Первая красотка в городе

– Фон Брашлиц и его ЕБЛИВАЯ МАШИНА сейчас у тебя наверху сидят.

– а-га, – протянул Тони.

– сколько?

– двадцатка с рыла.

– двадцать баксов с машиной по-ебаться?

– он превзошел все, что бы нас ни Создало. сами увидите.

– да Филин Пити у меня за доллар отсосет.

– Филин Пити-то ништяк, только он – не изобретение, которое положит богов на лопатки.

я сунул ему 20.

– ну, Тони, гляди у меня: если ты это по жаре приколоться решил, считай, лучшего своего клиента ты уже потерял!

– ты же сам сказал, что мы тут все равно чокнутые. дело твое.

– правильно, – сказал я.

– правильно, – поддакнул Индеец Майк, – и вот мои 20.

– я только 50 процентов получаю, вы должны меня понять. остальное Фон Брашлицу идет. пенсия в 500 баксов – не сильно много с инфляцией и налогами, а Фон Б. к тому же шнапс хлещет как сумасшедший.

– пошли уже, – сказал я, – 40 баксов у тебя есть. где эта бессмертная ЕБЛИВАЯ МАШИНА?

Тони поднял створку в стойке и сказал:

– проходите сюда. подниметесь по задней лестнице – просто подниметесь, постучите, скажете: «нас Тони прислал».

– что, в любую дверь?

– № 69.

– ох ты ж черт, – сказал я. – ну еще бы.

– ох ты ж черт, – передразнил Тони. – лучше яйца в кулак собери.

мы нашли эту лестницу, поднялись.

– Тони прикола ради на все пойдет, – сказал я.

идем дальше, вот она – дверь № 69.

я постучал:

– нас прислал Тони.

– ах, заходите же, джентльмены!

сидит там такой старый похотливый шизик, в руке стакан шнапса, очки с двойными линзами. прямо как в старом кино. у него была, видимо, гостья – молоденькая, даже слишком молоденькая, на вид и хрупкая, и сильная.

она закинула ногу на ногу, мелькнув всем, чем надо: нейлоновые колени, нейлоновые ляжки, и вот этот крошечный просвет, где заканчиваются длинные чулки и едва намечается полоска голого тела. она вся была сплошной попкой и грудями, нейлоновые ноги, смеющиеся иссиня-чистые глаза…

– джентльмены – моя дочь, Таня…

– что?

– ах да, знаю, я так… стар… но точно так же, как существует миф о черных с их вечно огромными елдаками, есть еще и миф о старых грязных немцах, которые никогда не прекращают ебстись. верьте во что хотите. это моя дочь Таня, так что…

– приветик, мальчики, – рассмеялась она.

тут мы все взглянули на дверь с надписью: КОМНАТА ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ЕБЛИВОЙ МАШИНЫ.

он допил шнапс.

– так, значит… вы, мальчики, зашли ПОЕБАТЬСЯ как никогда в жизни, я?

– Папа! – сказала Таня. – неужели всегда нужно быть таким грубым?

Таня снова скрестила ноги, на сей раз задрав повыше, и я чуть не кончил.

потом профессор хлопнул еще стакан шнапса, встал и подошел к двери с надписью: КОМНАТА ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ЕБЛИВОЙ МАШИНЫ. повернулся к нам, улыбнулся, а затем очень медленно отворил дверь, зашел внутрь и выкатил эту штуковину на какой-то больничной койке с колесиками.

совершенно ГОЛУЮ глыбу металла.

проф подкатил эту фиговину прямо к нам и замычал дурацкую песенку – вероятно, что-то из немецкого.

глыба металла с такой дырой посередине. у профессора в руке появилась масленка, он ткнул ею в дырку и давай закачивать внутрь хренову тучу масла. по ходу мыча свою безумную немецкую песенку.

он все качал и качал, потом оглянулся через плечо, сказал:

– славно, я? – и снова отвернулся, и качал себе дальше.

Индеец Майк взглянул на меня, попробовал рассмеяться, вымолвил:

– черт побери… нас опять отымели!

– ага, – ответил я, – я уже, наверное, лет пять не ебся, но будь я проклят, если засуну хуй в эту кучу свинца!

Фон Брашлиц расхохотался, подошел к шкафчику с пойлом, отыскал еще одну чекушку шнапса, начислил себе хорошенько и уселся перед нами.

– когда мы в Германии начали понимать, что война проиграна, а петля затягивается – до самой последней битвы за Берлин, – мы поняли, что война поменяла суть: подлинная драка разгорелась за то, кто побольше немецких ученых себе захапает. кто бы ни цапнул побольше, Россия или Америка, – именно они первыми доберутся до Луны, первыми до Марса… все, что угодно, сделают первыми. не знаю уж, как там на самом деле у них вышло… по количеству или в смысле научной силы мозга. знаю только, что до меня американцы добрались первыми, вытащили меня, увезли в машине, дали выпить, уперли дуло в висок, наобещали кучу, орали как ненормальные. я все подписал…

– ладно, – сказал я, – довольно истории, я все равно свою письку, свою бедную маленькую письку не собираюсь совать в эту глыбу сталепроката – или как там она у вас называется! Гитлер точно чокнутый был, если с вами нянчился. лучше б до вашей задницы первыми добрались русские! верните мне мои 20 баксов!