Прими сторону тьмы

– Ну, самое время ужинать, – позвала к столу мама. – За Акуму-тяна я спокойна, хоть накушается ребенок ягоды на несколько лет вперед, а вот мой собственный сын наверняка голодный.

Да, Юки хотел есть. Нет, при виде пиалы с горкой риса аппетит у него резко пропал! К счастью, по души его родителей очень вовремя пришли соседи и тем пришлось удалиться, поэтому Юки быстренько выплюнул в мусорное ведро то, что успел взять в рот, а остальное вывалил обратно в кастрюлю. Акума тоже протянул ему свою пиалу, молча прося избавиться от ее содержимого таким же способом.

– Бедняжки, да вы проголодались! – ахнула возвратившаяся «бабушка» и наполнила им пиалы по-новой.

– Как же вы похожи, – умиленно вздохнул отец, глядя на скуксившихся над рисом Акуму и Юки.

…Мартин неловко улыбнулся, сунув Юки под нос кастрюлю со своим кулинарным произведением:

– Сегодня моя очередь готовить, только…

На дне кастрюли вопил о пощаде весь выпаренный и накрепко пригоревший рис. Вчера Юки сделал бутерброды с сыром и угостил ими Мартина, и тот подумал, что сегодня его очередь кормить «семью».

– Спасибо, выглядит очень аппетитно, но я не люблю рис… – вынужден был огорчить его Юки: во-первых, он не в Японии, поэтому имеет полное право забыть о существовании этого злака; во-вторых, в исполнении Мартина он все равно несъедобен!

– Правда? – удивился тот. – Разве в Азии не едят рис?

– Еще как едят. Наверное, именно поэтому меня от него тошнит.

Мартин надулся.

– Блин, я в первый раз соизволил что-то приготовить, а ты это не ешь! Я впервые вижу японца, который не любит рис! Да я вообще японца впервые вижу!

– Ну, зато мы можем подсыпать это кому-нибудь в ботинки на физкультуре, – примиряюще заулыбался Юки. – Я очень ценю твои старания.

Мартин тут же просиял. Юки к тому времени уже нащупал к нему подход.

…Поскольку отчий дом Юки был намного меньше, чем их родовая плантация, «сынишку» положили вместе с ним в его же комнате, подсунув под бок футон (*японский хлопчатобумажный матрац) для гостей. Акума, опьяневший от чистоты деревенского воздуха и сам от себя не ожидавший, что ему здесь так понравится, заснул без задних ног и проснулся глубокой ночью от ощущения того, что кто-то сидит рядом и о чем-то беспокоится.

– Чего не спишь? – спросил он хрипло спросонья.

– Я днем выспался, – вздохнул Юки, печально глядя в яркий дисплей смартфона.

Мартин тоже с тоской глядел в пустой список контактов, пряча телефон под столом, как нерадивый школьник, а переводчик в это время переводил ему всякую лабуду с французского языка. Именно лабуду. Не условия договора, не сроки гарантий, не факторы форс-мажора, а самую настоящую лабуду! Двенадцать часов без любимых и родных голосов все на свете обратили в лабуду. Мартин этого еще не осознавал, но уже начинал чувствовать.

Юки и Акуму одолевают сомнения: они точно не родственники?

Папа Юки, как и обещал, начал свою развлекательную программу рано утром, еще затемно. Акума, всласть выспавшись на умиротворяющем лоне деревенской природы, быстро продрал глаза и начал расталкивать дрыхнувшего с раскрытым ртом «папашу».

– Папочка, вставай, пойдем на рыбалку!

– Вставай, сынок, – помогал ему «дедушка», – а то твой завтрак уплывет.

Юки в знак протеста повернулся на другой бок и с головой укрылся простыней.

– Будьте людьми, дайте нормально поспать! – проворчал он сонно. – Я в Токио всего по шесть часов сплю.

– Ладно, пусть папа поспит, Акума-тян, – с горестным вздохом сдался без боя «дедушка», что Юки тут же насторожило. – Ведь он так много работает в своем Токио. Что наши старческие капризы по сравнению с его важными делами? Когда я был в его возрасте, я тоже не задумывался о том, что мои родители не вечные и у меня, возможно, осталось не так уж и много времени побыть с ними и сказать, как сильно я их люблю…

– Ну ладно, ладно! – вспыхнув, подорвался с футона Юки. – Пойду я на вашу гребаную рыбалку, пойду!

Натощак, стойко вытерпев основательные сборы под чутким руководством заботливой «бабушки», которой, видимо, казалось, что ее дорогие мужчины отправляются не на речку, а на Северный полюс, дружная троица почти что родственников пошла добывать себе завтрак. Вчера во время экскурсии по плантации Акума приметил небольшой пруд недалеко за огородом и посчитал, что удить рыбу они пойдут именно туда. Однако каково же было его удивление, когда «дедушка» и «папа» свернули в противоположную сторону, где за полем в надвигающемся рассвете поблескивала широкая река, почти озеро, а на берегу ее за колышек была привязана самая настоящая рыбацкая лодка, в которую они, само собой разумеется, благополучно забрались. Акуме еще никогда не доводилось бывать на весельной лодке, поэтому он весь исскулился, упрашивая «папочку» научить его грести. «Дедушка» был занят подготовкой сетей и, на всякий случай, удочек, чтобы его «внук» познал все прелести рыбалки и получил от своего первого опыта как можно больше удовольствия.

