Возвращение в будущее

– Это неважно, веришь ты или нет, – улыбнулась цыганка, – она просто есть. У каждого. И у тебя тоже.

И, склонив голову, она стала внимательно рассматривать ладонь юноши.

– Жизнь у тебя долгая, – цыганка посмотрела на юношу своими черно-карими глазами, – но не простая. Вот видишь, – провела она пальцем вдоль ладони, – как долго тянется твоя линия жизни. Но вот здесь, – цыганка на миг замолчала, – она почти обрывается. Но ты не бойся. Линия потом опять продолжается. А вот рядом еще одна чья-то ниточка. Кажется, женская. Это твоя любовь!

– Любовь? – долгим эхом отозвался юноша.

– Да, и скоро ты ее встретишь…

Цыганка оказалась права. Через год, в начале лета, на городском балу Дмитрий познакомился с Натали – прелестной гимназисткой с густыми локонами светлых волос, бирюзовыми глазами и стройной фигурой в белом платье. Пригласив ее сначала на вальс, он протанцевал с ней весь вечер, заполненный торжественным полонезом, веселой и гордой мазуркой, быстрой и живой полькой, озорной кадрилью. В перерывах юноша бегал в буфет за шампанским, клюквенным морсом и фруктами.

– Синий цвет – цвет небес! – радостно кружась в танце и утопая в ее бездонных глазах, повторял он.

– Цвет небес для студентов-повес! – смеясь, отвечала девушка.

– Я совсем не такой! – горячо возражал он. – Вы еще сможете убедиться в силе моих чувств!

– Когда же это будет?! – сверкала глазами Натали. – Жду не дождусь!

Ее звонкий смех, чистота и детская доверчивость отзывались в сердце Мити приливом новых чувств. Он забыл про друзей, перестал видеться с отцом и с нетерпением ждал каждой встречи с Натали.

Они часто встречались, гуляли по летним московским улицам, Арбату, Петровке, Неглинной, где дворники в белых фартуках подметали тротуар, поливали на клумбах пестрые, яркие цветы, от которых сладко благоухал воздух, а многочисленные прохожие улыбались и раскланивались друг с другом. Потом они отправлялись на выставки или концерты, Митя приглашал Натали обедать в «Яр» или «Славянский базар», а вечером – в театр. Но все чаще вместо представлений они, затаив дыхание, летели на розовых крыльях в квартиру Мити на Тверском бульваре, которую снимал для него отец.

Там, наконец-то оставшись наедине, они долго не могли оторваться друг от друга, сгорая в страстных объятиях и пьянящих поцелуях. Их дыхание сбивалось, а тихие голоса дрожали:

– Мой дорогой, Митенка, а чего ты больше всего хочешь? – тихо шептала Натали.

– Быть с тобой, – стоя на коленях и целуя ее руки, ласково произнес Митя, – касаться каждой складки этого платья, и даже вот этой миленькой туфельки. А еще… – Он покраснел от своих желаний.

– До венчания этого нельзя. – Натали приложила маленький пальчик к его горячим губам. – Сейчас ты думаешь о теле, забывая про душу…

– С тобой я обо всем на свете забываю. – Юноша спрятал пылающее лицо в колени девушки.

Натали озорно взъерошила его темные густые волосы:

– Душа важнее. Она не должна иметь кривизны. – Потом Натали замолчала, печально вздохнув: – Митя…

– Что, любовь моя?

– Мое сердце чувствует, что твой отец будет против. Он не захочет, чтобы мы были вместе. Ведь моя семья совсем не знатная.

– Не переживай, все образуется, – стараясь не думать об этом, ответил Митя.

– А вот я сейчас погадаю и узнаю, что нас ждет! – Натали быстро вскочила, присела за стол и взяла чистый лист бумаги.

Она нарисовала солнце с лучами в разные стороны и стала зачеркивать лучики, приговаривая при этом: «Хлеб, вода, соль, беда». На последней палочке ее рука вздрогнула. Она тревожно посмотрела на Митю:

– Выходит «беда»…

Он бережно взял ее руку:

– Не печалься, милая! Все будет хорошо! Однажды мне цыганка нагадала встречу с тобой. С этих пор я самый счастливый человек на этой земле! А еще она сказала, что наша линия жизни очень длинная. И потом, помнишь, на последнем балу выступал губернатор и сказал, как хорошо жить в эти времена, что завидует нам, молодым, в какое замечательное время мы живем. Наступает прогресс, расцветает культура, к лучшему изменяется человек…

– Но говорят, что скоро будет война, – девушка перекинула рукой густую косу со спины на правое плечо, – мы с подругами даже записались на курсы сестер милосердия.

– У нас в университете тоже составляют списки добровольцев. Меня зачислили…

– Нет! – вскрикнула испуганно Натали. – На войне смерть…

– Но есть долг. Кто-то должен защищать Отечество… И тебя. – Митя обнял Натали, почувствовав на своем лице ее теплое дыхание: – И потом, этого не случится!

Он подхватил ее и радостно закружился по комнате, вдохновенно декламируя стихи:

– Я обещал любить тебя всегда.
И ждать всегда момента нашей встречи.
Через расстояния и города,
Моя любовь к тебе навечно.

Вдруг Митя остановился, таинственно посмотрел на девушку и что-то достал из кармана:

– Вот! Это тебе…

На его ладони сверкнул изящный золотой кулон в виде двух половинок сердца, с мелкой россыпью драгоценных камней.

Лицо Натали залилось румянцем, глаза заулыбались:

– Ой, Митя, какой красивый…

Юноша вложил украшение в руку Натали и шепнул:

– Всегда храни наш талисман.

Молодой человек не знал, что в это самое время старый граф узнал о страстном увлечении сына и уже вызвал его к себе для разговора.

Михаил Николаевич, седовласый, высокий и прямой, с живым блеском в глазах, встретил сына в своем кабинете. Он стоял за массивным столом, на котором громоздились стопки разных бумаг, несколько толстых книжных томов, позолоченный письменный прибор и черный телефонный аппарат.

– Молодой человек, вы похожи на кролика, у которого вынули половину мозга! – гневно сверкнул глазами старый граф. – О чем вы думаете?! Вы хотите погубить себя?! Лишиться блестящего будущего?!

Митя несколько раз пытался перебить отца, но сдерживался.

– Связались с какой-то гризеткой! – Граф громко стукнул кулаком по столу. – Она вам не пара.

– Она не такая! Я люблю ее! – страстно воскликнул Митя.

– Что вы знаете о любви?! Мальчишка, начитавшийся книжек! – Михаил Николаевич бросил взгляд на книжные шкафы, где за стеклом тускло поблескивали корешки книг. – Знаете ли вы, что страсть – это страдание, болезнь?

– Пусть так. Я готов…

– Вы больны, вам требуется лечение.