Записки народного депутата

К нашей группе подошел помощник первого секретаря обкома КПСС и пригласил меня в комнату президиума.

«Борис Николаевич, вижу, тебя ребята приглашают вместе поужинать. Не отказывайся, я тоже пойду туда. Знаю этих ребят и верю, что все будет по-хорошему. Нельзя обижать, это делается ими от чистого сердца. Раз приглашают, значит, пришелся по душе. Ты и себя лишаешь возможности впечатлений от нашего актива, полученных в неформальной атмосфере» – такими были слова партийного лидера области.

Ответить своим категорическим «Нет!» на них значило продемонстрировать старшему хамство «московского выскочки».

Пришлось вносить свою лепту и идти на эту встречу. И как потом был признателен Геннадию Федоровичу за добрый совет! Он, как старший товарищ, помог мне избавиться от этой глупой боязни, воспринимаемой активом как чванливость и чопорность товарищей из центра. И в памяти этих добрых и жизнерадостных людей остаться не столичным службистом, как черт от ладана шарахнувшегося от руки, протянутой с искренностью и добром, а своим товарищем, умеющим поддержать задушевный разговор, сибирскую песню, залихватскую шутку.

И это собрание комсомольцев Зауралья остается в воспоминаниях не потому, что для меня она была первой и я смог со стороны оценить работу большого коллектива, но прежде всего непоказной убежденностью патриотов родной земли, яркими и красивыми талантами, широкой душой и раздольными песнями – всем, чем мы воспринимаем и за что безмерно любим Отчизну – Землю Русскую.

Несправедливость – тяжкое испытание жизни, об этом напомнили мне в Башкирии. Там я оказался на комсомольской конференции, готовясь ознакомиться со спецификой работы в этой активно развивающейся национальной республике. Комсомольская организация была одной из многочисленных и ведущих. Возглавляла ее Клара Тухватуллина, властная и требовательная, «девушка с характером», но отходчивая и внимательная, за что пользовалась поддержкой молодежи, была на хорошем счету в ВЛКСМ. Во всем этом убедило собрание комсомольцев республики. Благодушно настроенные организаторы и делегаты готовились завершать этот беспокойный день. Закончились дебаты, приняли единогласно документы и предоставили слово для сообщения счетной комиссии по порядку тайного голосования.

С первого ряда зала к трибуне уверенно вышел молодой человек. Он разложил перед собой листки с заготовленным текстом…

Мои соседи по президиуму недоуменно переглядывались: это был не тот человек, которого назвал председательствующий.

А новоявленный оратор начал читать. Это были слова, как гром среди ясного неба поразившие аудиторию:

– Товарищи! С тех пор как В.И. Ленин создал государство рабочих и крестьян, власть в стране захватили партийные бюрократы и чиновники. В стране нет демократии… наша партия предлагает декларацию…

«Вырубите микрофон!» – закричал председательствующий.

Уже без громкой трансляции в зал оратор продолжил читать какие-то слова: о свободе, о правах, о деспотах…

Ничего не понимающий зал заполнялся шумом хлопков, топанья, выкриков: «Уберите этого ненормального!»

«Так это же тот сумасшедший! – воскликнул редактор молодежной газеты и пояснил. – Он вчера был у меня в редакции, просил опубликовать «декларацию независимости» – обращение к жителям республики. Прочитали мы его опусы, посмеялись: уж больно он смахивал на человека “вне себя”».

Дежурные под руки увели этого новоявленного протестанта из зала.

Объявили перерыв…

Естественен переполох руководства. Присутствующий на конференции министр внутренних дел республики провел допрос.

Оратор заявил ему:

– Меня делегировал съезд товарищей по партии. Я вчера был в редакции газеты, просил опубликовать нашу «декларацию независимости», но меня не поняли, лишь посмеялись. Вот я и решил на этой конференции ее обнародовать.

На вопрос, что это за партия, ответил: «Партия демократической свободы. Находится по адресу (назвал адрес психиатрической больницы)».

– А каким образом попал в зал?

Ответ обескуражил продуманностью всех деталей:

– Чтобы выйти из больницы, откуда нас не выпускают – боятся нашей партии, я спрятался в машине между мешков с бельем. Из газет я знал о конференции и месте ее проведения. И здесь не подвела смекалка: взвалив на плечи ящик с бутылками воды для буфета, я вместе с грузчиком попал в помещение. На меня никто не обратил внимания. И далее выбрал время, когда докладчик задержался с выходом к трибуне…

Казалось, все прояснилось: можно лишь сожалеть о выходке чокнутого человека. Но времена-то были другие. Почти тысяча людей услышали антисоветские призывы с трибуны, с которой перед этим потоком лились речи, клятвенно заверяющие о верности Коммунистической партии и советскому правительству, и это в присутствии партийного и советского руководства, прессы.

Было поручено министру внутренних дел республики сообщить делегатам о результатах проверки инцидента. У делегатов после разъяснения не возникло вопросов. И авторитет К. Тухватуллиной не пострадал. Ее снова избрали первым секретарем обкома ВЛКСМ.

Вроде точки расставлены, но осадок остался: как на все это посмотрит представитель из Москвы?

Первый секретарь обкома партии З.Н. Нуриев (выдающийся руководитель республики, многие годы работавший после заместителем председателя Совета Министров СССР) рассказал мне все подробности разбирательства этого «чрезвычайного происшествия», сообщил, что будут привлечены к ответственности лица, по вине которых это могло случиться, и, изучающее глядя на меня, продолжил:

– Понимаю, Вы – молодой человек, начинаете делать карьеру и знаете, наверное, сколько в истории у комсомольских вожаков трагических судеб. Были, может быть, ошибки, но чаще это были доносы, несправедливые наветы. А тут – антисоветская речь, сотни свидетелей, документы… Конечно, можно представить как заговор, который мы в республике если не организовали, то проглядели… И уж, конечно, недостойна быть комсомольским лидером К. Тухватуллина. И это для Вас может открыть путь к карьере, как «бдительному новоявленному разоблачителю».

