А почему бы и нет

Мама, молча, смотрела на меня, потом на папу, но вмешиваться в разговор не стала.

– Ну, тебе виднее, – сделал заключение папа, видимо не желая за неимением времени, больше обсуждать эту тему. – Геологический, так геологический. Ты уже взрослый – сам решаешь.

Такие слова в последние годы я часто слышал от родителей. Меня это, с одной стороны, не всегда устраивало: хотелось услышать совет взрослого, а с другой – приучило самому думать и принимать решения.

Вот и сегодня я сообщил родителям о радикальном изменении своих планов на будущее не для того, чтобы услышать от них совета, а только потому, что они об этом спросили.

Когда солнце было уже на горизонте, мы встретились с Геннадием и пошли к своим друзьям, чтобы окончательно договориться с ними о совместной поездке. Мы, как могли, рекламировали будущую счастливую жизнь геолога, хотя сами, кроме романтизма, ничего не знали, и многое на ходу придумывали, чтобы рассеять все сомнения.

Ровно в три часа двадцать пятого июля пятьдесят седьмого года – не знаю, почему это время и дата врезались в мою память – мы, четверо друзей, молодых, красивых, надеюсь, ещё не оперившихся, завалились с пачками бумаг в почтовое отделение. Так много молодых людей вместе здесь почти никогда не собиралось, поэтому девушка – почтовая работница – уделила нам много внимания. Все бумаги были проверены, надёжно и правильно упакованы и приняты для отправки по назначению.

А мы – четверо друзей – почувствовали, что сбросили гору со своих плеч и, весело балагуря, стали обсуждать только что свершившееся событие. Главным его пропагандистом и защитником был, конечно, я. Можно сказать, что Гена тоже встал на мою позицию, а вот Саша с Володей до сих пор были в растерянности, хотя пути назад уже не было.

Дни пролетали в ожидании вызова на экзамен и подготовки нашего отъезда. Волнение с каждым днём нарастало. Вот уже конец июля, потом первое, второе августа – приёмные экзамены начались, а вызова для нас всё нет и нет. Мы опаздываем, а это грозит крахом наших и, особенно моих, планов.

Четвёртого августа моё терпение кончилось, и я предложил друзьям ехать на экзамены без вызова. Гена и Вова согласились с моим предложением, а Саша категорически отказался.

– А ты уверен, что есть смысл ехать без вызова? – всё снова и снова возникали у Гены сомнения в правильности такого решения.

– Я уверен, если мы все вместе будем добиваться. Надо пробовать. А почему бы и нет!

Через день мы втроём предстали перед приёмной комиссией, которая отказала нам в рассмотрении документов по причине опоздания на несколько дней.

Нам ничего не оставалось делать, как пойти на приём к директрисе техникума и, апеллируя к ней с доказательством того, что мы вызова не получали, просим принять у нас экзамен. Надежды на положительное решение было мало, но, наша настойчивость, честность и справедливость директрисы сделали своё доброе дело. Нас допустили до вступительных экзаменов, но сказали, что мы уже не сможем влиться в общий поток и будем без подготовки по сокращённому графику сдавать все экзамены. Это трудно, но у нас не было другого выхода. Мы после десятого класса поступали сразу на третий курс, а экзамены пришлось сдавать вместе с группой после седьмого класса. Мы с Геной и Вовой быстро, задолго, до окончания, отведённого для письменной математики времени, всё решили и, чтобы не скучать, тайно помогали семиклассникам.

Не размусоливая дальнейший ход экзаменов, скажу сразу, что мы с Геной успешно преодолели все препятствия вступительной экзаменационной сессии и стали студентами геологоразведочного техникума. Володя не смог преодолеть представшую перед ним преграду и, расстроившись, поехал домой.

Я так подробно описал процесс нашего с Геной поступления в техникум не потому, что мне захотелось похвалить себя, а лишь для того, чтобы показать, что от его положительного или отрицательного исхода зависела вся наша дальнейшая жизнь.

Глава 4. Вот оно, начало свободы. Сомнительное представление о сплошном счастье.

Начало нашей свободной и счастливой жизни оказалось совсем не таким безмятежным. Из-за того, что мы, как опоздавшие абитуриенты, всё же были приняты в техникум, мы, по мнению руководства, каким-то образом должны быть наказаны. Эта карательная мера была применена к нам в виде отказа места в общежитии. Мы с Геной возмущались таким отношением, но, всё-таки были вынуждены искать съёмную квартиру. Не удалось нам найти подходящую квартиру, и сняли только уголок в маленьком частном доме.

Хозяйка дома тётя Нюра – милейшая женщина и двое её детей, одинакового с нами возраста, стали нашей новой семьёй. Символическая плата за проживание, получаемая тётей Нюрой от нас с Геной, не была равноценной той доброте, заботе, вниманию и обслуживанию, которые мы получали от новой семьи.

Конечно, мы с Геной не были неблагодарными нахлебниками, а помогали хозяевам во всём и участвовали в их хозяйственной деятельности. Вот так жизнь поворачивается к людям то одной, то другой стороной, и мы после наказания в виде лишения общежития, получили счастье жить и общаться с хорошими людьми.

Однажды, в конце сентября, мы всей только что сформировавшейся группой геологоразведчиков, на воскресенье решили выехать с ночёвкой в горы к озеру Тургояк. Мы взяли с собой палатки, резиновую лодку и всё необходимое для суточного пребывания в лесу. Девочек и мальчиков в группе было примерно поровну и мы, молодые, любвеобильные, были рады знакомиться, общаться с только что приобретёнными друзьями.

