Мой дядя Адриано

Мой дядя Адриано
Бруно Перини

В советские времена Адриано Челентано был для жителей СССР не просто популярным актером и певцом, но своего рода символом массовой культуры, ролевой моделью с обратной стороны железного занавеса. Его фото украшали кинотеатры и комнаты студенческих общежитий, его песни звучали на радио и дискотеках. «Мой дядя Адриано» – первая обстоятельная биография Адриано Челентано, выпущенная на русском языке и принадлежащая перу непосредственного участника событий.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Бруно Перини

Мой дядя Адриано

Bruno Perini

MEMORIE DI ZIO ADRIANO

© Bruno Perini, 2010

© Ю. Феклистов, фотографии, 2022

© Я. Богданова, перевод на русский язык, 2022

© ИД «Городец», издание на русском языке, оформление, 2022

Storia D’Amore. Предисловие

Если бы меня спросили, с кем из значительных персон XX века я хотел бы поговорить, я бы назвал Сергея Довлатова и Адриано Челентано. С Сергеем Довлатовым по очевидным причинам это невозможно. С Челентано в тот момент, когда я пишу эти строки, конечно, сложно, но вдруг получится. А пока можно прочитать книгу его племянника Бруно Перини. Книгу, которую вы держите в руках.

О чем бы я спросил Челентано?

Может быть, не столько спросил, сколько попросил. Попросил бы спеть песню «Storia D’Amore».

Это не была первая песня Адриано Челентано, которую я услышал. Первой я услышал «Azzurro».

Я помню гибкую голубую пластинку из журнала «Кругозор», которую принес мой брат. И вот на самой первой квартире, где я себя помню, играет «Azzurro», и я танцую как сумасшедший. Мне всегда нравился в этой песне запев и всегда не нравился припев. Потому что запев минорный, а припев мажорный. Наверное, это всем нашим соотечественникам свойственно – мы любим минор. Из-за этого итальянские песни так хорошо ложатся на ухо русским людям – они часто минорные, и при этом в них очень внятные мелодии и гармонии. Может быть, «Azzurro» – это начало моей любви к грустной музыке, которая позднее вылилась в любовь к русскому року.

Но «Storia D’Amore» – это первая песня, которая совместилась с визуальным образом и в конечном счете изменила мою жизнь.

Ее показали в «Утренней почте». Вышел человек в рваной майке и запел невероятную, сложнейшую песню, где есть четыре разные мелодии и потрясающее соло на аккордеоне. Человек в рваной майке на сцене – это была сенсация для советского телевидения. Певец в принципе не мог выступать на телевидении в рваной майке.

Но дело даже не в этом. Мне в первую очередь понравился образ. Такой несуетный, спокойный, обстоятельный. Меня не так удивила рваная майка, как отсутствие бессмысленной улыбки. Все советские певцы – Богатиков, Хиль, Лещенко и прочие, – они все время улыбались. Бессмысленно и совершенно безосновательно. А этот был немного Бастер Китон. От того, что он был такой не очень улыбчивый, веяло правдой. Было ощущение, что человек действительно так живет, так чувствует, так разговаривает с людьми. Я до сих пор не знаю итальянский язык, но тогда я как-то понял, что «Storia D’Amore» – это история любви, и любовь эта не очень счастливая. Когда надо будет, он, может быть, и улыбнется. Но не сейчас.

Челентано ведь не большой актер. У него не то чтобы разные образы, он не из тех, кто может сыграть что угодно. Такой же был Высоцкий – он не перевоплощался. Был «Высоцкий помягче», «средний Высоцкий» и «Высоцкий пожестче», вот и весь диапазон. Но мощь личности была такая, что невозможно оторваться. Очень честный, не фальшивый. Челентано с Высоцким даже родились с разницей в три недели.

Из фильмов Челентано я первым увидел «Блеф». Хотя, пожалуй, даже большим впечатлением было, когда мой брат приехал с Московского кинофестиваля и рассказал мне о фильме «Бинго-Бонго», где Челентано фактически играл обезьяну. Потом фильм вышел на экраны, и, кажется, все тогда напевали «Jungla di Citt?» и «Uh… uh…». И все же самыми популярными фильмами в СССР были «Блеф» и «Укрощение строптивого».

Конечно, танец, во время которого он давит виноград в «Укрощении строптивого», – это его самый популярный танец, нет человека, который хотя бы раз в жизни не пытался его изобразить. Кстати, движения там несложные. Просто у Челентано неповторимая пластика. Пластика – это как звукоизвлечение. Многие умеют попадать в ноты, но про кого-то мы говорим, что он поет хорошо, а про кого-то – что плохо. Что за пластика у Челентано, словами объяснить невозможно. Ты просто смотришь и не можешь оторваться. Бывает обаятельный взгляд или обаятельная речь, а у него и взгляд, и речь, и пластика. Бруно Перини пишет, что Челентано был поклонником Элвиса Пресли, но пластика у него совершенно другая. Какая-то пунктирно-кошачья.

