Спецназ ГРУ против басмачей. X-files: секретные материалы Советской власти

– Я должен тебе что-то сказать, – взяв руку жены в свою, он посмотрел ей в глаза. Сердце ее заколотилось как бешеное – она еще днем почувствовала, что что-то не так, и супруг о чем-то молчит. Родители жены тоже изрядно заволновались.

– Говори?

– Обещай, что воспримешь все спокойно и не будешь волноваться…

– Я постараюсь.

– У меня боевая командировка.

– Опять? Туда?

– Да, – опустил глаза молодой глава семьи. Все присутствующие за столом тяжело вздохнули. В воздухе повисло напряженное молчание, нарушить которое решился отец Яны. Старый человек, советской закалки, в прошлом тоже военный – наверное, имея такой пример перед глазами, его дочь и выбрала себе в мужья военнослужащего.

– Ну что ж, командировка так командировка. Приказ есть приказ. А чего сразу носы-то повесили? Он что, мальчик что ли? Вернется, и еще слетает, если надо будет. Был же уже, ничего. Дождались. Да и время было другое – не забывайте. Тогда все только начиналось и потерь с нашей стороны было больше, и спецназа там еще в помине не было. А сейчас… Тем более цель операции скорее всего разведка… Правильно, Валер?

– Это военная тайна, Анатолий Васильевич, – улыбнулся Валерий.

– Вот! Молодец! Боец! – похвалил тесть и переключился вниманием на свою жену. – А у тебя чего рожа такая?

– Да ну вас с этой вашей службой, – вспылила теща. Ее можно было понять – промотавшись всю молодость за мужем по гарнизонам да городам она устала от походной жизни и не желала такой же своей единственной дочери. Она встала из-за стола и стала собирать посуду.

– Да что ты?! – вскипел на этот раз отец. Перед молодыми разворачивалась картина семейной разборки – как знать, быть может годы спустя и их ждала бы подобная участь. – Как квартиры да машины не получать она ничего, согласная?! А как поработать за них да послужить за родину-матушку, так ну вас… Ишь ты!

Теща только махнула рукой. Однако сейчас Валерия больше занимало состояния ее дочери. Аргументы отца показались Яне более убедительными – она посмотрела на Валерия с одобрением, вот только в глазах блестели слезы.

– Надо так надо, – спокойно сказала она и что было сил нежно обняла молодого мужа. – Ты только возвращайся скорее. А я буду ждать тебя.

Валерий был счастлив и тоже едва не заплакал, но вовремя остановился – мужчинам плакать не положено. Отец увидел их трогательную сцену и потянул Валеру за рукав:

– Ну-ка, пойдем.

– Куда, Анатолий Васильевич?

– Как куда? За бутылкой! Надо такое дело обмыть. А вы, слышь, бабы, там давайте… курицу вытаскивать пора…

Дальше все было как всегда. «Служи хорошо», слезы, проводы. Как будто не опытного, хоть и молодого, боевого офицера, а юнца в часть отправляют. В общем, наверное, было в этом нечто традиционное и даже трогательное. Сложно сказать, почему у русского народа однотипные ритуалы вызывают всегда первозданную радость – да и у других народов, собственно, так же. Это как спектакль по хорошей классической пьесе – вроде и видел много раз, и пьесу читал, и знаешь, чем кончится, а все равно смотришь. Наверное, оттого, что переживаемые в такие минуты положительные эмоции настолько сильны, что хочется пережить их снова и снова…

Такси приехало в 4.30 утра – как и заказывали. Яна еще спала, когда он неслышно закрыл за собой дверь их квартиры. Постояв недолго в подъезде и отогнав от себя дурные мысли, свойственные ему, как и любому в такой ситуации, лейтенант спустился вниз. Спустя час Валерий уже сидел в автобусе вместе с бойцами – он должен был везти их в аэропорт подмосковного города Жуковский. Лейтенант оглядел свой боевой расчет. Все ребята, несмотря на свою молодость, были уже опытными солдатами. Все знали как надлежит действовать в боевых условиях, все имели государственные награды и опыт ведения войны в ДРА.

