Первая красотка в городе

Фон Брашлиц рассмеялся:

– хииихииихииихи… это же всего-навсего моя маленькая шутка, найн? хиихиихиихиии!

он запихал гору свинца обратно в чулан, захлопнул дверь.

– ох, хихииихи! – и еще чуток отпил шнапса.

затем Фон Б. налил себе еще. ну он и хлещет.

– джентльмены, я – художник и изобретатель! моя ЕБЛИВАЯ МАШИНА – на самом деле моя дочь, Таня…

– опять шуточки, Фон? – спросил я.

– никаких шуточек! Таня! подойди и сядь джентльмену на колени!

Таня расхохоталась, встала, подошла и села мне на колени. ЕБЛИВАЯ МАШИНА? я не мог в это поверить! кожа как кожа – или ею казалась, – а язык, вкручиваясь мне в рот, когда мы целовались, был отнюдь не механическим, каждое движение его отличалось от прежнего, отвечало на мои.

и я приступил: сдирал с ее грудей блузку, исследовал трусики, распалился сильнее, чем за все последние годы, а потом мы с нею сплелись; уж и не знаю как, но мы оказались на ногах – и я взял ее стоя, руками вцепившись в ее длинные светлые волосы, загибая ей назад голову, а потом скользнул пальцами вниз, раздвигая ей ягодицы, и пихал, пихал, она кончила – я почувствовал в ней биение и тоже влился.

лучше ебли у меня вообще никогда не было!

Таня сходила в ванную, почистилась и приняла душ, снова оделась для Индейца Майка, наверное.

– величайшее человеческое изобретение, – вполне серьезно произнес Фон Брашлиц.

и вполне справедливо.

тут Таня вышла и уселась МНЕ на колени.

– НЕТ! НЕТ! ТАНЯ! ТЕПЕРЬ ОЧЕРЕДЬ ВТОРОГО! ЭТОГО ТЫ ТОЛЬКО ЧТО ОТЪЕБАЛА!

она, казалось, не услышала, и это было странно даже для ЕБЛИВОЙ МАШИНЫ, поскольку я вообще-то никогда не был очень хорошим любовником.

– ты меня любишь? – спросила она.

– да.

– я тебя люблю, и я так счастлива, и…я не должна быть живой, ты ведь это знаешь, правда?

– я люблю тебя, Таня. вот все, что я знаю.

– черт побери! – заорал старик, – ЕБАНАЯ ЕБЛИВАЯ МАШИНА!

он подскочил к полированному ящику, у которого на стенке печатными буквами значилось ТАНЯ. оттуда торчали разноцветные проводки; виднелись шкалы с дрожавшими стрелками множества разных цветов, огоньки, мигавшие то и дело, что-то тикало… я никогда не сталкивался с сутенером ненормальнее Фона Б. он все крутил свои верньеры, потом взглянул на Таню:

– 25 ЛЕТ! почти всю жизнь тебя строил! даже от ГИТЛЕРА тебя прятать пришлось! а теперь… пытаешься превратиться в обычную заурядную блядь!

– мне не 25, – сказала Таня, – мне 24.

– видите? видите? как простая сука!

и он повернулся к своим шкалам.

– ты другой помадой накрасилась, – сказал я Тане.

– тебе нравится?

– о да!

она прижалась и поцеловала меня.

Фон Б. все играл с манометрами. я чувствовал, что он выиграет.

Фон Брашлиц повернулся к Индейцу Майку:

– это лишь незначительный каприз техники, верьте мне. через минуту я все исправлю, я?

– надеюсь, – произнес Индеец Майк. – у меня тут 14 дюймов ждут, и я на 20 баксов обеднел.

– я люблю тебя, – говорила мне Таня. – я никогда ни с кем ебаться больше не стану. если ты не сможешь быть со мной, никого другого у меня не будет.

– я прощу тебя, Таня, что бы ты ни сделала.

проф уже злился. крутил ручки, но ничего не происходило.

– ТАНЯ! тебе уже пора ЕБАТЬ ВТОРОГО человека! я уже… устал… наверное, шнапс… спать… Таня…

– ах, – сказала Таня, – ты гнилой старый ебила! со своим шнапсом – а потом за сиськи меня всю ночь кусаешь, заснуть не даешь! сам даже поднять его по-человечески не можешь! блевать тянет!

– ВАС?

– Я СКАЗАЛА, «ТЫ ДАЖЕ ПОДНЯТЬ ЕГО ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ НЕ МОЖЕШЬ!»

– ты, Таня, ты за это заплатишь! ты – мое творение, а не я твое!

он продолжал дрочить свои волшебные рукоятки. я имею в виду, на своей машине. он уже довольно сильно рассердился, это было хорошо заметно. от гнева он просто весь сиял и лучился жизнью.

– ты подожди, Майк, мне надо электронику подрегулировать! подожди! короткое замыкание! я его вижу!

потом он подскочил. этот парень, которого спасли от русских.

и посмотрел на Индейца Майка:

– все исправлено! машина в порядке! наслаждайся!

и он отошел к своей бутылке шнапса, налил себе хорошенько, сел смотреть.

Таня встала у меня с коленей и подошла к Индейцу Майку. я наблюдал, как они обнимаются.