Возвращение в будущее

– Отец, я хочу жениться на Натали!

– Что?! – воскликнул граф. – Не сметь! – Он встал, заложил руки за спину и сердито посмотрел на сына: – Жаль, что сечь розгами вас уже поздно!

Митя стиснул зубы и зло бросил:

– Прикажете их принести, ваше сиятельство?

– Нет, – граф сделал несколько шагов и тяжело опустился в большое кресло, – прикажу вам ехать в Германию. Смею надеяться, что вы знаете, что сейчас в Европе сложная обстановка. Наши отношения с немцами сильно натянуты. В Берлине работает российская миссия. По моей просьбе вас включили в ее состав для выполнения важных поручений. Надеюсь, что полученное вами воспитание и образование помогут вам в этом. Вы готовы послужить России-матушке, как это делал весь наш род?

– Да, отец, – кивнул Митя, – но я хотел…

Михаил Николаевич закусил губу и сжал подлокотники кресла холеными пальцами, унизанными драгоценными перстнями:

– Нет!

Прошло несколько минут напряженной, гнетущей тишины, которую никто не решался нарушить. Наконец старый граф достал большой белый платок и тщательно вытер морщинистое лицо:

– А пока, молодой человек, до отъезда я запрещаю вам выходить из дома. Вам нужно остыть, прийти в себя, приготовиться к дороге. Распоряжения я уже сделал.

Граф встал, подошел к столу и нажал кнопку звонка. Открылись двери, вошли двое слуг, одетых в ливреи с расшитыми галунами, золотистыми эполетами и белыми аксельбантами.

Митя оказался под замком. За ним день и ночь следили. Он взывал и умолял, просил и требовал. Но отец был непреклонным. Митя метался в огромном доме на Моховой как раненый зверь в клетке, то порываясь вылезти в окно из своей комнаты на втором этаже, то убежать через кухню прислуги. Он пробовал подкупить слуг, чтобы они передали записку для Натали.

Но все было тщетно. Даже его карманный «Вальтер» калибром 7,65 мм со скрытым курком был отобран и спрятан в отцовском сейфе в кабинете.

В начале жаркого июля, опустошенный, в каком-то оцепенении, так и не увидевшись с Натали, Митя уезжал с Александровского вокзала за границу. Его провожал старый граф и несколько слуг. К закату склонялось бледное солнце, роняя на землю свои последние лучи. Один из них на миг задержался на Митином бледном лице, но он не заметил этого. Стоя на перроне, окруженный шумной толпой юноша нервно курил, быстро прохаживаясь из стороны в сторону. Паровоз дал гудок, на платформу упали клубы густого сизого дыма. Митя бросил окурок и быстро вскочил в синий вагон первого класса.

– С богом! – услышал он вслед, краем глаза заметив, как отец перекрестил его.

В вагоне-ресторане молодой человек заказал бутылку коньяка и стал пить из большого стакана, надеясь, что перестанет чувствовать острую боль в сердце. Но она все не проходила. Внутри было пусто и безжизненно. Митя полез в карман пиджака за бумажником и вдруг увидел выпавшую записку. Он лихорадочно, точно в бреду, поднял ее и судорожно прочитал строчку, написанную любимой рукой: «Всегда храни наш талисман».

Митя стиснул зубы и закрыл веки. По его щекам потекли горячие слезы. Он долго сидел, потеряв представление о месте и времени. Его тело безвольно раскачивалось в такт движения поезда, тонкие руки вяло лежали на столе, а длинные пальцы нервно подрагивали…

– Ваше благородие, – кто-то осторожно потряс его за плечо, – постель уже готова.

Митя поднял тяжелую голову и посмотрел мутным, невидящим взором:

– А? Что?

Перед ним стоял высокий кондуктор в фирменном мундире. Он учтиво поклонился:

– Постель готова, прикажете проводить?

Юноша обхватил голову руками и попросил дрожащим голосом:

– Телеграмму… На первой станции…

Служащий достал из кармана записную книжечку с карандашом и положил на стол:

– Извольте, нужен адрес и послание.

Митя невольно поморщился, с трудом вспоминая и записывая номер жилого многоквартирного дома в Большом Гнездниковском переулке, где он лишь однажды был в гостях у Натали.