После некоторого раздумья он завершил:

– Что же, можно и так?.. Не забудьте при этом про совесть. Вам решать!

Во время его монолога в мыслях у меня представали выдающиеся деятели комсомола – патриоты страны, чьи судьбы неразделимы со славной историей Коммунистического союза молодежи и которые завершили в застенках свой жизненный путь из-за предательства «своих товарищей». Вспоминал и свою семью, наши терзания из-за клеветы… И думалось по поводу слов Зии Нуриевича: «Нет, не нужно мне такой карьеры!»

Конечно, я не мог не сказать в ЦК ВЛКСМ об этом происшествии. Но акцентировал на выходке психически ненормального человека и здоровой оценке происшествия делегатами, поддержавшими своих комсомольских вожаков.

З.Н. Нуриев, лидер республики, воплотивший мудрость талантливого и свободолюбивого народа, своими словами обнажил мне омерзительность предательства, и привитое с детства чувство долга навсегда укрепилось сознанием: не строить своего счастья на несчастье других; не делать поспешных выводов, скрупулезно взвешивая сиюминутный набор впечатлений и оценок.

В те годы для людей, наблюдающих за съездами комсомола с экрана телевизора, эти картинки примелькались: торжественный Кремлевский зал, тысячи делегатов, солидный президиум, трибуна, с которой читаются многочасовые доклады, произносятся речи. В ответ звучат разной степени интенсивности аплодисменты, и в мыслях ни у кого не возникало вопроса о работе, проведенной аппаратом накануне и в ходе заседаний.

Я же оказался в гуще этого процесса. И убедился, что эту слаженность обеспечивает четко отработанный механизм, где важна каждая деталь: размещение и работа комиссий, стенографирование, подготовка материалов к печати. Даже такая мелочь: надо в ЦСУ, архивах, библиотеках уточнять цифры и цитаты авторов, называемые в выступлениях.

Мне, курирующему работу счетной комиссии, надо было проследить за всеми изменениями в бюллетенях для голосования, обеспечить их печатание, доставку, охрану, транспорт, грузчиков… И так по каждому разделу. Усложнялось все еще тем, что такое большое количество делегатов было избрано впервые и опытному аппарату ЦК ВЛКСМ, опять же впервые, пришлось осваивать условия работы в только что построенном Дворце Съездов.

Поэтому за несколько дней до официального открытия съезда было решено на этих площадках провести проверку взаимодействия служб.

Все было очень серьезно. Секретарь ЦК ВЛКСМ В.А. Саюшев объявил о «начале работы съезда», добавив, что службы должны быть на своих рабочих местах и действовать в соответствии с программой работы съезда.

Начались проверки, отмечающие у кого-то расслабленность, несогласованность и разные недочеты. Все это повторялось несколько раз, до тех пор пока все прошло без сучка и зазоринки, и потом блестяще оправдало себя уже в ходе самого съезда.

Такой тщательный подход к организации массовых мероприятий всегда вспоминался мне в моей жизни, насыщенной ими.

Накануне съезда вновь и вновь уточнялся список тех, кто обязательно должен получить слово для выступления. Случайному человеку на такую трибуну прорваться было невозможно, и сотрудники отделов радели за ораторов, представляющих их направления работы. Помогали в меру своих способностей, привлекали журналистов и даже писателей, способных помочь мысли доярки, строителя, ученого облечь в яркую, образную форму, вызывающую искренний интерес в стране: жителей ее разных уголков и руководителей партии и правительства.

Конечно, большинство молодых людей выносили на трибуну осмысленное восприятие жизни, умели донести слово, озвучить проблему. Тому много примеров в истории комсомольских собраний. Об одном, поучительном, мне хотелось бы рассказать.

Очень горел желанием выступить первый секретарь Магаданского обкома комсомола Вадим Савченко. Мы знали друг друга, ведь я курировал комсомольские организации Дальневосточных и Сибирских районов страны. В прошлом он – горный инженер, пришел в комсомол после работы на золотых приисках. Нас сближало и то, что на комсомольскую работу мы пришли по призванию, потеряв значительно в заработной плате и карьерном росте на профессиональной стезе. Энергичный, настойчивый, волевой, заводила молодежной среды, он был своим в ее рядах, хорошо знал проблемы Севера.

Его предварительно записали для выступления. И он зашел ко мне за советом, подчеркнув:

– Все в выступлении выстрадано, для этого я встречался с молодежью в разных районах на приисках и в тундре, был среди охотников и рыбаков, на кочевьях и промыслах. Все, что изложено здесь, – мысли сверстников. Прочитай и скажи откровенно: стоит ли это выносить на трибуну съезда?

Это было эмоциональное, насыщенное яркими примерами выступление, и мне лишь осталось пожелать ему успеха.

Дни работы съезда, наполненные потоком впечатлений, пролетали, все близилось к завершению, ему же обещали обязательно предоставить слово. И когда, казалось, все надежды потеряны, он получил слово последним.

Каково это, выступать, когда объявили, что на этом прения прекращаются?

Вадим рассказывал:

– Уже положил в делегатский портфель текст выступления, когда услышал слова: «Подготовиться Савченко – первому секретарю Магаданского обкома ВЛКСМ». Они повергли меня в шок, на негнущихся ногах я пошел через зал к трибуне.