– На удочки у меня времени никогда не было, – с улыбкой бормотал себе под нос папа Юки. – Сыну через два часа вставать в школу, а матери еще надо успеть этот улов приготовить. Покидаешь сети, поймаешь рыбки две-три и бегом домой. Когда Юки уехал в Америку, я и рыбачить почти перестал. Мы ведь с матерью речную рыбу не едим, нам и по тушке селедки достаточно.

Юки и Акума одновременно скривились от отвращения. Так уж получилось, что оба не любили сельдь. Да что там говорить, они оба и тофу ненавидели, и мисо-пасту, и осьминогов, и листовую капусту, и маринованные сливы!

– Как вы похожи! – снова заумилялся «дедушка». – Бьюсь об заклад, Акума-тян в детстве так же боялся включенного пылесоса, как и его папа.

Акума незаметно захихикал в воротник, а Юки надуто огрызнулся:

– Да до сих пор боится…

На самом деле, услышав отцовские разговоры с самим собой, он не на шутку расчувствовался. Никогда не думал, что папа уходит рано утром на рыбалку только ради него…

Рассвело, а им удалось поймать целых пять рыбин. Акума чуть не испортил всю их с Юки авантюру, от счастья едва не заорав японский гимн, ведь он ни разу еще не был на рыбалке и ни разу не ловил рыбу собственными руками. Напросившись нести корзину с уловом, домой к своим приемным бабушке и дедушке он возвращался с видом добытчика и вожака стаи. Еще и мама Юки придала его настроению куражу, встретив мужчин, как настоящих героев и единственных своих кормильцев.

– Ну, теперь умывайтесь, – мягко скомандовала она, – а после завтрака мы все вместе пойдем собирать ягоду. Сегодня приедет господин Томоки, он заказал аж двадцать килограммов.

– Нет, нет, нет, за что? – скулил Юки, чувствуя, как возвращается в детство, в котором по горло насытился и клубникой, и ее сборами. В довершении ко всему, мама снова поставила перед ним пиалу с большой горкой риса.

А вот доброе расположение духа Акумы, казалось, ничто уже не могло испортить. В такой он впал восторг, когда умылся из деревенской ручной мойки с пипкой – такой конструкции он еще ни разу в жизни не видел! А по клубничному полю он вообще носился, как электровеник! Ни за что бы не подумал, что собирать клубнику гораздо интереснее, чем есть ее! Казалось бы, только что у тебя была совершенно пустая корзинка, и вот, через десять минут она полна крупной и спелой ягоды, аппетитно переливающейся в лучах утреннего солнца. И это при том, что каждую третью он отправлял прямиком себе в рот!

Однако на этом клубничные чудеса не закончились. Через какое-то время к Акуме подошел «дедушка» и научил его пасынкованию.

– Вот эти стебельки с новыми корешками нужно обязательно удалять, – объяснял он суть этой садоводческой премудрости. – Их очень жалко, но если этого не делать, кустик разрастется. На нем будут одни листья, а вот ягодок совсем не будет.

И Акума скрупулезно принялся изучать каждый кустик в поисках этих зловредных стебельков с новыми корешками. А потом «бабушка» с ветерком прокатила его на своем мини-тракторе для распыления питательного физраствора, которым управляла уверенно и проворно.

К обеду он так умаялся и проголодался, что «папочке» скрепя сердце пришлось пожертвовать своей кровинушке всю порцию гёдза.

– Не жадничай, Юки! – упрекнул его отец. – Твой сын растет, ему нужно много кушать, – и сам отдал Юки свою.

После поля Акума рылся в старых хохоряшках Юки до самого ужина – интересно же, чем генеральный директор «Глории» страдал в детстве! Пружинка-радуга, мячик на резиночке, многочисленные конструкторы, тетрис, водяные колечки, роботы, мозаики с Астробоем, комиксы, тетради с двойками и куча других детских сокровищ…

– Видишь, я ни одной твоей игрушки не раздарила! – сказала мама Юки с гордостью. – Я, конечно, даю ими поиграть, когда приходят гости и детьми, но когда они начинают клянчить подарить, строго отвечаю – это игрушки моего сына, он будет плакать, если я их отдам. Как они потом ревут! Знали бы они, сколько моему сыну лет…

– Так им и надо, не фиг слюни на мои игрушки пускать! – горячо возразил Юки.

– Папочка, а это что такое? – вдруг одернул его Акума, вертя в руках маленькое пластмассовое яичко с дисплеем и резиновыми кнопочками.

– У тебя что, никогда не было тамагочи?! – обалдел тот.

– Нет. А что это?

– Бедный ребенок! А я еще думал, что это у нас детство было неинтересное!

И пока Юки учил своего сына играть в культовую когда-то игру, он невольно вспомнил вдруг задрожавшее лицо Мартина, его заслезившиеся черные глаза и поджатые от подкатывающих рыданий бледные губы, когда, вернувшись с их первых зимних каникул, он протянул ему две маленькие коробочки с подарками из Японии. Поздравил с прошедшим Рождеством, Новым годом, Днем рождения и добавил: