Это было недавно, это было давно. Воспоминания о 30-х, 40-х, 50-х

Както вечером Мария, придя домой из соседней деревни, куда она ходила навещать родственников, сказала, обращаясь к Рике:

– Ты банькуто истопи заутра с утра поранее, гости приедуть к нам, Илюхи, мужа маяго, братья. Попариться захочуть. Ихто баню хтось спалиу. Добрэ – дом спасли.

– А кто спалил? – не поняла Рика.

– Да кто их знае. Видать, партизаны.

– Партизаны! – удивилась Рика.

– Ну да. Братьято у полиции служуть.

У Рики перехватило дыхание.

– Младшы, Серёга, – продолжала Мария, – той – добры хлопец, ничога дрэннага никому не зробить. А старшы, Юхим – зверь, не человек, ни старого, ни малого не пожалееть. Чуе моё сердце: не сносить ему головы.

Всю ночь Рика не могла уснуть, думала о предстоящем визите гостей. Кто знает, что им взбредёт в голову? А вдруг не поверят, что она детдомовская, станут проверять?..

Утром, как только засеребрилось в окошке, она встала, наколола дров, растопила баню, залила воду в котёл.

Когда вошла в дом, Мария суетилась уже у печи.

– Я всё сделала, – сказала Рика. – Хочу в лес сходить, сушняка привезти. У нас мало осталось.

– Воду залила?

– Да, полный котёл. Дров только чуть позднее надо будет добавить в печку. Я там приготовила.

– Ну, иди, только поешь чтонибудь…

– Я не хочу сейчас, приду – поем, – думая, как бы скорее уйти в лес, сказала Рика.

– Ну, возьми тады кусок хлеба з салом.

– Ладно.

Рика хотела узнать, как долго будут гостить у них братьяполицаи, но никак не решалась спросить об этом Марию. У самой двери, наконец, осмелилась, спросила:

– А… гости долго пробудут у нас?

– Попарятся, самогонки выпьють да и поедуть. Чаго им тут рабить? Им жа у город трэба ехать.

Рика вышла, взяла в сарае топор, санки, верёвку и отправилась в лес.

– Теперь понятно, – рассуждала она, – почему у всех в деревне немцы позабирали и скот, и птицу, а во двор Марии не заглядывали. У неё ведь такие важные покровители!

– Интересно, – думала она. – Один брат со своим сыном сейчас в Красной Армии, а эти двое продались немцам.

О том, как это случилось, она узнала позже от Марии. Юхим, до войны отслужив действительную, работал трактористом. Физически сильный, нахрапистый, к тому же любивший выпить, он нередко попадал в передряги, а затем и срок получил за хулиганство. Отсидев два года в тюрьме, он накануне войны вернулся домой.

В июле сорок первого, будучи мобилизованным в армию и находясь вместе с братом в запасном полку под Смоленском, он решил, что воевать ему с немцами ни к чему. Уговорив безвольного и слабохарактерного Сергея, они вместе дезертировали и лесными дорогами отправились домой. В родную деревню пришли, когда там уже хозяйничали немцы. Юхим сразу отправился в город и, предложив новым властям свои услуги, был принят на работу в полицию. Туда же вскоре затащил и младшего брата.

В отличие от напористого, энергичного Юхима, рьяно выполнявшего свои обязанности и неизменно получавшего за это благодарности от начальства, Сергея служба в полиции явно тяготила: особого рвения в служебных делах он не проявлял, за что ему постоянно приходилось выслушивать упрёки старшего брата, своего непосредственного начальника.

Изредка навещая семью Ильи, братья помогали Марии по хозяйству: то дров привезут и напилят, то ещё чтонибудь сделают. Мария при этом на угощение не скупилась.

В тот день они приехали рано. Починив ворота в сарае и попарившись в баньке, гости сели за стол.

– Самогонка у тябе добрая, – крякая от удовольствия и вытирая ладонью губы, заметил Юхим.

– Ящэ Илюхины запасы, – вспомнив мужа, вздохнула Мария. – Иде яны, бедныя, щас з Захаркою? Живые ти няма ужо их на энтом свете?

– Были б разумныя, щас бы з нами тут сядели, – хмуро бросил Юхим.

– Гэта як жа? – не поняла Мария.

– Не пашли б у армию, сховалися, вот бы и живы осталися. Вон як мы з брательником. Верно, Сярёга? – покровительственно положив руку на плечо брата, спьяну лениво ворочая языком, сказал Юхим.

– Не знаю: можа верно, а можа – не, – недовольно снимая руку брата с плеча, ответил захмелевший Сергей.

– А як наши придуть, што тады? – глядя в глаза Юхиму, спросила Мария.

– Тяперь ужо не придуть. Такую силищу Красной Армии не одолеть. Вон Москву скора возьмуть, и войне конец, – уверенно рассуждал Юхим.

– Ящэ не известно, возьмуть ти не возьмуть, – наливая стакан, выразил сомнение Сергей.

– Возьмуть! – отрезал Юхим.

В это время, проснувшись, заплакал Алёшка.

Мария прошла в другую комнату, взяла из кроватки малыша на руки и села с ним за стол.

– Тяжка табе з им и з хозяйством управлятца? – то ли вопросительно, то ли утвердительно посочувствовал Юхим, опрокидывая в рот очередной стакан самогонки.

– Зараз полегче. У мяне добрая помошница есть, – ответила Мария.

– Помошница? – не понял Юхим.

– Ну да, дяучына адна, сиротка.

– Што за сиротка?

– Детдомовская яна. Шла з Могилёва к родичам у Рославль, я и попросила яе пожить у мяне.

– Не жидоука, случаем? – насторожился Юхим.

– Не, нашей яна веры, русская. Вихрина яе фамилия.

– И давно яна у тябе?