Будни лейтенанта Барсукова

На что матрос отвечал: «Есть оп-оп…» – и отпускал палец.

Таким обходным путём Бася добился, чтобы на корабле бились секунды.

Однажды командир, поднимаясь на ГКП (главный командный пункт, он же «центральный») и проходя мимо люка, ведущего наверх в боевую рубку, услышал сверху переговоры по «Каштану»: «Оп», «оп-оп».

– Штурман, – Кэп ко всем неожиданностям в море относился неодобрительно и настороженно, – кто там у тебя в боевой рубке, чем вы занимаетесь?

– Товарищ командир, индивидуальная работа с матросом Сайфуллиным, отработка сверки корабельных часов.

– А что это за тупые «оп», «оп-оп»? У меня боевой подводный крейсер, а не арена цирка!

– Специфика у нас с ним такая, по-другому не понимает, товарищ командир.

– Ну и как, получается? – усмехнулся командир.

– Прогресс налицо.

– А вот я сейчас сам проверю! И не дай бог в боевой рубке часы врут хоть на секунду, твой штурманец очередные шпили-вили от меня получит.

Кэп берёт секундомер, снимает текущее время и поднимается в боевую рубку, через пару минут оттуда идёт вызов:

– Молодец, лейтенант, всё бьётся. Пока живите, штурмана.

Всего лишь полтора месяца кропотливой работы лейтенанта Баси превратили матроса Марата Фагимовича Сайфуллина в живую легенду по имени Сейф.

День Нептуна

Шёл 1988 год. Перестройка, начатая Горбачёвым, капля за каплей подтачивала справедливый социалистический уклад в нашей стране, готовила Родину к прыжку с обрыва в пропасть капитализма. Тем не менее советские подводные ядерные силы продолжали сдерживать оголтелый империализм и отважно выполняли поставленные Партией и Правительством боевые задачи.

РПКСН «К-140» продолжал боевое маневрирование в назначенном квадрате Норвежского моря. По времени автономка перешла экватор. В штурманскую зашёл особист.

Бася привычным движением стал лицом к переборке, подняв руки вверх, предоставляя себя для осмотра. Особист профессиональным движением похлопал лейтенанта по РБ, убеждаясь, что штурман не пытается украсть и вынести с подводной лодки секретные документы с целью наживы.

– Можно поворачиваться, гражданин начальник? – Игорь знал, в своих РБ и фуфайках подводники чем-то смахивают на уголовников, особенно когда выстраиваются на пирсе всем экипажем.

– Можно. Ну что, штурман, никто не заходил, не интересовался координатами? – опричник склонился над картой, усталым и пустым взглядом уставился на зайчик автопрокладчика, показывающий место корабля, не понимая, каким образом он оказался и вообще что забыл в этой точке Мирового океана.

– Ja-ja buss[6 - Мини-автобус – эст.]? Да кому это надо, все и так знают.

– Ты что, Барсуков? Ты мне брось здесь контрреволюцию разводить, знаешь, что за разглашение секретной информации бывает? – пальцами обеих рук делает пистолетики и приставляет их ко лбу штурманёнка.

– Да знаю я всё, Михалыч. Поверь, никто даже не догадывается, где мы плывём. Садись лучше, давай я тебя командирским кофейком угощу. Бутерброд со свиным языком будешь? – Бася достаёт табличку с надписью «Работа с секретными документами», вешает её на дверь снаружи и закрывает штурманскую рубку на замок изнутри, так как трогать командирский кофейник кому-либо помимо самого командира строго-настрого воспрещалось.

– Эх, Барсуков-Барсуков, вижу, можешь вред безопасности Родины причинить – надо тебя расстрелять, надо… но потом… когда у тебя бутерброды закончатся.

Собственно, за этим и заходил особист, знал, что с Басей всегда можно весело поболтать. Он слонялся по кораблю бледной тенью обречённого на вечные скитания духа КГБ, ища крамолу и хотя бы несколько минут простого человеческого общения. Его уставший и вымотанный от постоянного пересыпа вид вызывал искреннее сочувствие и сожаление – человек на несколько месяцев добровольно заточён в прочный корпус, чтобы абсолютно ничего не делать: не нести вахту, не ходить на занятия, даже тревоги его не касались. Такую пытку бездельем могли вынести только проверенные временем внуки Дзержинского.

– Готовитесь ко Дню Нептуна? – непостижимым образом особист всегда в курсе мельчайших подробностей жизни каждого члена экипажа: от матроса до командира.

– Ещё как! Мой Сайфуллин красавчик, приходи посмотреть – это будет лучший номер.

В это время в гиропосту шла усиленная работа. Сайфуллину, как Золушке, предстояло превратиться на один вечер в свой антипод и прославиться. На семейные трусы и кирзовые сапоги для верхней вахты суровой ниткой пришивались три полоски, имитирующие спортивный стиль одежды фирмы Adidas, а из картона от овощных коробок мастерился костюм культуриста по типу современного Спанч Боба.

