Этюд в тонах Шарлотты

Она стала загибать пальцы.

– Детское прозвище, которое ты теперь не переносишь, – значит, сейчас он мало о тебе знает. Чрезмерно дорогой подарок для подростка? Многолетнее чувство вины. Но главное здесь – имена. Это подарок не только от него; он хотел подчеркнуть, что он от всей семьи. Его новой семьи. Твою мать зовут Грейс, мне тетя говорила. Так что «Э» – это… допустим, Энн, а «МВ» и «РВ» – твои брат и сестра по отцу. Даже его подарок тебе на день рождения – это нелепая попытка купить твою любовь. Вы не разговаривали годами, потому что он, скорее всего, изменял твоей матери с… Энн? Элис? Когда твои родители развелись, он остался в Америке и завел новую семью. Бросив, как тебе показалось, тебя и твою сестру.

Но твоя мать не держит на него зла: она не заставила тебя убрать этот нелепый подарок подальше, пока ты не подрастешь. Эти часы стоят не меньше трех тысяч. Нет, она позволила тебе их носить. Несмотря на развод, они сохранили хорошие отношения; наверное, она рада, что он живет своей жизнью, так как сама она стала жить ею еще до того, как их браку пришел конец. В любом случае она бы расстроилась, узнав, что вы с ним не ладите – мальчику нужен отец, и все такое. Твоя мачеха, должно быть, моложе ее, но не настолько, чтобы вызвать ее недовольство.

– Эбигейл, – сказал я. – Ее зовут Эбигейл.

Холмс пожала плечами; это была мелочь.

Во всем остальном она попала в точку, в десятку, в яблочко.

Холодный ветер ударил мне в лицо и растрепал ей волосы, так что я не видел ее глаз. – Знаешь, прости, – сказала она так тихо, что я едва расслышал. – Я не хотела… задеть тебя. Это просто то, что я увидела.

– Я знаю. Отличная работа, – ответил я, и это было правдой.

На самом деле я злился не на Шарлотту, а на само то, что мне пришлось вспомнить все, сделанное моим отцом. И на то, что мне до сих пор от этого больно. Еще я злился на себя за то, что мне страшно даже смотреть на эти тяжелые деревянные двери Миченер-холла и думать о тех, кто ждет меня внутри. Мой отец. Детектив. Я невиновен, напомнил я себе.

Почему же мне так паршиво?

Она снова взяла меня за руку.

– А еще ты носишь эту куртку, потому что считаешь, что похож в ней на Джеймса Дина, – сказала она, когда мы вошли. – Глаза – да, но у тебя совсем другой подбородок, и хоть ты и симпатичный, но не похож на страдающего актера. Больше на поджарого библиотекаря. – Она задумалась на секунду. – Что, наверное, не так уж и плохо.

Нет, никто, кроме меня, не стал бы терпеть эту девушку.

– Ты ужасна, – сказал я и тут же все ей простил.

– Вовсе нет. – На ее лице было написано облегчение. – Что во мне ужасного? Давай примеры. По пунктам.

– Джейми? – раздался робкий голос у меня за спиной. – Это ты?

Я обернулся. Передо мной стоял мой отец.

Три

Всю жизнь мне говорили, что я – копия своего отца, и вот теперь, через годы разлуки, я отчетливо это видел. Темные непослушные волосы – правда, у него на висках уже пробивалась седина, – такие же темные глаза, упрямый подбородок. Упрямство Ватсонов, говорил он мне много лет назад, отлично сочетается с их тягой к приключениям. Что ж, вот до чего эта тяга меня довела: мертвый урод-женоненавистник, я – главный подозреваемый, и теперь меня ждет допрос в присутствии отца, с которым я почти не общаюсь. Детектив Шепард застыл в нескольких шагах за моей спиной. Видимо, кто-то поведал ему нашу семейную историю, и он решил дать нам двоим немного времени. Где-то на заднем плане шумно возилась с электрическим чайником миссис Данхэм. На ее столе уже выстроились в ряд разнокалиберные кружки.

– Я завариваю чай, – зачем-то пояснила она. – Здесь столько англичан. Полагаю, он будет кстати.

Что ж, не так уж далеко от истины.

– Ура, – хором сказали мы с отцом.

Сидящая рядом со мной Холмс тихо усмехнулась.

