Озаренный Солнцем

– Пыл, – сказала она, – я тут… везу кое-кого. Буду весьма признательна, если вы отнесетесь с пониманием.

– Кое-кого? – переспросил мужчина по имени Пыл. – Ребека… не поэтому ли ты отстала? Неужели отправилась за сестрой вопреки воле и указаниям Высшего Блага?

– Да, – прошептала девушка.

– Она опасна! Она одна из них.

– Мы все живы только благодаря Элегии, – отрезала Ребека; ее голос окреп. – Она нас вела. Вдохновляла. Я не могла ее бросить, Пыл. Связанная, она не представляет опасности. И может… может, удастся ей помочь…

– Мы поговорим об этом, когда вернешься, – сказал Пыл. – Координаты Маяка предоставлены. Но, Ребека… это было крайне неблагоразумно с твоей стороны.

– Я знаю. – Девушка взглянула на Скитальца.

Тот демонстративно откинулся назад и прикрыл глаза, притворяясь, что ничего не понимает.

– И у меня тут еще кое-кто… Пленник…

– Я слышу в твоем голосе неуверенность.

– Я спасла его от Рдеющего короля, – объяснила она. – Но с ним что-то не так. Он не может нормально говорить. Мне кажется, у него с головой не все в порядке.

– Этот человек опасен?

– Возможно… – протянула Ребека. – Он помог Томосу, которого я не разглядела в траве. Передайте семье, что я везу Томоса домой. Но сначала чужак притворился убийцей, чтобы убедить меня его освободить, а потом от него не было почти никакого толку в бою.

Почти никакого толку?

Почти?! Никакого?! Толку?!

Скиталец сбил два вражеских корабля, даже не будучи способен сражаться! Он заставил себя не реагировать, но Преисподняя же побери! Девчонка намеренно врет или?.. Ладно, допустим, Ребека не могла его видеть, потому что он находился сзади. Но она видела у него винтовку после того, как те корабли отстали. Откуда, по ее мнению, взялось оружие?

Ты обратил внимание на имена? с любопытством спрашивает рыцарь.

– Элегия, – произнес Скиталец по-алетийски. – Божий Дар. Пыл. Да, я заметил. Думаешь…

Это тренодийцы, отвечает рыцарь со скромной уверенностью в мудрости своего умозаключения. Целая ветвь культуры. Не ожидал такого. А ты?

– Не ожидал, хотя следовало бы, – сказал Скиталец. – Одежда похожа. Интересно, как давно они отпочковались?

А что пленница – сестра этой девицы, ты догадался?

– Это я заметил, – проговорил Скиталец задумчиво. – Тренодийцы… А разве они не… продолжают существовать, когда их убивают?

При соответствующих обстоятельствах они становятся тенями, объясняет герой своему несообразительному слуге, которому стоило бы помнить, как одна из них едва его не съела.

– Точно, – подхватил Скиталец. – Зеленые глаза. Становятся красными, когда тени намереваются питаться. Полная потеря памяти. Сдается мне, будь нечто подобное поблизости, мы бы уже заметили. Тени выходят на охоту ночью, а мы только и делаем, что торчим в темноте с самого прибытия.

Возможно, эти люди ушли до гибели Осколка, и ее… неприятные последствия на них не повлияли.

Скиталец задумчиво кивнул. Сплошной покров облаков над этой областью, сквозь который даже колец не различить, чтобы сориентироваться, вдруг показался гнетущим. Будто паришь в черноте самого космоса, где нет ни верха, ни низа. В вечной тьме, населенной, быть может, лишь душами умерших.

Потому Скиталец обрадовался, когда впереди замаячили огни – выхлопы двигателей, поддерживающих в воздухе город. Чтобы увидеть его во мраке, среди высоких черных холмов, в окружении дождя и тумана, потребовалось приблизиться почти вплотную. Этот город уступал размерами владениям Огнеглазого, и здесь огненный шлейф оставлял не столь приметный след. Да и тот наверняка быстро смоет дождем. При таких исходных можно было считать, что город хорошо спрятан, несмотря на изрыгающие пламя двигатели.

Ребека пристыковала летоцикл к краю предположительно того самого Маяка. Вопреки своему названию, город почти полностью тонул во мгле. Тут и там горело несколько огней, но все неяркие и красноватые. Если не подниматься слишком высоко, холмы и дождь скроют огонь двигателей.

Насколько велик Маяк, Скитальцу понять не удалось, но, судя по тому, как легко летоцикл встроился в структуру, здесь почти наверняка действовал тот же принцип, что и на посещенной им ранее платформе. В свете переносного красного фонаря удалось разглядеть несколько человек, стоящих на ветру под дождем: Ребеку и ее спутников встречали. Светильник держал высокий мужчина с суровым, хмурым лицом. Скиталец сразу решил, что это и есть предводитель – Пыл, с кем связывалась Ребека.

К его удивлению, голосом Пыла заговорил низкий человечек, стоявший с краю. Кареглазый, как и сам Скиталец, ростом он не достигал и четырех футов. Голова была обычного размера, а вот конечности непропорционально коротки.

– Ребека, – сказал Пыл, – то, что ты сделала, очень опасно.

– Опаснее, чем план Элегии? – возразила Ребека. – Пыл, вам удалось добыть ту вещь?

Вместо ответа он принялся изучать Скитальца:

– Это тот самый чужак? Как его зовут?

– Меня не удостоили представлением, – сказала Ребека. – Похоже, он не понимает, что я говорю. Как будто… не знает языка.

Пыл зажестикулировал: указал на уши, затем соединил ладони, будто хлопнул. Решил, что незнакомец глухой? Логичное предположение. Еще никто на этой планете не пробовал объясниться со Скитальцем так.

Скиталец обратился к Пылу по-алетийски, изображая непонимание и сопровождая слова жестами.

Коротышка и высокий мужчина занялись щербатым – Томосом. Бедняга снова впал в полубессознательное состояние, он что-то бормотал и заваливался на бок. Томос упал бы с сиденья, если бы не удерживающий его ремень. По приказу Пыла раненого спешно унесли прочь – вероятно, чтобы оказать медицинскую помощь.

– Позаботьтесь о нем как следует, – напутствовал их Скиталец по-алетийски.

– Что за тарабарщина? – спросил высокий.

Он был так худ и долговяз, что со светильником в поднятой руке, да еще в длинном черном непромокаемом плаще изрядно смахивал на фонарный столб.

– Он часто издает подобные звуки, – сказала Ребека.

– Любопытно, – отозвался высокий.

Пыл оглядел летоцикл и медленно приблизился. Высокий и Ребека последовали за ним. Все трое уставились на привязанную к заднему сиденью рычащую женщину-очаг.

– Элегия, – позвал Пыл. – Элегия, это мы.

В ответ раздалось лишь рычание.

Пыл вздохнул:

– Пойдем. Нужно явиться к Высшему Благу и нижайше просить их за тебя. Адональсиум-Однажды-Вспомнит-о-Наших-Бедах, пожалуйста, позаботься о ней, насколько возможно.

Высокий кивнул.

Минуточку! Его правда зовут Адональсиум-Однажды-Вспомнит-О-Наших-Бедах? Это тянет на лучший образчик типично тренодийского имени. Прямо хоть начинай их записывать.