Для меня Челентано не просто исполнитель, всенародно любимый на постсоветском пространстве, – он выдающийся артист XX века. Фигура, равная Полу Маккартни. При этом он не гениальный певец. И песен он сам особо не писал. И актер не гениальный. Но он гениальный человек.

Песня «Storia D’Amore» сопровождает меня всю жизнь. Когда я окончил ГИТИС и мы с друзьями организовали театр «Квартет И», уже во втором спектакле у нас был номер «Storia D’Amore». Я настоял на этом – спустя двадцать лет после того, как я ее услышал впервые.

Мне повезло – я облысел в 20 лет и неожиданно стал похож на Челентано. У нас даже шутка есть такая. Мой партнер Леша Барац говорит: «Для того чтобы стать похожим на своего кумира, Слава перенес тяжелую операцию по пересадке волос с головы на спину». Я черненький, у нас с Челентано немного похожи черты лица, хотя он поинтереснее, конечно. И вот тогда мы сделали номер, который до сих пор исполняем на корпоративах. Я выхожу на сцену с гитарой, говорю «Buona serra», пытаюсь изображать итальянский язык, иногда вставляю русские слова – такой капустник, в общем, – и начинаю: «Tu non sai cosa ho fatto quel giorno quando io la incontrai…» («Вы не знаете, что я сделал в тот день, когда встретил ее…») Потом, в процессе развития этого номера, мы эту песню скомпилировали с другой – «Pay, Pay, Pay».

Как только я выхожу на сцену в этом образе, народ реагирует мгновенно: «Смотри, Челентано!» Уровень узнаваемости – запредельный. А сколько девушек было покорено этой песней! За это Адриано отдельное спасибо…

Он и правда сопровождает нас всю жизнь. В конец спектакля «Разговоры мужчин…» наш режиссер и соавтор Сергей Петрейков вставил музыкальный проигрыш из песни Челентано «I Passi Che Facciamo». Когда Сережа ее нам показывал во время первого прогона, он начал танцевать. Вообще-то, как любой человек с лишним весом, когда все танцуют, он чаще всего спит. А тут затанцевал.

Если бы мне повезло пообщаться с Адриано Челентано, я бы хотел поговорить с ним о футболе. В конце концов, он родился в год победы сборной Италии на чемпионате мира по футболу. В год второго мирового чемпионства подряд. В юности он даже однажды сыграл за дублирующий состав «Интера», об этом тоже пишет Бруно Перини.

У Челентано с «Интером» в полном смысле семейные связи. Адриано дружил с президентом команды Массимо Моратти, их жены также близко общались, а сестра Бруно Перини была замужем за защитником «Интера» Спартако Ландини. Мне было бы интересно спросить его, каково это – в 70 лет петь на стадионе «Сан-Сиро» сразу после победы любимой команды, как это было в 2008 году. Я бы спросил его, каково это – знать, что твоя песня («Azzurro») стала национальным футбольным гимном. И что он чувствовал, когда в 2021 году, после тяжелейшего для страны ковидного года, сборная Италии стала чемпионом Европы.

«Интер» – семья Челентано, и мне кажется, «семья» – это вообще ключевое понятие в его истории. Мы знаем его Clan Celentano, его рекорд-лейбл, который к выходу книги Бруно Перини в Италии существовал уже 50 лет. Но мне интересно другое.

Когда я приехал впервые в Рим, свое отношение к нему я сформулировал для себя так: это мой родной город, в котором я ни разу не был. Я в Италии чувствую себя почти как дома, я там почти в Одессе. Очень вкусно, очень тепло, по-свойски. Даже итальянским языком овладеть проще, чем французским, например.

Так вот, Адриано Челентано – это член семьи, с которым я никогда не разговаривал. Я думаю, так считают многие.

Я бы, конечно, спросил его о том, как ему удалось прожить столько лет с одной женщиной – Клаудией Мори. Они знакомы с начала 1960-х, женаты с 1964-го. Откуда этот жизненный заряд? Столько сделать и при этом остаться человеком. Как правило, такое истовое служение искусству сопровождается омерзительным человеческим поведением, разбитыми сердцами, а у него есть Clan Celentano, и Клаудия Мори в нем – краеугольный камень.

Если продолжать сравнение с Владимиром Высоцким, то можно сказать, что у Высоцкого все было по максимуму, и этот максимум он уложил в 42 года. Это вообще характерное свойство русских людей – максимализм. А Челентано другой. Он смог прожить ярчайшую жизнь, но с одной женой и без пагубных пристрастий, без наркотиков и прочего. Ему не обязательно было постоянно жить на разрыв, и не обязательно ему было умирать в 42, хотя к своим 42 годам он успел не меньше, чем Высоцкий.

