Прими сторону тьмы

– ЧЕРТ!!! – Мартин в бешенстве вогнал топорик в тонкую стену. – Хитрая сволочь! Знает же, что я туда не сунусь!

Тихо признав свое полное поражение, он медленно сполз на пол и сокрушенно вплел белые худые пальцы в свои отросшие волосы с легкой проседью. Отскочивший было Курт тоже опустился на колени и начал боязливо к нему подкрадываться.

– Прочь, предатель! – отпихнул его Мартин, когда тот потянулся к нему с лаской.

– Я тебе это припомню! – надулся тот, но дядю не оставил – ясно видел, что он разбит и ему нужна помощь. – У тебя нелады с его родителями? – спросил он, чтобы как-то его отвлечь.

– А как же! – фыркнул Мартин уже спокойнее. – Я же хренов наркоман, который испортил их лапочку сыночка! Это же из-за меня вместо того, чтобы работать фермером на этой богом забытой клубничной плантации, он стал каким-то генеральным директором «Глории»!

Курт неопределенно хихикнул. Забавно, однако. Родители Юки ненавидят Мартина. Хорошо, что предки Гина, Акумы и Кицуне не против того, чтобы они дружили с Куртом. Хотя, с другой стороны, грустно это все. Наверное, и Мартину, и Юки пришлось порядком натерпеться во имя их запретной дружбы.

– Ладно, – горестно вздохнул Мартин, собираясь подняться, – позвоню им, и если его папаша снова бросит трубку, я просто подожгу эту клятую деревню!

– А может, – несмело вцепился в его локоть Курт, – ты, наконец-то, возьмешь парочку выходных, и мы с тобой погуляем или на великах покатаемся?

– Не неси ерунды! – выдернул руку Мартин. – У меня сто по сто завтра какая-нибудь встреча, а я с тобой на великах кататься буду!

– Но ты же обещал! – закричал Курт, скривившись от подкатывающих рыданий. – Ты мне с самого начала говоришь, что возьмешь выходной и потусишь со мной! Полгода уже прошло, а ты ни одного выходного не взял!

– Ты только о себе и можешь думать, да? – вспылил Мартин. – Да я же ради тебя вкалываю, я для тебя деньги зарабатываю!

– Отлично! – всплеснул руками Курт, со слезами ударившись затылком о стену. – Я еще и неблагодарный сученыш теперь! Чертов спиногрыз твоего отбросившего коньки брата, которого теперь надо опекать!

А это был удар ниже пояса…

– Эй, полегче на поворотах! – попросил Мартин строго.

– А знаешь, что? – резко повернулся к нему Курт, горя блестящими от слез злыми глазами. – Если я тебе в тягость, не надо было меня из Манчестера забирать!

– Полегче, сказал!

– А что? Там я уже совершеннолетний. Пошел бы работать на завод, снимал бы хату вместе с Эдгаром, тебе бы не мешал. Я и так до конца был уверен, что ты на меня забил.

– Ну, хватит!

Мартин развел руками и возвел глаза к потолку. Это странное чувство, когда что-то пошло не так… Он любил Курта, черт возьми, очень любил! Ради него «Глорию» раскрутил! Неужто получилось так, что она задушила то, благодаря чему была создана?..

– Тебе действительно так кажется? – спросил Мартин, нахмурившись.

– А что, не так, что ли? – буркнул Курт, отвернувшись и украдкой утирая слезы.

Само собой. В последнее время Мартин даже не пытался скрывать раздражения по поводу того, что племянник требует внимания и тем самым мешает ему работать. Обрадовался, что может уехать в командировку без его недовольных воплей и слезливых прощаний. Когда вернулся в Токио, первым делом побежал в «Глорию», а не к нему. Даже когда разбудил его, то разозлился – вместо того, чтобы обрадоваться и раскрыть ему объятия после разлуки. Будь Мартин на его месте, он бы и сам, наверное, подумал точно так же…

– Нет, вовсе нет, – ответил он, наконец, и крепко потер подушечками пальцев потяжелевшие веки. – Понимаешь, просто когда ты много лет строишь какую-то махину, каждый день подписываешь по два, а то и по три договора… Каждый на несколько миллионов или миллиардов американских долларов… Трясешься за каждую мелочь, которая может испортить рейтинги… Ты становишься совершенно другим человеком… Как бы это сказать…

– Помешанным на карьере старпёром? – подсказал Курт, все еще дуя припухшие от плача губы и вытирая мокрые глаза.