Глаза отца загорелись при взгляде на нее – очевидно, он лихорадочно подбирал слова.

– Ну, Джейми, может, представишь меня своей девушке?

Шарлотта вцепилась в мою руку – думаю, от ужаса. Смелости поглядеть ей в лицо мне не хватило.

– Это Шарлотта Холмс, – сказал я тихо. – И она не моя девушка.

Не знаю, на какую реакцию я рассчитывал. Мать сжала бы губы и промолчала, чтобы потом высказать мне свои претензии один на один. «Она какая-то бледная и недружелюбная, тебе не кажется?» И потом, категорично: «Знаешь, с ней тебя ждет одно разочарование».

Отец же пришел в восторг.

– Шарлотта! Великолепно! – воскликнул он и, к нашему с Холмс изумлению, крепко ее обнял. Она даже пискнула. Я и не думал, что Шарлотта способна издавать такие звуки. – Знаешь, я присылал сыну все упоминания в прессе о тебе. Твоя работа над делом о бриллиантах Джеймсона была изумительной, да еще и в таком юном возрасте! Ты ведь помнишь эту историю, Джейми? Как она подслушала разговор своего брата Майло со Скотленд-Ярдом. Спряталась за диваном в библиотеке, так это было? После чего цветными карандашами написала им письмо, где подробно рассказала, как найти украденное. Изумительно.

После этого сообщения отец отпустил Шарлотту, и она слегка покачнулась.

– У меня никогда не было цветных карандашей, – пробормотала она, но отец, похоже, не услышал. Миссис Данхэм, посмеиваясь, сунула ей в руки кружку с чаем.

– Погодите. – Детектив Шепард прокашлялся. – Так вы та самая Холмс? Тогда, получается, вы…

– Да-да, – перебил мой отец, махнув рукой. – Тот самый Ватсон. Давайте уже сядем и разберемся со всем этим. Джейми, где твоя комната? Я так понимаю, наверху. – И он направился к лестнице.

Детектив последовал за ним.

– Ей и правда было десять? – спросил Шепард, и смех моего отца эхом прокатился по лестнице.

Холмс оторопело вцепилась в свою кружку:

– Он меня обнял.

– Знаю, – сказал я, направляясь следом за ними.

– Кажется, он может начать мне нравиться, – уныло произнесла она.

Я вернулся и принялся подталкивать ее вверх по лестнице.

– Не расстраивайся, – ответил я. – Он всем нравится. Кроме меня.

Первое, о чем известил нас детектив, – у нас обоих есть алиби на прошлый вечер, спасибо нашим соседям. Второе – эти алиби не имеют никакого значения.

– Опираясь на данные судебной экспертизы, – говорил он, усевшись в мое рабочее кресло, – мы рассматриваем несколько версий. И мы не сужаем круг до одного лишь вчерашнего вечера. Я хочу услышать полную историю того, что произошло между вами и Ли Добсоном. А еще мне крайне интересно, как это вы вдруг стали друзьями не разлей вода, несмотря на то что все вокруг утверждают обратное. – Прищурив глаза, он посмотрел на Холмс, потом на меня. – Я не планировал допрашивать вас вместе, и не уверен, что имею право. Мисс Холмс, поскольку ваших родителей здесь нет…

– Проверьте свою электронную почту, – сказала она спокойно. – Там письмо от моих родителей, они разрешают мистеру Ватсону выступить в роли моего опекуна.

Пока Шепард доставал свой телефон, мой отец вытащил блокнот и ручку из внутреннего кармана пиджака.

– Вам не нужно ничего записывать, – удивленно сказал детектив.

– О нет. Это я для себя. – Отец улыбнулся. – Интересуюсь преступлениями.

Шепард взглянул на меня в надежде на помощь, я же только пожал плечами, усаживаясь на кровать. Не мне указывать отцу, что делать.

Холмс довольно быстро рассказала свою версию событий. Она приехала сюда учиться, Добсон сразу начал к ней приставать. (Что он обзывал ее наркошей, она, понятное дело, упоминать не стала, но я видел, как она одергивала рукава, пересказывая то, что он ей говорил.) Она никогда прежде не училась в колледже и, по ее словам, не знала, как быть с его домогательствами. Другие все это тоже видели – она назвала Лену и своего брата на случай, если Шепард захочет проверить ее слова.