Челентано, как и Высоцкий, принадлежит к обойме так называемых моральных авторитетов. Мы помним, как Жан-Поль Бельмондо участвовал в возрождении клуба «Пари Сен-Жермен» в начале 1970-х. Мы знаем, насколько важны были слова Шарля Азнавура и для французов, и для армян. Мы знаем, что для Северной Америки значат Боб Дилан и Леонард Коэн. Но этот тип людей уходит в прошлое. Челентано – один из последних.

Интересный вопрос: так происходит потому, что мир меняется, или потому, что люди мельчают? Я не из тех, кто говорит: «Вот раньше были титаны! Были люди в наше время!» Мне кажется, время, плюс-минус, всегда одинаковое. Но сейчас мы действительно подошли к моменту, когда «инфлюэнсеров» такого глобального толка почти не осталось.

Конечно, нам не так близки темы, которые Челентано поднимал в своих политических телепрограммах, как его песни. И как раз из книги Бруно Перини можно многое узнать о том, как его «Фантастико» или «Рок-политика» впрямую влияли на жизнь сограждан. Он был из тех людей, что живут в каждом доме, пусть и в переносном смысле.

Мне кажется, это важно, что книгу о Челентано написал его родственник, человек, вхожий в его дом, болтающий с ним на протяжении всей жизни. Какие-то ответы на вопросы, которые я мог бы задать, конечно, в этой книге есть.

Но есть вещи, о которых невозможно рассказать в книге, их можно только почувствовать. Вот представьте себе. Летнее московское утро, мы с моей девушкой Ольгой возвращаемся со съемок нашего фильма, и на всю машину орет песня «A Un Passo Da Te». Это песня с альбома Мины и Челентано «Le Migliori» (2016). Ее опять-таки нашел мой брат, и это была у нас песня лета. Куда бы мы ни ехали, куда бы ни приходили, она у нас везде играла. В инстаграме есть видео, где я, мой брат и моя мама танцуем под эту песню. И вот лето, встает солнце, мы едем по Москве, и на всю машину орет Челентано. На улице 2021 год. Как это описать? Это можно только прожить.

    Ростислав Хаит, актер театра «Квартет И»

1938-й – страшный год, нежданный ребенок

Дядя Адриано родился в Милане 6 января 1938 года, в самый разгар эпохи фашизма. Нельзя сказать, что этот темный период запутанной итальянской истории нужно вспоминать с гордостью, как нельзя и сказать, что дядя Адриано выбрал удачное время, чтобы появиться на свет. Все происходившее в нашей стране в то время осталось пятном на страницах школьных учебников, и никакое переосмысление истории не поможет смыть это пятно. Это был год, когда фашистская пресса начала жестокую кампанию против евреев, год, когда правительство Италии во главе с Бенито Муссолини взяло курс на антисемитизм, год, когда Италия заложила основы союза с гитлеровской властью, чтобы вместе с нацистской Германией осуществить трагическую и кровавую военную авантюру. Начало расовых законов[1 - Изначально итальянский фашизм не уделял особого внимания вопросам расы и не был враждебен по отношению к евреям. Все изменилось после сближения Италии с нацистской Германией. 14 июля 1938 г. был опубликован «Манифест о расе», а в сентябре – ноябре 1938 г. – несколько антисемитских законов, важнейшим из которых был королевский декрет-закон № 1728 от 17.11.1938, «Мероприятия по защите итальянской расы». Закон запрещал смешанные браки итальянцев с «неарийцами», запрещал евреям заниматься предпринимательской деятельностью и содержать «арийскую» прислугу, а также давал определение «еврейской расы». Был отменен в 1944 г. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примечания переводчика.)]. Один из самых мрачных периодов в истории Италии. Но если в политическом макрокосме страны происходили весьма трагические события, то в микрокосме тогда еще никому не известной, скромной и многочисленной апулийской семьи, занимавшей несколько комнат на первом этаже обшарпанного муниципального здания рядом с Центральным вокзалом Милана, 6 января 1938 года стало особым днем, днем, который будут вспоминать на всех семейных встречах, ведь в самом начале страшного 1938 года на виа Кристофоро Глюк синьора Джудитта Джува, сорока двух лет от роду, жена Леонтино Челентано, родила Адриано – наименее ожидаемого и наименее желанного сына, артиста, который за пятьдесят лет своей карьеры изменит музыкальную и телевизионную индустрию и даже в некотором роде нравы послевоенной Италии, заслужив тем самым множество прозвищ: «Провокатор», «Сценическое животное», «Король невежд», «Проповедник», «Изобретатель молчания в прямом эфире», «Самый политический из аполитичных», «Талантливый идиот», «Балагур», «Властитель зрительного зала».