Слава Узванцев. 4 боевых вылета. Сам в прошлом летчик, самый опытный и старший из всех присутствующих, сам лично повел горящий самолет на противника, успев вовремя катапультироваться. Чудом избежал плена в окрестностях Кабула лет 5 назад, вернулся весь раненый, но ввиду этих ранений боевую авиацию пришлось оставить. Перешел в спецназ, где его боевой опыт был на вес золота.

Сергей Царев. Парень молодой, вместе с Колей Козловым совсем недавно закончили они срочную службу и решили продолжить свое служение Родине в элитном спецподразделении.

Володя Пехтин. Службу начал во внутренних войсках МВД, потом перешел в спецназ. Служил поначалу без охоты, а потом приноровился. Перспектива возвращаться на гражданку и служить в милиции совсем его не привлекала. Для него командировка была первой, потому, покидая базу, Савонин наказал остальным смотреть за ним особо внимательно.

Ахмед Ценаев. Чеченец по национальности, очень умный и образованный, друг Валерия. Вместе они были в Баграме и первый раз, 4 года назад. Вместе они сейчас. Плечо и поддержка друга – то, что, пожалуй, незаменимо на войне. Да и в миру тоже. Они оба это хорошо знали.

К назначенному Князевым времени все экипировались и без лишних слов разместились в автобусе, который за считанные минуты домчал их до Жуковского – расстояние между двумя городами было смехотворное. Когда группа в полном составе стояла на ВПП у трапа, начало вставать солнце. Командир объявил:

– Полетим с комфортом, но соблюдая маскировку. Для полета выбран не истребитель и не пассажирский самолет, а самолет – фотограф АН – 30Б, рассчитанный ровно на семь мест – нас шестеро и фотограф. Такие самолеты чаще всего используются для съемок местности и появляются в окрестностях Баграма очень часто, поэтому особого внимания моджахедов мы привлечь не должны. Приземление в Баграме, остальные инструкции получите по прилету. Вопросы? По местам.

Когда поднялись по трапу на борт, самый молодой – Коля Козлов – припал к стеклу, заняв удобное и комфортное место у иллюминатора. Он любил смотреть в окно во время полетов. Высота манила его, как, наверное, любого молодого человека его возраста. Вот самолет набирает скорость, разгоняясь по ВПП и кажется она уже превращается в длинную и тонкую струну серого цвета. Вот – блаженный момент – отрывается от земли и устремляется ввысь, набирая высоту и размывая черты наземных объектов, словно перенося экипаж в другую реальность, в другую действительность. И кажется, что никакого приземления и никакой боевой задачи и не будет – так спокойно и надежно на крыльях этого большого воздушного монстра…

Летели долго – часов 8. И если в Подмосковье, откуда они вылетали, стояла почти еще зима, то по мере полета пришлось переодеваться в летнюю униформу – там, куда они летели, было +30 в тени. Бойцы и сами почувствовали это, стоило борту пересечь границу Таджикистана. В самолете стало душно, солнце, пробиваясь сквозь немногочисленные окна, уже заполнило весь борт и сделало воздух спертым. Дышать было тяжело. Правда, и лететь оставалось недолго.

– Товарищ лейтенант, – обратился Пехтин. – Долго нам еще?

– Утомился, никак?

– Да есть немножко.

– Сейчас узнаем.

Савонин прошел в кабину пилота.

– Ну что там у нас?

– Панжерское ущелье, товарищ лейтенант. Минут через 30—40 будет Баграм.

Савонин выглянул из кабины пилота вниз. Открывшаяся его взору красота напомнила ему о первой боевой командировке. Он здесь уже был… Знакомые скалы ущелья, серые с синим отливом, пробудили в нем добрые воспоминания о боевых товарищах, в том числе и погибших, и первых годах войны… Кое-где высоко в горах лежал снег… Уже очень скоро нога бойца ступит на знакомую ему почву, и ему вновь придется забыть мирную гражданскую жизнь, исполняя свой воинский долг…

– Расслабься, Пехтин, скоро прилетим.

– А по мне бы еще лететь да лететь. Люблю находиться в воздухе, – отозвался Козлов.

Савонин улыбнулся. Совсем еще юный Коля, почти не нюхавший пороха, как будто сердцем чувствует опасность – не хочет вниз. Устами младенца глаголет истина. Командир опустился в кресло.

