Этюд в тонах Шарлотты

– Но смерти я ему точно не желала. – В ее голосе зазвучала сталь. – Конечно, я хотела, чтобы он прекратил.

Но, честно, я была в норме. Его поведение особо не повлияло на мою жизнь.

Я вспомнил, как она насторожилась, когда я впервые подошел к ней во дворе. «Кто подкинул тебе эту идею? Добсон?» Но не мне ее судить, так как и я, когда настала моя очередь, тоже не был абсолютно честен. Да, я действительно врезал Добсону, потому что он оскорбил девушку, друга семьи, и при этом никто другой его не остановил. Да, есть и другие способы разбираться с проблемами; и, да, если бы я мог повернуть время вспять, то решал бы вопрос словами, а не кулаками. (Ложь.) Мы с Холмс поссорились, причем у всех на глазах, но я заверил детектива, что на следующий же день отыскал ее, чтобы все уладить. (Ложь.) Я видел, что мой рассказ вызывает у отца горячее одобрение, которое он тщетно пытался скрыть. Когда я описал свой правый хук Добсону в подбородок, он что-то записал в блокнот, еле сдерживая ухмылку. Честно, с таким примером для подражания удивительно, что я до сих пор не сел за решетку.

Детектив в свою очередь задавал нам простые вопросы, крутя в руках свой диктофон: мы дали разрешение на аудиозапись. Наконец я рассказал, что утром смылся из своей комнаты, чтобы проведать Холмс (отчасти правда), что мы в итоге спрятались в ее лаборатории от наших одноклассников (правда, хоть порядок действий и нарушен), и умолк. Шепард демонстративно пролистал свои записи.

– Думаю, на этом всё, – сказал он, и я потянулся за своей курткой. Но не успел встать, как он поднял руку.

– Хотя нет, не совсем: когда мы обнаружили тело Добсона, в руках он держал библиотечный экземпляр «Приключений Шерлока Холмса». С закладкой на кое-каком рассказе. А еще у вас с ним был секс. С Добсоном. – Лицом он повернулся к Холмс, но глазами следил за мной. Мой отец перестал записывать.

Такого поворота я не ожидал.

Меня бросило сначала в холод, потом в жар. Я даже подумал, что сейчас меня стошнит на ковер. Значит, Добсон не врал. Толстошеий, хрюкающий Добсон, который однажды хвастался тем, что дрочил в общей душевой. Я был готов его убить. Поймать и задушить голыми руками, даже если для этого придется сначала его воскресить.

Я почувствовал, как Холмс рядом замерла.

– Да, был, – признала она.

Сквозь знакомый до боли рев крови в ушах я услышал голос детектива:

– Тогда почему вы решили скрыть этот факт? И не только от меня. Судя по всему, ваш друг тоже не в курсе.

Я втиснул кулаки себе под колени. Я дышал вообще? Трудно сказать. Да и какая разница.

– Потому что в тот раз я приняла довольно большую дозу окси[7 - Имеется в виду оксикодон, сильное обезболивающее, которое может оказывать наркотический эффект.],– холодно ответила она, – и если бы это вскрылось, меня отчислили бы. Что вам на самом деле следовало бы спросить – это был ли половой акт совершен по обоюдному согласию. Учитывая мое состояние – не был. – Она замолчала. – Еще вопросы?

На последнем слове ее голос сорвался.

Тут мне пришлось выйти.

Я бродил по коридору туда-сюда, и меня трясло. Если у меня еще не было репутации агрессивного придурка, то теперь я ее точно заработал: Питер, в банном халате и c принадлежностями для душа в руках, показался в дверях своей комнаты, но, увидев, как я бью кулаком в стену, тут же шмыгнул обратно. Послышался щелчок замка.

Вот и хорошо, подумал я. Первый, кто не так на меня взглянет, получит то, что предназначалось Добсону.