Кроме всего прочего, если покопаться в воспоминаниях дальних родственников, то внезапно обнаружится история, тесно связывающая те страшные годы с семейством Челентано. В числе семейных легенд есть одна, которая возвращает нас к временам расовых законов. Ее можно сравнить со сценарием фильма «Список Шиндлера»[2 - Лента рассказывает реальную историю Оскара Шиндлера, члена нацистской партии, спасшего во время Второй мировой войны более 1100 евреев.] или жизнью Перласки[3 - Джорджо Перласка (1910–1992) – итальянец, который выдавал себя за испанского генерального консула в Венгрии зимой 1944 г. и спас тысячи евреев.], герой этой истории – Микеле Сантерколе, которого все называют «дядя Микеле». Офицер конной полиции, игрок в итальянский бильярд[4 - Итальянский бильярд играется на безлузном столе с упругими бортами, размером 284?142 см, также называемом «международным карамбольным столом». В зависимости от разновидности используют от пяти до девяти шаров, один из которых красного, а остальные белого цвета.], по мастерству не уступающий современным звездам с мировым именем, отец Джино и Эвелины Сантерколе, муж Розы Челентано, старшей сестры Адриано, ушедшей из жизни в июле 2003 года. Как рассказывают в нашей семье, Микеле Сантерколе не раз отказывался работать палачом в те годы, когда в Италии действовали расовые законы, и, насколько позволяли его скромные полномочия карабинера, спас от верной смерти в концентрационных лагерях множество евреев. Узнав, что ему предстоит арестовать еврейскую семью, которая может пострадать от расовых законов, Микеле предупреждал их заранее, таким образом помогая избежать депортации. История семьи Челентано затерялась в складках прошлого, как это часто бывает с большими семьями. Человек узнает ранее неизвестных, ныне забытых героев только после их смерти. О подвиге отца Джино Сантерколе мне напомнил двоюродный брат Этторе, мой большой друг, чья жизнь оборвалась по вине болезни.

«Дядя Микеле? Замечательный человек, всегда был готов помочь другим», – часто вспоминает Адриано.

Да, если бы в те годы Адриано поставил себе цель дать оценку поступкам дяди Микеле, пользуясь при этом метафорическим языком «Рок-политики»[5 - Rockpolitik – скандальное политическое ток-шоу Адриано Челентано, выходившее осенью 2005 г. на итальянском телеканале Rai1.], то, несомненно, назвал бы его «воплощением хард-рока».

Но в 1938 году Адриано только родился и общался с миром лишь при помощи ужасных воплей. По словам сестер, он был непоседой, всегда готовым к играм и проказам. Его сестра Мария знает об этом не понаслышке. Говорят, что маленький Адриано невзлюбил одного из поклонников Марии. Однажды enfant terrible[6 - Ужасный, несносный ребенок (фр.).] снял шорты и продемонстрировал синьору Энцо самое сокровенное, выразив таким образом протест его навязчивому присутствию в доме семьи Челентано. С тех пор бедный Энцо старался появляться у нас как можно реже, а когда все же приезжал навестить Марию, то сначала оглядывался по сторонам, чтобы не столкнуться с неудержимым Адрианино. Однако рождение Адриано не вызвало большого энтузиазма в семье. Его появление на свет было незапланированным, случайным и для того времени весьма необычным, учитывая возраст его матери Джудитты.

«Это ребенок стариков, он наверняка умрет», – вот и все, что сказала она о новорожденном.

Сегодня, вспоминая крепкую эмоциональную связь, установившуюся между Джудиттой и ее сыном Адриано, «радушие», с которым она встретила его рождение, может вызвать лишь улыбку. На первый взгляд черствость Джудитты кажется чем-то из ряда вон выходящим. Почему же она была так холодна? Ведь позже Адриано станет любимцем матери, обожаемым сыном. Ответить на этот вопрос поможет история семьи. К тому дню, когда родился Адриано – как раз на Крещение 1938 года, – семья Челентано уже прошла долгий путь и встретила на нем не только счастливые моменты, но и множество невзгод: бедность, тяжелую ситуацию в стране, но прежде всего трагедию, предшествовавшую рождению моего дяди Адриано.

Челентано были одной из многочисленных семей эмигрантов, которые после войны перебрались в Ломбардию в поисках работы, оставив за спиной чудовищную экономическую отсталость юга. Мигрантов было очень много, в то время на севере страны появлялись первые промышленно развитые города – гарант рабочих мест; на юге же ситуация, особенно после кризиса 1920-х годов, была весьма печальной. В те годы экономический разрыв между севером и югом значительно увеличился, что спровоцировало эмиграцию на север и заброшенность земель на юге Италии.