Последняя мысль, на которой себя поймал Валерий Савонин – это необходимость этой войны. Конечно, о любой войне можно смело сказать, что она не нужна и ни к чему хорошему не приведет, но его занимала пока война его собственная. Читая пацифистскую литературу в школе и университете, он и подумать не мог, что эти идеи придут ему в голову сейчас, когда он, боевой офицер спецназа ГРУ, совершает вылет в район боевых действий. Но все было неслучайно – война коснулась его самого. Тогда, когда он только начал жизнь, и жизнь сравнительно неплохую, он вдруг почему-то должен ставить ее под потенциальный удар этой войны, ведомой, как верно подмечал Ромен Роллан, одними промышленниками против других в угоду собственному карману. Валерий смотрел на бойцов и понимал – у каждого в голове сейчас одни и те же мысли, только озвучить их они не решаются – военные люди как-никак. Почему, собственно, она вообще началась, подумал Савонин? Почему, п какому праву наша страна вообще вторглась в Среднюю Азию и пошла дальше – на Афганистан? Ведь все это началось задолго до сегодняшнего дня, еще во времена Гражданской…

Это была и впрямь последняя мысль – за ней последовал удар. Пассажиры этого видеть не могли, но в эту самую минуту боевик с гранатометом в руках выстрелил по самолету из узкой пещеры Панжерского ущелья, отстрелив один из двигателей – он выстрелил бы точнее, если бы не мешавший обзору кусок скалы. И уж тогда, попади он в борт, выжить никому бы не посчастливилось…

После удара самолет сильно качнуло и накренило. Савонин понял, что к чему и закричал:

– Все за борт!

Ахмед пулей рванулся к люку, распахнул его, и бойцы один за другим выпрыгнули вниз. Каждый из них был оснащен парашютом – такой расклад тоже рассматривался командованием. Это позволило смягчить посадку. Летчик катапультироваться не успел – самолет пролетал в опасной близости к ущелью, накренило так, что прыгать было некуда – разобьешься о скалу. Потому командир оставался со своим судном до конца – как и подобает командиру… Спустя долю секунды после того, как Савонин последним выпрыгнул за борт, самолет резко поменял курс, принял влево и ударился носом в большой скол каменного грота.[4 - 11 марта 1985 года зафиксирована боевая потеря Ан-30Б 1-й эскадрильи 50-го ОСАП (Кабул), командир экипажа – капитан А. С. Горбачевский, второй пилот старший лейтенант В. А. Иванов. Подбит моджахедами из ПЗРК южнее Панджшерского ущелья, попадание в левый двигатель. Капитан Горбачевский попытался спасти машину и осуществить аварийную посадку на аэродром, в ходе которой начавший гореть самолёт упал на землю и разбился. Погибли оба пилота, четыре члена экипажа спаслись, покинув самолёт на парашютах перед заходом на посадку. Лётчики за проявленное мужество награждены орденами (посмертно). // Михаил Жирохов. Опасное небо Афганистана. Опыт боевого применения советской авиации в локальной войне, 1979—1989. – Москва, Центрполиграф, 2012. – ISBN 978—5—227—03863—0.]

Посадка бойцов тоже не была особо мягкой – внизу были скалы ущелья, и все получили легкие травмы при соприкосновении с ними. Удары пришлись по незащищенным головам спецназовцев – шлемов в экипировке не было, отчего все они потеряли сознание…

Савонин пришел в себя, когда его стали поливать водой.

– Вставайте, товарищ лейтенант, Вы как? – Коля Козлов слегка сбрызгивал его водой из походной фляжки.

– Я нормально, как остальные? – голова болела, но сознание и память о произошедшем к Савонину вернулись быстро. Он поднялся, опершись на руку, и осмотрел бойцов – все потихоньку начали приходить в себя, потерь, по счастью, не было. Спустя минуту все уже стояли строем рядом со скалой, о которую только что благополучно ударились.

Очнувшись и придя в себя, Ахмед и Валерий отправились вглубь ущелья – посмотреть, что стало с самолетом. Метрах в ста от места падения они обнаружили обломки самолета – фотографа.

– Что будем делать, командир? – спросил Ахмед. – Надо пилота найти.