– Пожалуй… – задумчиво пожал плечами Мартин. Такой эпитет ему не очень понравился, но доля правды в нем была. – Это, наверное, как стать родителем… Знаешь… – он аккуратно обнял племянника за костлявое плечо. Тот без труда поддался, хоть и противился поначалу для приличия. – Пока твой папаша не женился, он был мировым чуваком. Не таким балбесом, как я, конечно, но и пай-мальчиком его никто бы не назвал. Пойти купаться в канаве посреди ночи – без проблем. Стащить остатки еды в детдомовской столовке – только в путь. Выкурить полпачки за раз – пожалуйста. Школу прогулять – милое дело. Ухо ржавой булавкой проколоть – базара ноль. А как вы с Кетти появились, его словно подменили. Правильный весь стал, строгий. Туда не лезь, с этими не якшайся, эту отраву не пей, уроки делай, в десять чтоб дома был!

– А меня вообще в восемь загонял, – пожаловался Курт, чувствуя себя еще более обиженным.

– Вот видишь… – вздохнул Мартин, крепче прижав его к себе и нежно погладив по мокрым щекам. Курт тут же обхватил его руками под ребра и ткнулся носом в отворот пиджака. – Поздно уже, пойдем спать, – сказал Мартин немного погодя. – Проспим завтра до обеда, а потом покатаемся на великах.

Курт поднял лицо и недоверчиво на него посмотрел.

– А твоя встреча?

– Благодаря стараниям одной известной личности я не знаю, с кем она будет и будет ли вообще. Но точно знаю, что с самой главной встречи я уже вернулся, а со всем остальным справятся замы. Не зря же мы с Юки берем в команду только самых беспринципных ублюдков.

– Шикарно! – вскричал Курт счастливо.

– Только будильник надо отключить, а то опять заорет в пять утра, и я по привычке подскочу, как долбанутый.

Как оказалось, проблема была не только в будильнике. Где-то к полудню на телефон Мартина раздался звонок с незнакомого номера. Впрочем, до ссоры с Юки он наверняка принадлежал либо главному заместителю, либо Аи-тян, либо верному «Глории» рекламному агенству, однако теперь, когда вся информация была стерта, он был просто незнакомым, требовательным и до жути пугающим. Поэтому Мартин поступил как всякий серьезный взрослый человек – отклонил вызов и вырубил телефон к чертовой матери! После, отборно сматерившись, он уткнулся лицом в подушку и отчаянно заскулил:

– Что же я делаю?.. Там работа кипит, все меня потеряли, а я тут дрыхну, как конь…

Услыхав это, разбуженный Курт, тепло сопевший под боком, забеспокоился. Чего доброго, сейчас еще Мартин передумает и в панике ломанется на работу!

– Вставать будем? – живо встрепенулся он. – А то проспим до вечера. Пока соберемся, прокат закроется.

Мартин, тяжко вздохнув, оторвал от подушки свое заспанное лицо и несмело посмотрел в окно, за которым жизнерадостно светило жаркое августовское солнце.

– На улице светло… – тихо сказал он сам себе. – Я уже не помню, когда в последний раз просыпался, а на улице было светло…

– Ты хотя бы чуть-чуть выспался? – поинтересовался Курт, обняв его со спины.

– Ну, полегче немного стало. Если честно, я бы еще чутка поспал…

– Вечером поспишь, когда вернемся. Давай вставать! Ты пока собирайся, а я чайник поставлю.

Крепко чмокнув дядю куда-то в затылок, Курт с топотом умчался на кухню. А Мартин скептически взглянул на шкаф и с ужасом осознал, что на велосипедную прогулку ему совершенно нечего надеть. Одни только деловые костюмы и шелковые рубашки, чтоб их…

– Рейджи тоже к родителям поехала, – отчитался Курт, когда вернулся в спальню. – Думала, что со мной Юки посидит. Но жратву кое-какую оставила.

– Вот и хорошо, хоть над душой стоять не будет со своим: «Что-то ты, Мартин, совсем ничего не ешь», – ответил Мартин из глубины гардероба. – Смотри, что нашел!

И вытянул из самого дальнего угла свою старую зеленую футболку, выцветшую, сыроватую и пропахшую запахом давно не ношеной вещи.

– Я в ней в Токио приехал, – объяснил он заинтересованному Курту. – Гонял в ней, пока на нормальные шмотки не накопил. А потом выкинуть жалко было, вдруг, думаю, пригодится. Не везде же в рубашках будешь ходить. Как ты думаешь, налезет?

Курт оценивающим взглядом окинул худощавую фигуру своего моложавого дядюшки и удовлетворительно кивнул.

– С чего бы она не должна на тебя налезть? Ты жрешь меньше меня.

– Только Рейджи не включай. Опачки, смотри! – выворачивая футболку на лицевую сторону, Мартин обнаружил на ней очень длинный черный волос, крепкий и жесткий, как проволока. – Остатки роскоши былой…

– Это у тебя такие волосы были?! – восторженно вскричал Курт, аккуратно взяв волос и растянув его в стороны. Он оказался чуть-чуть меньше, чем размах его рук.