Страна не для него

Мартин вздохнул, с нежной улыбкой залюбовавшись этим наглым созданием.

– Где ты шляешься второй день?

Курт прыснул и снова начал копаться хаси в своем экзотическом японском ужине.

– Вчера я был в гостях, а сегодня ходил в музей. Потом мы сидели в кафешке, и меня учили есть мисо-суп этими долбанными хаси.

Мартин насторожился и с надеждой подумал, что Курт просто сочиняет на ходу.

– А правдоподобнее ничего придумать не можешь?

– Так все и было! – обиделся тот и внезапно вспомнил, что у него еще остались вещественные доказательства. Курт быстренько сбегал в свою комнату и принес остатки самодельных конфет, которые ему подарил Кицуне. – Вот, это мама того парня, у которого я в гостях был, делает. Рейджи, а ты так умеешь?

Толстая кухарка вздрогнула над своей плитой, у которой стояла неслышно и невидно до сего момента. С недавних пор Курт начал с ней разговаривать, и от этого ей было еще более неловко, чем когда он ее дичился.

– Ты завел себе друга? – спросил Мартин недоверчиво.

– Да, Кицуне. Ну, и с Акумой еще общаюсь, но он вообще черт! Кстати, его имя по-японски означает «демон», смешно, правда? Ты бы видел этого неврастеника!

Мартин с обреченным видом покачал головой – Курт и здесь нашел, с кем связаться! Впрочем, может, оно и к лучшему: японская шпана научит его большему, чем всякие курсы. Кстати сказать, за последнюю неделю Курт продвинулся в сто раз дальше, чем за пять месяцев посещения курсов. Это же замечательно!

– А еще староста пригласил меня на горячие источники.

А это уже слишком! Мартин аж кофе подавился. Запивать лапшу с морепродуктами кофе… «Только европеец может до такого додуматься», – все хихикала Рейджи.

…– Можно вопрос? – громко спросил Курт, подняв руку на уроке астрономии. – А в чем смысл гипотезы о белых дырах, если их даже увидеть невозможно?

По обалделому виду побледневшего преподавателя и пристальному вниманию всех до одного ошалевших одногруппников Курт понял, что опять капитально опрофанился.

– Прошу соблюдать тишину, – попросил преподаватель спокойно и строго и продолжил лекцию.

Акума сердито ткнул Курта под ребра.

– Ты совсем уже? В Японии ученику не разрешается задавать вопросы учителю…

– Это еще почему?

– Потому что… Как бы это сказать… Вопрос ученика может смутить учителя, он растеряется и будет выглядеть глупо. А это неприемлемо.

– У вас что, учителя совсем тупые?

– Вы! – гаркнул преподаватель, когда шушуканье в первом ряду его вконец достало. – Староста! Как ты допускаешь такие безобразия у себя в группе?

Гин Хасегава, виновато опустив голову, покорно поднялся с места.

– Простите, сенсей…

– Ты понимаешь, что подобные выходки разлагают единство вашего коллектива?

– Да, сенсей…

– Эй, а можно еще вопрос? – снова заголосил Курт Хартлесс, вскидывая руку. – Почему чуть что, так сразу староста? Если у Вас есть к кому-то претензии, то выскажите их лично ему, причем тут староста-то?..

– Закрой рот! – рявкнул на него преподавать, ткнув указкой чуть ли не в лоб. – Еще одно слово, и ваша группа останется после уроков убирать лабораторию!

– Эй, это нечестно! – зароптали со всех сторон. – Это гайдзин виноват, наказывайте его!

– Молчу-молчу-молчу. Все, я заткнулся, – Курт умиротворяюще замахал руками и утихомирился.

И едва преподаватель вновь обрел внутреннюю гармонию и собрался продолжить лекцию, как в столе Курта Хартлесса раздалась бешеная барабанная дробь и дикий вопль кого-то только что жестоко убитого.

– Ой, сорян… – Курт виновато зыркнул на перепуганных одногруппников. – Звук забыл выключить.

Вытянув телефон, он увидел сообщение с незнакомого номера. Поскольку оно было на чистом японском, да еще и содержало в себе такие иероглифы, каких Курт отродясь не видел, он обратился за помощью к Акуме, и тот перевел ему:

«Я хочу с тобой поговорить. Выйди, пожалуйста, после урока на пожарную лестницу. Гин Хасегава».

– Что? – приглушенно завопил Акума. – Семпай?..

– То бишь староста?..

Все трое (молчаливый Кицуне вместе с ними) во все глаза уставились на сгорающего от стыда Гина Хасегаву. Тот уже двести раз пожалел, что решил отправить гайдзину сообщение.

– Он что, хочет меня избить? – запаниковал Курт, скуля и грызя костяшки пальцев. – Что мне делать?.. И откуда он знает мой номер телефона?

– Он же староста, он все наши номера знает! Но у тебя, кажется, крупные проблемы…

– Да как это называется?! – заорал преподаватель, когда с первого ряда снова раздалось шуршание. – Староста!..

– Да оставьте старосту в покое, он меня и так уже убить хочет! – заверещал Курт, в отчаянии хватаясь за голову.

Хоть Курт и боялся того, что может произойти на пожарной лестнице, но на встречу со здоровяком Гином Хасегавой он все-таки пошел. И староста не только не стал его бить, но и пригласил на горячие источники.

…– Мартин сначала такой, типа: «Ты никуда не поедешь, это для тебя еще слишком экстремально, бла-бла-бла», а Рейджи ему: «Бла-бла-бла», а Мартин такой: «Ну окей, пускай едет». Вопрос – что она ему сказала?

– Я думаю, тебе и правда стоит побывать на горячих источниках, – сказал Кицуне радостно. Мама его тоже отпустила. – Там очень здорово.

– Да не облизывайтесь вы! – решил испортить их радужное настроение Акума. – Семпай, может, прикололся над нами. Он заговорить-то с нами в открытую боится, а тут вдруг с собой на источники позвал. Что-то тут не сходится.

– Ты так думаешь? – удивился Кицуне. – А по-моему, семпай хороший…

И как только он это сказал, Курту пришло сообщение от Гина Хасегавы: «Что вы решили? Только не кричи, пожалуйста».

Воспользовавшись услугами ходячего переводчика Акумы Катайи, Курт поискал глазами старосту. Была перемена, поэтому мало кто был на своих местах. Но Гин Хасегава болтался поблизости, раздавая очередные ценные указания парням из спортивного сектора. Курт Хартлесс скомкал листок бумаги и метко запустил им в старосту, чтобы привлечь его внимание. Когда тот, офонарев, обернулся, Курт ему кивнул, да с таким видом, будто был королем, который великодушно разрешает астрономам назвать в свою честь новую планету.

– Чего это он?.. – начали дергать старосту парни, лицезревшие всю эту картину от начала до конца.

– Кто его знает… – ответил Гин Хасегава, краснея. – Он просто иностранец, давайте не будем обращать на него внимание.