Возвращение в будущее

– Да когда, дед, это было-то?! Сколько воды-то утекло?

– Сколько ни утечет, а водица все кругом движется, – покряхтел дед Митрич, – это надо понимать. С неба на землю она дождем падает, а потом испаряется и опять на небо поднимается. И снова на землю. Так и движется она спокон веков. И вода всю эту красоту и создает. И мы можем эту благодать видеть! Прям вот сейчас! Так разве это не радость?!

– Оно, конечно, – покачала головой баба Дуся, – может, и так…

– Эх, – вздохнул дед, – вижу, Евдокия, что ты сомневаешься. Ладно, ну, вот скажи, к примеру, гоголь-моголь, что для тебя тогда радость?

Баба Дуся поджала губы, задумалась, а потом, чуть помедлив, ответила:

– Ну, вот дров ты мне помог на зиму заготовить… С картошкой подсобляешь…

– Так, ладно…

– Пенсию приносишь…

– Ну… А еще?

– Еще… – Тут она на мгновение запнулась и вздохнула: – Ежели бы еще ты мне письмецо от деток принес…

– Принесу, Евдокия, принесу. – Митрич снял фуражку и помял ее в руках. – Хотя дети – это отрезанный ломоть: захотели – прилетели, захотели – улетели. Только мы с тобой, как птички в своем дупле, всегда на одном месте сидим. Ну ничего. Вот скоро почта приедет, чую, там послание для тебя будет. На твои именины обязательно должно…

Старушка горько вздохнула:

– Дай-то Бог…

И тут баба Дуся увидела в конце улицы невысокую, кряжистую фигуру рядом с грузовой машиной.

– Идти мне нужно, – торопливо проговорила старушка, – в поселок еду, к доктору…

– Заболела, что ли? – встревоженно спросил Митрич.

– Да не… – неуверенно ответила старушка. – Так… если дети приедут… надо их встретить, а не колодой лежать…

– Это правильно, – отозвался Митрич, – обязательно поезжай. После к тебе зайду… Проведаю… И заявление я написал, принесу. Тебе подписать тоже надо будет…

Баба Дуся удивилась:

– Чего?

– Чего «чего»? Ты что, старая, забыла? Мы же решили от всей нашей деревни прошение написать начальству в город. Чтобы рейсовый автобус к нам, значит, пустили, автолавка продукты какие привозила бы…

– А! – вспомнила старушка. – Приходи, Митрич, приходи. А почта придет, ты уже там посмотри… А я побежала.

Баба Дуся махнула на прощанье рукой и быстро засеменила по дороге. Она прошла мимо старой, разрушенной церкви с заколоченными окнами, в разводах темно-зеленого мха по стенам. На месте, где когда-то были купола, вытягивались вверх высокие березы, под ними росла густая, в рост человека, трава, а в углах были свиты птичьи гнезда. Рядом находившийся небольшой деревенский погост пришел бы в такое же запустение, если бы не старания бабы Дуси и Митрича. Когда были силы, они поправляли могилки и покосившиеся кресты, выпалывали сорную траву. Баба Дуся повернулась к церкви и три раза перекрестилась. Губы ее, читая молитву, вздрагивали. Старушка заспешила дальше. Если Петька уедет, то до большой дороги ей придется идти несколько километров по лесу и потом еще неизвестно, сколько времени ловить попутку, так что в медпункт она уже может не успеть.

Наконец, запыхавшись, баба Дуся подошла к большой машине, вокруг которой важно ходил невысокий мужичок лет сорока. Его руки были засунуты в кожаную куртку, а во рту дымилась папироска.

– Здравствуй, Пётр, – произнесла старушка, – я к тебе…

– Зачем же это я тебе, бабка, понадобился? – усмехнулся Петька, выпуская изо рта и носа густые клубы дыма.

– Мне бы в поселок, – просительно проговорила баба Дуся, – нужно очень…

– Ишь ты, – Петька постучал грязным сапогом по колесам машины, – на танцы, что ли, собралась? – Его толстые губы расплылись в довольной улыбке. – И то правда, скукота у нас тут! – Он тоскливо оглянулся. – Никакой жизни нет. Тоска зеленая!

– Да что ты, родимый?! Тебе ли жаловаться?! – Баба Дуся кивнула в сторону. – Вон и дом у тебя какой большой, хозяйство, коровка, свиньи, куры. Да и работа опять же есть.

– Да много ты понимаешь, бабка?! – зыркнул глазами Петька. – После трудового дня душа требует развлечений! Не навоз таскать и визг поросячий слушать, а так, чтобы все культурно было. Как в городе! В ресторан пойти. Ну или в бар там какой. А может, в кино или на танцы. А тут?! – Он раздраженно выплюнул папироску на землю. – Вот какая жизнь гадкая!

– Так-то так, Пётр Фёдорович, – тихо проговорила старушка, – только все равно, грех тебе Бога гневить…

– Чего?! Ты что, старая?! – Петька нахально посмотрел на старушку.

– Вот я и говорю… К доктору бы мне, – просяще вымолвила баба Дуся.

– К доктору? Зачем тебе, бабка, к доктору-то?

– Что-то захворала я…

– Ну и что? Вот так, сразу подавай тебе доктора? – почему-то вдруг рассердился Петька. – Полежала бы на печке, настойку какую попила.

– Да лежала и пила, не помогает…

– Видать, не ту настойку принимала, – весело подмигнул Петька, показывая запечатанное горлышко бутылки в кармане куртки. – Может, эту попробуешь?

– Что ты! Боже упаси, – поморщилась баба Дуся.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Петька, – и то правда. Чего продукт-то зазря переводить. В твои-то годы…

– А что годы… Годы как годы, – пожала плечами старушка.

– Как ни крути, бабка, а годы твои… того.

– Чего «того»-то? – настороженно посмотрела на Петьку старушка.

– Значит, пора уж… Помирать, – загоготал Петька, оскалив кривые желтые зубы.

– Почему это сразу помирать-то? – поджав губы, обиженно спросила баба Дуся.

Петька, не спеша порылся в карманах, вытащил пачку мятых папирос, опять закурил и сплюнул себе под ноги.

– Как «почему»? Время пришло. – Петька поднял большой грязный палец. – Соображаешь? Каждый свое время должен знать.

– Не сами пришли, не сами и уйдем, – тихо ответила баба Дуся, – есть кому, небось, нам время назначать. Может, тебе быстрее велено будет.

– Тьфу тебе на язык, старая! – громко крикнул Петька и замахал на нее руками. Не докурив, он бросил окурок на землю, придавил его каблуком сапога и глухо пробурчал: – Ладно, поехали, отвезу тебя до твоего доктора…

В медпункте бабу Дусю приняла дежурная молоденькая медсестра.