Ну а Холмс… думать о ней было невыносимо. Конечно, то, что она на тяжелых наркотиках, не было новостью: и без школьных слухов я был в курсе долгой семейной истории Холмсов с кокаином и клиниками реабилитации. Если верить рассказам моего прапрапра-прадедушки, Шерлок Холмс всегда обращался к своему семипроцентному раствору, когда у него не было дела. Он говорил, что ему нужна стимуляция, и доктор Ватсон сопротивлялся лишь для видимости. Шарлотта же выбрала окси. Очевидно, в этой семье остаются верны старым привычкам.

Но я не мог перестать представлять себе, как Холмс лежит на этом продавленном диванчике в своей лаборатории, томно прикрыв лицо одной рукой, а рядом валяется пустой пластиковый пакетик. От этой картины мне скрутило живот – ее глаза неестественно блестят, лоб покрыт испариной. И тут в дверях появляется Добсон, говорит свои мерзости.

Как это произошло? Она вырывалась?

Мое дыхание участилось, как на пробежке. На секунду я задумался. Лицо Добсона. Пустой мешочек. Я со всей силы врезал кулаком по стене.

В коридор выглянул отец.

– Джейми, – сказал он тихо, и это переполнило чашу.

Слезы для меня – последнее дело. Дракой ничего не решишь, это я понимаю, но чем слезы лучше? Мгновенное облегчение, которое лично у меня всегда сменяется жаркими волнами стыда и беспомощности. Ненавижу это. Что угодно, только не беспомощность.

Думаю, в этом мы с Холмс похожи.

Промелькнула мысль, что сейчас отец обнимет меня, как обнял ее, но он просто положил руку мне на плечо.

– Это хуже всего, правда? – спросил он. – Чувство, что ты ничем не в силах помочь.

– Я не убивал его, пап, – сказал я, со злостью вытирая лицо. – Но хотел бы.

– Не вини ее, – сказал отец. – Думаю, она и сама прекрасно с этим справляется.

Я отшатнулся.

– Мне бы и в голову не пришло винить Холмс. Это не ее вина.

На это отец с грустью улыбнулся:

– Ты хороший человек, Джейми Ватсон. Твоя мать правильно тебя воспитала.

Нет, только не это, не сейчас. Похоже, отец все понял по моему выражению лица. Я ждал, что он будет уговаривать меня поехать к нему домой – после всего случившегося было бы логично, – но нет.

– Приезжай на ужин в следующее воскресенье, – сказал он вместо этого. – Вместе с Шарлоттой. Уверен, мясной пирог ты не разлюбил.

Причин отказываться вроде как не было, и, пока я пытался их придумать, он добавил:

– Нас будет только трое.

Значит, без его семьи. Неожиданно для себя я кивнул.

Детектив Шепард вышел в коридор, сопровождая побледневшую Холмс. Она была натянута как струна, но по-прежнему невозмутима. Я отдавал должное ее выдержке, но все равно хотел бы оказаться от нее как можно дальше.

– Ну, тогда до следующего воскресенья, – сказал отец, взглядом предостерегая детектива от дальнейших расспросов.

Шепард постоял с минутку в неловком молчании:

– Никто из вас не должен покидать город, не предупредив меня. Потом еще поговорим. – И он стал спускаться по лестнице вслед за моим отцом.

Мы с Холмс уставились друг на друга.

– Ты плакал. – Голос еще более хриплый, чем всегда. Рука неуверенно потянулась к моему лицу. – Почему?

Мне хотелось наорать на нее. Я же не робот. Я не могу отключить свои эмоции, и, как бы она ни притворялась – этот безупречный вид, эта манера четко выговаривать слова, – я знал, что и она не может. Они будоражат ее где-то очень глубоко, и мне хотелось увидеть их, силой вытащить наружу.

Как будто у меня было на это право.

Но я просто накрыл ее холодную руку своей:

– Я не буду принуждать тебя говорить об этом, – сказал я.

– Да, – ответила она, убирая руку. – Не надо.