Страна не для него

Курт немного хмуро глядел на бесформенные полоски пейзажей, проносящихся мимо мчащегося, как пуля, поезда синкансэн (*Японские скоростные поезда).

– У меня здесь дядя работает, – ответил он нехотя и опустил глаза. От этих мельтешащих полосок начинало тошнить.

– А кем, если не секрет?

– Точно не знаю. Но он совладелец «Глории».

– Что?! – вскричали все трое.

Пять лет назад корпорация «Глория» прогремела на всю Японию, выпустив серию компьютеров, оснащенных искусственным интеллектом, и по сей день оставалась в списке лидеров по разработке суперсовременных технологий. Каждый уважающий себя японец считал своим долгом приобрести какую-нибудь цацку от «Глории», будь то автомобильный навигатор-автопилот или же надоедливый будильник, который будет орать, стягивать с тебя одеяло и обливать водой до тех пор, пока ты не сделаешь зарядку на электронном коврике и не попадешь в электронную мишень из электронного пистолета.

– И твой дядя – совладелец?.. – все не могли поверить в сказанное одногруппники Курта. – То есть он не работает там простым инженером, а владеет частью «Глории»?.. Куруто-кун?..

Курт не отвечал.

– Он уснул, – вынес диагноз Акума.

– Бедняжка! – пожалел его Кицуне, умиленно косясь краем глаза. – Наверное, он очень сильно устает, ведь для него в нашей стране все так непривычно…

– Еще бы! – хмыкнул Акума. – Разгроми-ка полстанции! Конечно, устанешь!

Это было преувеличение. Никакой станции Курт не громил. Просто в шутку подрался с Акумой в метро, когда тот начал его ругать за то, что тот ведет себя неприлично. «Я от вас отсяду и больше никогда в жизни с тобой не заговорю!» – все грозился Акума, а ведь сопроводить Сото до места встречи было его идеей!

…Ни о чем не подозревая, Курт Хартлесс вышел из дома в солнечную токийскую субботу и вдруг во дворе своего комплекса увидел Акуму Катайю, терпеливо его выжидавшего.

– Да я бы и сам добрался! – возмущался пристыженный Курт, совершенно неправильно истолковав поступок Акумы. – Я что, по-твоему, совсем дурак и на метро ездить не умею?

– Это в целях безопасности токийского населения… – пробурчал смущенный Акума.

Через пять минут Курт Хартлесс попытался пролезть на эскалатор без очереди.

– Куда ты летишь, дурная голова?! Не видишь, очередь?! – закричал на него Акума.

– Очередь на эскалатор?! Что за бред?! Мы опоздаем, если будем здесь торчать! Мы же торопимся!

– Можно подумать, все эти люди здесь просто так стоят! Сегодня суббота, все отправляются отдохнуть загород, поэтому придется подождать. Видишь? Если бы я не пошел с тобой, ты бы сейчас всех растолкал и по головам полез!

Оказалось, что Курт Хартлесс за все пять месяцев пребывания в Токио ни разу не попадал в давку и не наблюдал японских очередей…

Чтобы сесть в поезд, им снова пришлось встать в очередь за красной линией, которая не давала Курту покоя в течение всего их с Акумой разговора ни о чем.

– Если я ее переступлю, меня тоже оштрафуют? – вдруг спросил он.

– Надеюсь, ты не собираешься проверить это здесь и сейчас? – запаниковал Акума, но поздно: один кед Курта уже был за красной чертой. – Ты что делаешь?! – заорал он так, словно Сото упал на рельсы и его задавил поезд. – Немедленно прекрати!

Курт, позабавленный реакцией Акумы, убрал свой наглый кед из запретной зоны, и только мелкий японский неврастеник успокоился и снова продолжил разговор ни о чем, англичанин опять занес ногу и с топотом поставил ее за красную линию.

– Ты издеваешься? Прекрати сейчас же!

Курт, широко улыбаясь, убрал ногу и снова ее поставил.

– Я тебя сейчас убью! – заорал взбешенный Акума и принялся толкаться, пихаться, даже не заметив, как сам вместе с Сото оказался на краю платформы далеко за красной линией и сердито колошматил его на загляденье скучающих в очереди японцев.