Прошло еще несколько минут в глубоком и тяжелом молчании. Вагон скрипел и покачивался, безжалостно грохотали рельсы. Юноша закончил писать. Мятый листок покрывала неровная строка: «Моя любовь к тебе навечно!»

В купе, не раздеваясь, Митя рухнул на мягкий диван и забылся в кошмарном сне, часто просыпаясь ночью от собственного стона.

Он и не подозревал, что счастье может вдруг превратиться в безутешное горе, стать тяжелым бременем, с которым невозможно справиться. Этот страшный груз нельзя сбросить. От него невозможно избавиться. Не получится и убежать. К такому горю можно только привыкнуть. И со временем Митя притерпелся. Боль постепенно утихла. Образ Натали как будто померк, растворился в наступивших грозных событиях.

28 июля 1914 года в Сараеве был убит наследник австро-венгерского престола эрцгерцога Фердинанда со своей женой герцогиней Софией Гогенберг. Австро-Венгрия предъявила сербам ультиматум, а потом начала против них боевые действия. На ее стороне выступили Германия и Османская империя. В начале августа в войну вступили Россия, Франция и Великобритания. Началась Великая война.

В сентябре этого же года при передаче секретного пакета Дмитрия арестовали и бросили в тюрьму, обвиняя в шпионаже. Его не расстреляли, пытаясь добиться сотрудничества с немецкими властями. В заключении он провел почти год, испытав голод и холод, телесные муки и душевные страдания, пока не смог бежать с группой русских пленных. Нелегально пробравшись через несколько границ, Митя оказался на фронте и был зачислен добровольцем в русский пехотный полк.

* * *

С тех пор прошло много лет, и однажды наступило другое утро. Первый луч солнца разбудил верхушки старых деревьев, прыгнул на потрескавшийся подоконник. В комнате было душно. Пахло лекарствами. Старик, страдая бессонницей, лежал на кровати с открытыми глазами. Он никак не мог привыкнуть к этим долгим часам и своим воспоминаниям.

Вот и сейчас они вновь завладели им. Он вздрогнул и пошевелился. Кровать заскрипела, острый звук разрезал тишину. Больное сердце тревожно забилось, в сознании мелькнул знакомый образ: густые локоны, нежный румянец, белое платье…

Вдруг острая как лезвие мысль полоснула его, старик испугался, его глаза наполнились слезами, губы задрожали.

– Натали… Натали… – тихо позвал он.

– Я здесь, дорогой.

Он почувствовал на лице легкую женскую руку.

Митя облегченно вздохнул:

– Натали… Мне вдруг почудилось, что тебя нет…

– Успокойся, – она присела на кровать, наклонилась и нежно поцеловала его в лоб, щеки и губы, – я здесь.

– Это же не сон, правда? – тихо отозвался он.

– Нет, это жизнь, Митя. Ты проснулся, а я здесь, рядом. Как это было всегда. Даже на войне. Мы даже там были вместе. Помнишь?

– Помню. – Дмитрий нащупал руку жены и сжал ее. – Ты была такая красивая: беленькая косыночка, коричневое платье с красным крестом на груди, белоснежный фартук… Весь лазарет бегал за тобой… Пока ты потом не заболела тифом и чуть не умерла…

– Слава богу, я поправилась, – грустно улыбаясь, сказала Натали, – а вот ты после ранения не мог ни бегать, ни даже стоять. Лежал с головы до ног забинтованный и только сверкал своими большими карими глазами. По ним-то я тебя и узнала…

– Я первый тебя увидел…

– Первый, конечно, первый, – Натали нежно погладила руку мужа, – ты же иголочка, а я за тобой как ниточка. Хоть в праздник, хоть в горе… Мы всегда будем вместе. Ведь у нас есть наш талисман…

Натали опустила голову на грудь Мити, сжимая в руке блестящий кулон в виде двух половинок сердца.

Солнечный луч живо спрыгнул обратно в сад, быстро пробежался по утренней росе, задорно поднялся по дереву и радостно коснулся зеленых листьев. Крошечная птаха вновь запела свою веселую песнь.