Тернистый путь к dolce vita

Год четвертый

Шел четвертый год Машиного жития в Северной столице. Все пережитое за это время казалось ей страшным сном, и она запретила себе вспоминать об этом. Тем более, что дела у Валерия Николаевича пошли в гору. А поскольку человеком он был вовсе не жадным, то Маше с его стола перепадали отнюдь не крохи.

Маша долго упрашивала Валерия Николаевича пристроить ее в кино хотя бы на крошечную роль. Он отнекивался, ссылаясь на то, что не занимается подбором артистов. Но в конце концов ему удалось уговорить ассистента режиссера найти для нее пару эпизодов.

В одном из них она ублажает мафиози (которого, разумеется, играет Валерий Николаевич), сидя у него на коленях. Неожиданно в бандитское логово врывается ОМОН. Мафиози грубо отшвыривает любовницу, она ударяется головой об угол камина и умирает.

Режиссер долго пытался добиться от Маши страдальческого выражения на мертвом лице и застывшего взгляда, но ничего из его затеи не вышло, и в итоге жертву снимали с закрытыми глазами.

После съемок Маша написала подружкам в «Одноклассниках»:

«Наконец-то я получила свою первую роль в кино – любовницы мафиози. Уж не знаю, что вырежут, что оставят, но этот свой первый опыт актрисы я запомню на всю жизнь. Когда на тебя наезжает кинокамера и волнение вводит тебя в творческий экстаз – это неповторимое ощущение. Короче, смотрите сериал “Последний мафиози” с моим участием».

В другом сериале Маша играла модель. Дефилируя по подиуму, она привлекает внимание неизвестно как там оказавшегося главаря бандитской группировки. После показа ее затаскивают в машину и увозят за город. Там главарь пытается ею овладеть, а она, не зная, кто он, бросает: «Найди, старый козел, себе бабульку и пользуй ее своим дряблым членом, если получится».

Бандиту, разумеется, это не понравилось (не говоря уже о Валерии Николаевиче), и он бросает девушку на растерзание четверым своим охранникам, которые жестоко ее насилуют. Во время этой сцены Маша кричала и стонала так ненатурально, что режиссер не выдержал и заявил, что снимает вовсе не групповой секс по согласию, а в этих воплях нет и намека на страх и боль. Впрочем, и лицо жертвы не выражает ничего подобного. В итоге крупным планом снимали только насильников.

Маша разместила в «Твиттере» фото сцены насилия еще не вышедшего на экран фильма, сопроводив их следующим текстом:

«Опять киносъемки… Меня, блин, насилуют четыре амбала. Думала, вдоволь натрахаюсь, так не тут-то было: ни у одного даже не встал. Кино, да и только!»

***

Валерий Николаевич настоял на том, чтобы Маша продолжила получать образование. Вместе подобрали вуз, вместе выбрали специальность, и он оплатил первый семестр. Предпочли заочную форму обучения, чтобы она могла свободно распоряжаться своим временем.

В сентябре Стеша возобновила пятничные приемы. Когда Валерий Николаевич и Маша вошли в салон, там царило веселое оживление. Рудик сновал между гостями, требуя от них подписать три сочиненных им воззвания.

Одно было адресовано сказочному президенту с просьбой посадить в тюрьму американского, английского, немецкого, израильского, японского и нигерийского шпиона Навального на пятнашечку за то, что он выжил после отравления и посмел вернуться в Россию. Тут же предлагалось обратиться по дипломатическим каналам к Ангеле Меркель с требованием «…передать подробную информацию о химико-токсикологическом исследовании состояния “Берлинского пациента” с целью усовершенствования семейства боевых отравляющих веществ под общим названием “Новичок”».

Другое – Думе с требованием ввиду всенародного одобрения мудрой политики президента, правительства и партии «Единая Россия» принять закон об отмене выборов и экстраполяции результатов голосования за поправки в Конституцию на все последующие волеизъявления народа.

А третье — ООН, в нем в ультимативной форме предлагалось потребовать от мировых СМИ не вырезать из видеоряда сцены, где народные массы единодушно поддерживают Батьку и не подрисовывать преступников, проституток и бомжей, выступающих против законно избранного большинством белорусов президента.

Гости вслух зачитывали наиболее одиозные фрагменты текста и потешались, подписываясь: «Великий писатель всея Руси Чижиков», «Скромный иконописец Ярославцев» и тому подобное.

– По моим данным, полученным из секретных источников, – доверительно сообщал Рудик, – в Думе готовится законопроект о запрете на употребление слов «вор», «позор», «свобода» и «долой». Я предлагаю дополнить закон подготовкой лип-ридеров – специалистов способных читать по губам – для выявления тех, кто в нарушение закона будет использовать эти слова. А в перспективе не мешало бы разработать технологию расшифровки мыслительного процесса и создать полицию мыслей, чтобы выявлять и наказывать протестующих тайно мыслепреступников.

Он подошел к Валерию Николаевичу, бесцеремонно оттолкнув Машу.

– Всякая шелупонь мне не интересна, а мнение народного артиста СССР будет принято во внимание. Подпишись! – потребовал он и попытался всучить артисту заготовленные бумажки.

– Я принципиально не подписываю никаких политических заявлений, – отмахнулся Валерий Николаевич.

– Это для блага России, – не отставал Рудик. – Я отправлю тебе сейчас тайное послание с разъяснением. Вас ведь в КГБ обучали азбуке Морзе? Какой у тебя позывной — «Стукач»?

Он подошел к стене и стал что-то выстукивать. В гостиной воцарилась мрачная тишина.

– Пойдем отсюда, – тихо сказал Валерий Николаевич и направился к выходу. Маша послушно последовала за ним.

– А ты куда собралась? — грозно окликнула ее Стеша.

– Мы уходим, – промямлила Маша.

– Стоять! Ты мне будешь нужна.

– Пойдем, – настойчиво повторил Валерий Николаевич и, взяв Машу за руку, решительно потащил ее к выходу.

– Вот ведь как бывает: подбираешь всякую шваль, выводишь в люди и никакой тебе благодарности, – злобно прошипела Стеша им в спину. – Иди-иди, лярва, но больше сюда не возвращайся!

А Машу терзали сомнения. С одной стороны, Стеша столько времени худо-бедно помогала ей держаться на плаву, а Валерий Николаевич появился в ее жизни сравнительно недавно, и насколько серьезны его намерения относительно нее – неясно. Может, натешится ею вволю и бросит… И что дальше? Хотя, с другой стороны, настоял же он на ее учебе и даже заплатил за это. Опять же впереди маячила загадочная Доминикана…

Риск был велик. Но мысль о том, что у нее есть возможность выбора, грела Машину душу, и она, уже не оборачиваясь, решительно пошла за Валерием Николаевичем.

***

Зябкой осенью, когда дождь сменил мокрый снег, Валерий Николаевич и Маша отправились в райскую Доминикану.

К счастью для них, несмотря на многочисленные ограничения, связанные с коронавирусом, въезд в эту страну не был запрещен, а рейс из Москвы оказался прямым.

– Я была на море, на Азовском. Но там много берега и мало моря, а здесь земли совсем ничего и вокруг вода, до самого горизонта. Клево! – восхищалась Маша, любуясь этой картиной с террасы пятизвездочного отеля на берегу океана,

– Не клево, а восхитительно, потрясающе, здорово, превосходно, изумительно…

– Да хватит меня учить! – грубо оборвала Валерия Николаевича Маша.

– Дорогая, возжелавший прекращения учения либо покойник, либо невежда. Ты стоишь передо мной, слава Богу, жива и здорова и невеждой прослыть, полагаю, не жаждешь.

– Ну ладно, – буркнула Маша. – Только я представляла океан ревущим и с волнами высотой с дом, а он такой спокойный, можно сказать, ласковый.

– Вот видишь, можешь, если захочешь, раньше бы ты ограничилась одним словом «классный». Подожди, если нам повезет, а вернее – не повезет, мы увидим океан буйным.

– А почему не повезет?

– Потому что ураган, вызывающий шторм, не проходит быстро, он длится несколько дней.

***

С океана дул легкий бриз, но все равно было довольно жарко. Оставив вещи в номере, пара отправилась в бар. Его экзотический интерьер и немыслимое количество бутылок и бутылочек со спиртным весьма впечатлили Машу. Крепкого алкоголя в такую жару не хотелось, а названия коктейлей им ничего не говорили. Пока они разбирались в карте спиртных напитков, бармен наполнил две микроскопические рюмочки и со словами: «Мама Хуана» подвинул к ним.

– Похоже, это для затравки, – сказал Валерий Николаевич и залпом выпил содержимое.

– Ой, как вкусно! – воскликнула Маша. – Давай закажем это.

– Нам понравилось, – обращаясь к бармену, сказал Валерий Николаевич по-английски. – Будем пить это. Как вы сказали называется?

– Это ликер «Мама Хуана». Много нельзя, теперь только через пять часов, и не рекомендую вам заказывать его сейчас же в другом баре. Только через пять часов!

Валерий Николаевич недовольно ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку, и бармен быстро приготовил коктейль, украсив фужер фруктами и цветами.