к бенаресским пандитам и попробуйте найти. Всегда усталые, всегда утомленные, они трудились не покладая рук – над словами. Запомните, даже чернорабочий не устает так сильно, потому что он трудится над жизнью. Когда вы работаете только со словами, с бессмысленными словами, только головой, вы устаете. Жизнь оживляет! Жизнь омолаживает! Если вы работаете в саду, вы потеете, но заряжаетесь энергией, а не тратите ее. Вы идете гулять, вы заряжаетесь энергией, потому что вы живете в этот момент. Если вы запираетесь в четырех стенах со словами, продолжаете думать, и думать, и думать – а это настолько мертвый процесс – вы устаете. Ученые люди всегда утомлены. Глупый всегда свеж, святой всегда свеж. У них много сходных черт.

…поэтому он попросил младшего брата провести состязание. «Потребуй, чтобы спор проходил в молчании», – попросил старший брат.

…ведь он знал, что младший брат глуп. Молчание – золото, если вы глупы. Молчание – золото, и если вы святы. Если вы знаете, вы будете молчать. Если вы не знаете, лучше молчать.

Мудрец молчит, потому что он знает, и то, что он знает, невыразимо. Глупец вынужден молчать, так как, что бы он ни сказал, он выдаст себя. Глупец сойдет за умного, если молчит, но не останется никаких иллюзий, если он заговорит, так как все, что он говорит, изобличает его глупость. Умный брат знал, что его младший брат был не в ладах со словами, что он был обычным человеком, простодушным, невежественным, поэтому он сказал: «Потребуй, чтобы спор проходил в молчании».

Через некоторое время странствующий монах пришел к старшему брату и сказал: «Какой изумительный спорщик твой брат!»

Странствующий монах, должно быть, тоже был образованным человеком, но если глупец молчит, он может победить образованного человека. Едва он заговорит, его изобличат, ведь вокруг образованные люди. С помощью слов ему не победить.

Странствующий монах был образованным человеком, человеком, искушенным в словах. Ему было непросто проводить спор в тишине, в молчании. Как тут спорить? Если разговаривать запрещено, если можно пользоваться только жестами, предмет спора теряет смысл, а ум не может помочь, ведь если разговаривать запрещено… Это было единственным преимуществом. Поэтому, если образованный человек молчит, он может быть побежден глупцом. Ведь у него не осталось никакого преимущества – оно заключалось в словах.

Замолчав, он превращается в глупца – вот в чем смысл. Вот почему ученые никогда не молчат, они всегда разговаривают. Даже если рядом никого нет, они говорят сами с собой, но они говорят. Они говорят, говорят и говорят, с собеседниками или без них, потому что в этих разговорах их преимущество становится значительнее и значительнее, они сами становятся более и более искушенными. Но если им случится замолчать, внезапно все их искусство исчезает. Они оказываются глупее глупцов. Даже глупец может посрамить их. Они вне профессионального круга, их просто исключили из него. Странствующий монах, должно быть, испытывал огромные трудности.

Он сказал: