Озаренный Солнцем

– Эй, Пом, – позвал он по-алетийски. – Как ты…

Ах да, точно. Помощника нет рядом.

Все уставились на Скитальца.

– Какая странная речь, – проговорила Отзывчивость. – Я выскажу следующее предположение: не может ли он быть родом из какого-нибудь коридора далеко на севере? Чтобы понять тамошний говор, приходится прилагать усилия.

– Позволь не согласиться с тобой, Отзывчивость, – возразила Вдумчивость. – По-моему, это не просто странный акцент. Тем не менее у нас есть более срочные дела. Пыл, могу ли я узреть предмет, что удалось добыть твоей команде?

Коротышка полез в карман и извлек оттуда нечто, завернутое в носовой платок. Снаружи поднимался ветер, дождь лупил по стенам и крыше все сильнее. Дробь капель напоминала нетерпеливое постукивание пальцами по колокольчику для вызова прислуги. Никто, впрочем, не обращал на нее внимания. Все смотрели, как Пыл разворачивает платок и достает металлический диск размером с мужскую ладонь, со странным символом на верхней плоскости. Скитальцу вещь была знакома, хотя он никак не ожидал увидеть ее на этой планете. Шквал!

Что здесь забыли скадриальцы?

– Он существует, – произнесла Вдумчивость, протягивая к диску пальцы и ощупывая борозды на металле.

– Не хочу никого обидеть, – сказала Уверенность, – но буду говорить прямо. Мы уверены, что он настоящий? – Высокая пожилая женщина взяла диск в руки.

– Что, если нам досталась подделка? Что, если легенды лгут?

– Не сочтите мои слова излишне самонадеянными, – заговорил Пыл, – но я бы возразил. Диск – не подделка. С чего Рдеющему королю опасаться кражи? О его увлечении никто толком не знает.

– Это был план моей сестры, – подала голос Ребека. – Это наш путь к свободе. Наш единственный путь. Пыл… у вас получилось!

Любопытно. Картинка постепенно прояснялась. Жители Маяка не просто решили вытащить своих из беды. Скорее, спасательная операция служила прикрытием для другой, куда более интересной – для похищения предмета, в котором Скиталец уверенно опознал скадриальский ключ авторизации. Пластиковых карточек тамошние обитатели, разумеется, не признают. У них пунктик на металле.

Где-то есть дверь, которую открывает этот диск. О чем собравшиеся за столом люди знают, даже если не до конца понимают, что делают.

– Но сможем ли мы им воспользоваться? – спросила Отзывчивость. – Сможем ли войти, преодолев древний барьер?

– Мы даже не знаем, правдивы ли легенды, – сказала Уверенность. – Да, Рдеющий король в них верит. Но я должна озвучить следующее возражение: есть ли свидетельства существования таинственной подземной страны, неподвластной солнцу? Говорю вам с полнейшей убежденностью: я не могу вести мой народ с уверенностью, не имея доказательств.

– Иногда, – заметила Вдумчивость, – доказательства добыть невозможно. Предлагаю временно положиться на нашу веру и последовать ее велениям. Элегия, наша избранная Путеводная Звезда, верила. Ей Высшее Благо поручило вести нас во тьме. В этом состояла ее цель, и мне не нужно иных доказательств.

– Странно слышать подобное из твоих уст, Вдумчивость, и трудно поверить ушам, – сказала Уверенность. – А как же твое призвание – научный подход и здравый смысл?

Вдумчивость с трепетом взяла диск. Лицо пожилой женщины выдавало радость, глаза сияли в предвкушении нового знания. Выкрашенные в черный волосы можно было бы счесть пижонством, но Скиталец видел здесь проявление самообладания. Эта женщина четко представляла себе, как должна выглядеть. Пусть даже остальные знают, что ее внешность – результат приложенных усилий, а не истинный облик. Позволяя себе самовыражаться, она делала искусственное более правдоподобным, чем натуральное.

– Даже в науке, – заметила Вдумчивость, – вера играет важную роль. Каждый проведенный эксперимент, каждый шаг на пути познания – это шаг во тьму. Никогда не знаешь, что удастся найти и удастся ли найти хоть что-то. И только вера ведет нас вперед, – вера в то, что где-то там существуют ответы.