…– Да уж, для полного счастья мне как раз не хватало затеять драку в метро… – вздохнул Акума, накрыв пылающее от стыда лицо ладошкой.

– Да ладно, если б просто драку! – сдержанно хихикнул Кицуне. – Ты затеял драку с племянником владельца «Глории»!

– Вот так удача, правда? – Гин тоже смеялся в кулак и поглядывал на спящего напротив Курта. – С ума сойти! У меня даже мысли не возникало, что Куруто-кун может оказаться родственником человека, который владеет частью «Глории»! Теперь понятно, почему ему многое спускают с рук…

– А мне плевать! – вспыхнул Акума. – Пусть он будет родственником хоть самого Папы Римского, а я все равно от вас отсяду, потому что этот человек просто невозможен!

– Акума-кун, но ты уже неделю от нас отсаживаешься и все никак не можешь отсесть… – с робкой улыбкой подметил Кицуне.

– Да чтоб вас! – в отчаянии взвыл Акума.

– Кицуне-кун, – вдруг сказал Гин, одарив Кицуне теплым взглядом, – тебя стало не узнать. Ты просто светишься…

Тот, казалось, раскраснелся до корней волос, смущенно опустил голову и тихо ответил:

– Семпай очень добрый, раз решил взять нас с собой на горячие источники…

– Ерунда, – отмахнулся Гин Хасегава, проглотив внезапно подступивший к горлу горький комок.

Примерно через три часа они добрались до Никко и пешком отправились в усадьбу дяди Гина, на ходу любуясь пейзажами цветущего городка, одного из старейших религиозных и паломнических центров Японии.

– Я думаю, будет здорово, если сегодня мы посмотрим на цветение сакуры и отдохнем в онсэне, а завтра побродим по Никко, здесь много всего интересного, – так расписывал планы на эти выходные Гин Хасегава, а Кицуне и Акума просто захлебывались от восторга.

– Недаром же говорят: «Не говори «великолепно», пока не увидишь Никко», – сказал кто-то из них.

– А Мартин мне говорит: «Не говори «фу», пока не попробуешь», – сказал Курт с детской непосредственностью. – Иначе бы я никогда к вашей еде не привык.

Акума, Гин и Кицуне лишь молча переглянулись.

Дядя и тетя Гина Хасегавы очень радушно встретили племянника и его гостей, даже несмотря на то, что их усадьба была переполнена постояльцами, за которыми нужен был глаз да глаз. Дядя Гина тоже оказался добродушным здоровенным детиной, созданным как раз для того, чтобы вкалывать на горячих источниках. Теперь-то понятно, в кого староста такой огромный и простецкий!

– Я сам позабочусь о своих гостях. Не беспокойтесь, пожалуйста! – сказал Гин дяде и тете и отпустил их по своим делам, а гостей загнал в вылизанную до блеска васицу, которая оказалась его комнатой, и заставил переодеться в кимоно, чтобы в полной мере насладиться прелестью выходных по-японски. – Для тебя у меня тоже кое-что найдется, – сказал Гин Курту, вынув из раздвижного шкафа черное кимоно с красным набивным узором. – Я носил его в школе, но теперь оно мне маловато. Однако тебе, думаю, будет в самый раз.

– Да не стоит! – запротестовал тот, то ли чего-то испугавшись, то ли смутившись, то ли все вместе сразу. – Я же не японец…

– Ничего. Мы привыкли, что иностранцы носят традиционную японскую одежду.

– Но вы же шотландские килты не носите!

– Так про шотландцев и аниме не рисуют, – вмешался Акума. – Такое ощущение, что иностранцы насмотрятся наших мультиков, а потом прут сюда пачками и строят из себя японцев. Раздевайся, пожалуйста!

Курта раздели по пояс. Джинсы он, раскрасневшись до кончиков ушей, пообещал снять после того, как его облачат в кимоно. Итак, в три пары рук, будто Курт был каким-то принцем, на его тонкое бледное тело надели сначала белое нижнее кимоно, а потом черное с красным набивным рисунком, которое идеально правильно запахнули и повязали оби (*пояс для кимоно).

– У тебя такая белая кожа… – заметил Кицуне, сравнив свои смуглые руки с белой, как снег, кожей Курта, сквозь которую проглядывали голубые вены. – Если бы ты был гейшей, тебе бы даже не пришлось наносить пудру.