Тургояк – горное озеро, с вечно холодной водой. В конце сентября температура воды была градусов десять. «Моржей» и просто купальщиков среди нас не нашлось. Был уже вечер, мы разожгли костёр, готовили шашлычок, пели песни, дурачились. Дни становились короткими, и вечер неминуемо наступал на нас осенней темнотой.

Готовясь к ночи, ребята ставили палатки, запасались на ночь дровами и помогали девочкам благоустроить свой быт. Геологи мы были ещё молодые, неопытные, поэтому любая работа требовала привычки, сноровки.

Трое из наших молодцов решили прогуляться по озеру на резиновой лодке. Они быстро её накачали и спустили на воду. Ночь уже вступала в свои права и мы, сидя у костра, уже не видели отплывшей от берега лодки. Думаю, что отплывшие от берега, лодочники хорошо видели наш костёр. Ветра не было, озеро оставалось спокойным. Ребята наслаждались ночным озером, что-то кричали нам, смеялись, шутили, дурачились.

Изредка, сквозь потрескивающий шум костра, мы улавливали шутливые слова «тонем», «спасите». Сначала они нас насторожили, потом мы перестали на них реагировать и занимались своим делом.

Прошло время, пловцы удалились от берега. Через некоторое время мы снова услышали «спасите», «помогите». На этот раз истеричный крик и многократное повторение просьбы о помощи нас насторожило. Мы притихли, несколько ребят подбежали к воде и поняли, что это точно не шуточки. Плеск воды, захлёбывающийся голос призывали нас к действию. На чёрной воде осеннего озера нельзя было ничего рассмотреть. Только истошный голос давал нам некоторую ориентацию в осенней темноте.

Кто-то из ребят, по-моему, это был Саша Редченко, оценил трагичность ситуации и громко приказал:

– Идём рубить сосну, на бревне поплывём спасать ребят.

Два раза такого приказа повторять было не надо.

Мы быстро – откуда только брались силы – срубили большую сосну, очистили её от сучьев и бревно, длиной метров восемь, спустили на воду.

– Два человека со мной, – всё тот же командирский голос призвал желающих плыть на помощь, – верхнюю одежду снять.

Я не знаю, откуда у меня появилась смелость, но я был одним из тех двоих, которые присоединились к уже раздетому и спускающемуся в воду Александру. Это он увереннее всех держал себя в руках и подавал команды к действию.

Холодная вода обожгла меня, но не остановила. Мы втроём – Саша, Юра и я – зацепившись одной рукой за бревно, другой рукой стали грести. Дерево было сырое, тяжёлое и медленно продвигалось в темноту. Мы старались прислушаться к голосам и направляли бревно в сторону истошных криков и плеска воды.

Сколько времени мы висели на бревне, трудно сказать. Пылающий на берегу костёр отдалялся от нас всё больше и больше. Тело не могло и не хотело осознавать трагичность ситуации и отвечало дрожью на каждый гребок рукою. В какой-то момент я почувствовал, что одна нога мне не подчиняется.

– У меня свело ногу,– послышался голос Юрия.

– И у меня тоже, – крикнул я, пытаясь свободной рукой ущипнуть себя за ляжку.

Бревно почти остановилось, и в это время из темноты вынырнул один из плавающих на лодке. Он был обессилен и еле держался на воде.

– Держись за бревно, – помог я ему зацепиться за дерево. – Где другие двое?

Он не отвечал, пытаясь отдышаться и одновременно выплёвывать попадающую в рот воду.

– Где твои товарищи? – спросил Юра.

Ответа не было.

– Плывём к берегу, к костру, иначе мы останемся здесь, – скомандовал Саша. – Другая тройка ребят поплывёт вместо нас.

Мы с трудом повернулись и поплыли к берегу, толкая бревно и висящего теперь на нём человека. Костёр манил нас и придавал силу.

Добравшись до берега, мы вытащили полуживого любителя острых ощущений. Девочки взяли над ним шефство, завернули в тёплую одежду и перетащили ближе к костру. Мы старались оживить свои, обездвиженные судорогой ноги, согреваясь возле костра.

Новая тройка ребят приняла от нас эстафету и поплыла на поиски ещё двоих лодочников.

Крики и всплески воды в темноте прекратились, а плыть в неизвестность стало опасно и бесполезно.

Когда вторая тройка, никого не обнаружив в тёмном озере, вернулась на берег, прозвучал только один вопрос:

– Нет?

Ответа не требовалось, и дальше мы все, на берегу у костра сидели, молча, не зная, что делать. Никто уже не подбрасывал в огонь дров, и костёр начал гаснуть, оставляя нас в темноте.

Девочки жались друг к другу, стараясь успокоиться и немного согреться. Саша Казаков, которого мы на бревне вытащили из холодной темноты, лежал возле угасающего костра. Он с ног до головы был укутан одеялами, смотрел на окружающих его людей и, судя по осмысленному взгляду, начал понимать, из какой трагической ситуации он только что выбрался.

Время от времени мы подходили к самой воде, надеясь на то, что услышим ещё голоса из темноты с призывом о помощи. Мы ещё не знали о том, что случилось там, как ребята оказались в воде, куда делась резиновая лодка. Переговариваясь между собой, мы высказывали разные предположения: может быть, лодка перевернулась или не выдержала тяжести трёх людей и пошла под воду. Были и абсурдные предположения о том, что лодка напоролась на какую-нибудь корягу и получила пробоину, или, что ребята поссорились и в драке перевернули лодку. Однако, никто точно сказать не мог. Казаков до сих пор ещё молчал, и мы, зная его состояние, не пытались что-то выяснить.