Она обвела взглядом всех, кроме Скитальца. И то, с каким уважением Вдумчивость относилась к Ребеке, Пылу и Джеффри-Джеффри, показывало, что в этом сообществе важно не только решение лидеров, мнение каждого имеет значение.

– Полагаться на легенды о землях, неподвластных солнцу, – огромный риск, – признала она. – Но тут нужно задаться вопросом: как долго мы продержимся в темноте? Элегия поступила верно, приведя нас сюда. Но это была отчаянная мера. Наши люди уже падают духом. Мы не можем выращивать пищу самостоятельно, и каждый раз, отправляясь навстречу рассвету, теряем корабли и рабочие руки.

Я вынуждена озвучить горькую правду: здесь мы все погибнем. Если же вернемся в прежний коридор, Рдеющий король сотрет нас в порошок. У нас недостаточно знаний о воинском деле и искусстве убивать, чтобы сражаться с ним; мы лишены столь жестоких животных инстинктов.

И вот еще одно безрадостное предположение: его больше не удастся застать врасплох, как сегодня. Подвластные ему убийцы теперь начеку, они ждут новых враждебных действий. Рдеющий король ни за что не позволит еще раз взломать систему наручей, а его люди не увлекутся своими играми настолько, чтобы ослабить бдительность охраны.

Сегодня мы, народ Маяка, одержали величайшую победу. Но я с прискорбием предрекаю, что сегодня же, в день, когда мы поднялись на эту вершину, и начнется наше увядание. Мы погибнем, если не найдем выход. И потому я спрашиваю: Уверенность, разве капелька веры и чуточка времени, потраченного в погоне за легендой, не стоят шанса избежать такой судьбы? – Вдумчивость повертела диск в руках. – Мы верили Элегии до сих пор. Надо лишь поверить ей еще немного и найти Убежище.

– Зайдя уже так далеко, мы просто обязаны испробовать ключ в деле, – сказала Отзывчивость. – И следует выразить благодарность отряду Пыла за готовность выкрасть его для нас.

– И вновь смею напомнить о неприятном, – предупредила Уверенность. – Рдеющий король будет преследовать нас из-за этого предмета.

– Позволь не согласиться с тобой, – мягко возразила Отзывчивость. – Он будет преследовать нас в любом случае. Рдеющий король жаждет нас погубить, а сегодняшние события лишь подхлестнут его в этом стремлении. Теперь он вынужден нас уничтожить в назидание, чтобы другие подданные не посмели задуматься о том, как далеко простирается его власть.

Скиталец слушал с интересом. Да, эти люди понимают, что за ключ у них в руках. Чего они не понимают, так это того, что их ждет. Он был абсолютно уверен: даже если маячане найдут нужную дверь и откроют ее… не окажется за ней никакого мифического Убежища. Диск – современное устройство. Такие носят скадриальские исследователи, чтобы определять свое местоположение. И этот же ключ позволяет им возвращаться на их маленький космический корабль.

Все усиливающийся ветер раскачивал летающий город, а разговор двигался дальше, и в нем упомянули некий вечный вихрь. Насколько Скиталец понял, это буря, которая всегда свирепствует на закате, во многом похожая на Великую бурю его родины. Значит, догадка верна: плотный облачный слой – последствие заката, сопровождающегося невероятной силы погодным катаклизмом.

Выходит, всю планету можно разделить на пять зон. Первая – та, где он побывал, где отраженный солнечный свет питает растения. Вторая – вечная пелена облаков, где то и дело льет дождь. Третья – вихрь на закате, где с заходом солнца из-за резких изменений во влажности и давлении начинается ураган. Четвертая – перегретая поверхность под лучами солнца. И наконец, пятая – рассвет, где людей оставляют на смерть.

Как странно оказаться в мире, чьи жители не прячутся от бури, а следуют за ней по пятам, укрываясь краем ее плаща.

Как бы то ни было, Скитальцу вдруг стало стыдно за собственную грубость, за то варварство, с каким он пробивался сюда, в эту комнату. Да, он изменился и уже не придает излишнего значения соблюдению порядков и правил. Скиталец отдавал себе отчет в том, что он, подобно подростку, впервые покинувшему родной дом, нередко заходит слишком далеко в попытках самоутвердиться. Все еще восставая против себя прежнего, нередко эгоистично крушит все вокруг, как слепой чулл.