В назначенный день в матросской столовой, расположенной в пятом жилом отсеке, собрался весь свободный от вахты экипаж. Перед этим молодых моряков – впервые вышедших на боевую службу матросов, мичманов и лейтенантов – посвящали в подводники: на ГКП в торжественной обстановке командир давал выпить плафон забортной воды и ставилась печать, вырезанная из плотной резины, – молодым на задницу, а тем, кто постарше, на рубашку – и вручалась именная грамота в память на всю, в дальнейшем бесполезную, жизнь без подводных лодок. После этой торжественной части следовал концерт.

В первом ряду расположился командир – капитан 2-го ранга Пекур Александр Владимирович. Штурманской БЧ-1 предстояло открывать представление: так заведено было во все времена, чтобы развеселить Нептуна, в чьи владения вторглись мореходы, и задобрить главного морского Бога от штормов и иной немилости.

Импровизированную сцену от зала отделял занавес из разовых простыней со штампом в/ч 70063, натянутых между переборок. Когда в столовой уже было негде яблоку упасть, из занавеса строго по центру на длинной тонкой шее появилась голова Баси:

– Товарищ командир, разрешите начинать?

– Начинайте, – настроение у всего экипажа было приподнятое, что не могло не радовать командира.

После чего на сцене в полный рост материализовалась статная фигура Баси – никто не ожидал обнаружить в молодом замученном лейтенанте пропадающий талант великого артиста. В зале раздались дружные хлопки приветствия, в ответ на которые Бася благопристойно три раза поклонился, принимая овации себе лично, а затем, оставшись довольным оказанным приёмом, остановил аплодисменты поднятием правой руки, как настоящий конферансье.

– Уважаемая публика! – Бася вошёл в роль Бубы Касторского из «Неуловимых мстителей».

Он широко улыбался, заложив обе руки за спину, нарочито, академическим театральным голосом продолжил:

– Штурманская боевая часть в полном составе решила принять участие в соревнованиях по культуризму Северного флота, с перспективой замахнуться на чемпионат Вооружённых сил. С первых дней боевой службы в гиропосту открыт тренировочный зал тяжёлой атлетики, где под руководством опытных инструкторов, – в это время на сцену вышли огромные по своим размерам от природы и действительно выглядящие профессиональными культуристами мичмана Королёв и Вова Крейсер, – командиром БЧ-1 разработана специальная методика, благодаря которой в результате бесчеловечных по своей интенсивности тренировок мышечная масса тела подвергается глубокой трансформации и необыкновенно быстрому росту. Результат проделанной работы мы хотим вам продемонстрировать прямо сейчас. Встречайте!

После слов конферансье начала играть бравурная цирковая музыка, под которую появился куб из картона с головой Сайфуллина. Зал дружно взорвался от хохота.

– Посмотрите на этот экземпляр, некогда щуплого матроса, – продолжил Бася, вместо микрофона держа огурец, – перед вами надежда нашего экипажа и всей 31-й дивизии, наш чемпион, приветствуйте – Але! Барабанная дробь… «Железный сейф»!

Сайфуллин, изображая могучего атлета, утопая в огромных сапожищах, на прямых ногах неуклюже прошёлся перед зрителями, давая им возможность хорошенько рассмотреть себя.

Вдруг картонная оболочка как бы невзначай упала, и зрителям предстало тщедушное тельце Сайфуллина, зал разразился новым приступом смеха, а Бася, подойдя к спортсмену, выдал заранее заготовленный текст:

– Посмотрите на эти могучие бицепсы, – Бася огурцом указал публике на согнутую в локте тонкую ниточку руки Сайфуллина, – хорошо развитые грудные мышцы, – огурец упёрся в грудь, Сайфуллин, подобно профессиональным культуристам, поднял согнутые в локтях руки и, максимально напрягая грудь и живот и скалясь что есть мочи, продемонстрировал пресс и кости.

У командира брызнули слёзы от смеха, а тем временем Бася с серьёзным видом продолжил перечислять достоинства атлета:

– Великолепные икроножные мышцы, – Сайфуллин поочерёдно выставил сначала правую, а затем левую ногу, – и самое главное, – Бася сделал значительную интригующую паузу, – упругие ягодичные мышцы, – Сайфуллин повернулся к зрителям спиной, взявшись руками за резинку трусов, выражая готовность стянуть семейники Adidas и продемонстрировать всем мускулистые булки.

Командир не выдержал:

– Всё, Барсуков, хватит, пощади нас, – он с трудом произносил слова, давясь от приступов смеха, – не хочу смотреть на зад Сайфуллина, или в кого вы там трансформировали Сейфа?

Так, командир закрепил за Сайфуллиным пожизненно созвучный его фамилии позывной «Сейф».

Нептун тоже остался доволен оказанным в его честь весельем, и оставшееся время БС (боевой службы) оберегал бравых подводников от всяческих напастей.

Позывной «Сейф»

Потом многие пытались приручить Сейфа, вложить в его мозг нужные навыки, но тот, подобно домашним питомцам, которые выбирают среди членов семьи для себя хозяина, признавал только Басю и отказывался кого-либо слушаться.

Однажды Бася заглянул в штурманскую рубку в то время, когда на вахте стоял прикомандированный с соседнего дружеского экипажа, тоже выпускник ВВМУПП, на год опытней, старший лейтенант Саня Киселёв. Дело в том, что по штату на «азухах» предусмотрено всего два штурмана, поэтому на длительные выходы в море всегда кого-то прикомандировывали, чтобы нести вахту в три смены.