Скиталец убрал сапоги со стола, испытывая отвращение к себе. И что характерно, уже не мог списать его на обстоятельства. Не в этот раз. Поднявшись на ноги, к удивлению присутствующих, он направился к двери и вышел. Сперва в коридор, потом в тамбур, а там и вовсе наружу.

В объятия бури.

9

На родине Скитальца в бурю гулять не ходят. Однако он уже достаточно попутешествовал по Космеру, чтобы понимать: даже самые сильные бури на других планетах не идут ни в какое сравнение с рошарскими.

И в самом деле, здешний ветер набрасывался, но от пола не отрывал. Вода обрушивалась ливнем, но кожу смыть не грозила. Молнии сверкали в небе, но били не так часто и близко, чтобы казалось невозможным избежать их смертоносного прикосновения. Да, Скиталец предпочел бы, чтобы на нем было что-то посерьезнее лохмотьев, украденных на пещерной планете, где он находился до прибытия сюда. Лохмотья согревали плохо. Впрочем, терзавший его холод по большей части шел изнутри, а не снаружи.

Скиталец зашагал по жалкой улочке. Подошвы скользили по мокрому металлу. Хоть сапоги пока не разваливаются. За время странствий он твердо выучил: можно сэкономить на рубашке, но только не на обуви. Скиталец продвигался в направлении края города, но медленно – приходилось дожидаться, когда очередная молния подсветит путь.

Тусклые фонари, замеченные раньше, пропали. Люди укрылись от ливня в домах, заперлись. Это повсеместная тенденция. От бури прячутся и в тех мирах, где дождь способен гнуть металлические пластины, и там, где он может лишь слегка намочить. Быть может, людям не нравится вспоминать, что их города, какими бы величественными они ни были, всего лишь пылинки в сравнении с погодными явлениями планетарного масштаба.

Скиталец вышел на улицу, надеясь под ливнем почувствовать себя лучше. Надеясь, что хлесткие струи обнимут, как старый друг; что в вое ветра послышатся разговоры у костра за вечерним рагу. Но сегодня эти мысли царапали душу. Ветер заставлял вспоминать, что раньше Скиталец был иным – человеком, который скорее бы умер, чем обошелся с другими так, как он сегодня.

Нет, буря не желала давать ему убежище. Как ни любил он дождь, каким бы правильным тот ни казался, память причиняла слишком много боли.

Наконец Скиталец вышел к тому месту, где пристыкованный к краю города летоцикл присоединил мощность своего двигателя к совокупной мощности остальных. Смелая задача – поддерживать эту конструкцию в небе в такую непогоду. Впрочем, воздух не ощущался настолько наэлектризованным, как при настоящей грозе: молнии били с большими паузами.

Когда тучи подсветило, Скиталец понял, что женщину-очаг отвязали от заднего сиденья и увели. А саму машину умно замаскировали, накрыв каждое сиденье панелью, защищавшей кожаные подушки от напора стихий, благодаря чему аппарат сливался с поверхностью города. С опущенными ветровыми стеклами и установленными защитными панелями летоцикл походил на толстый стальной прямоугольник, привинченный к краю Маяка. Так мультитул выглядит коробочкой, пока не начнешь выдвигать из него инструменты.

Это обеспокоило Скитальца, уже подбиравшегося к краю летоцикла, заботясь о том, чтобы ветер не сбросил его в темную бездну. Вот он дотянулся до самого низа машины – и с облегчением обнаружил, что припрятанная винтовка ждет его.

В полете Скиталец сделал вид, что уронил оружие, намеренно споткнувшись и притворившись неуклюжим, а затем использовал Помощника, закрепив им винтовку под днищем.

Образованное из Помощника крепежное устройство исчезло. Скиталец поднял винтовку скользкой от дождя рукой.

Итак, драматично произносит рыцарь, великолепный план всецело реализовался. И по неведомой причине его недалекий оруженосец теперь владеет оружием, из которого не может стрелять.

– У меня бы отобрали пушку сразу же по прибытии, – сказал Скиталец.

И все же… такой блестящий план… раздобыть оружие, которым не воспользоваться. Всего-то и потребовалось, что бросить меня одного под дождем, чтобы я промок насквозь, а потом сделать то же самое с собой, судя по твоему виду.