Приключения Оливера Твиста

Желая по возможности скорее предаться этой невинной забаве, он положил ноги на стол, схватил Оливера за волосы, надрал ему уши, выразил мнение, что он подлый трус, и затем объявил, что непременно придет смотреть, когда его повесят, где бы ни случилось это событие, которого он жаждал. Далее, как и подобало такому ожесточенному и испорченному питомцу благотворительного учреждения, он стал придумывать самые разнообразные мелочи, чтобы досадить Оливеру, но ни одна из них не привела к желанной цели заставить мальчика заплакать. Мелочная низкая душонка Ноэ подсказала ему, что сегодня, если он желает достигнуть результата, необходимо придумать что-нибудь тонкое, ядовитое, и он решил перейти на личности.

– Эй ты, отродье, – сказал Ноэ, – где твоя мать?

– Она умерла, – ответил Оливер. – Прошу, пожалуйста, не говорить о ней.

Оливер вспыхнул, и дыхание его ускорилось, в углах рта и у ноздрей появилось нервное подергивание – то было, по мнению мистера Клейполя, верным признаком жестокого приступа плача. Это побудило его продолжить начатое.

– Отчего же она умерла? – спросил он.

– От разбитого сердца, как рассказывали мне наши старые сиделки, – ответил Оливер, говоря как бы про себя и не думая о Ноэ. – Мне кажется, я знаю, что значит умереть от разбитого сердца.

– Толи-роли, лоли, лоли, фоли-роли, – запел Ноэ, заметив слезу, скатившуюся по щеке Оливера. – О чем же ты это хнычешь?

– Не из-за того, что вы говорите, – ответил Оливер, поспешно отирая слезу, – не думайте этого, пожалуйста!

– Эге, не из-за меня! – передразнил его Ноэ.

– Нет, но из-за вас, – резко оборвал его Оливер. – Довольно! Не смейте ничего больше говорить о ней. Лучше не говорите!

– Лучше не говорить! – воскликнул Ноэ. – Так-с! Лучше не говорить! Не будь таким бесстыдным, отродье! Твоя мать! Ночная красотка была она, вот что! О Господи!

Ноэ выразительно кивнул и поднял кверху свой красный нос, считая это наиболее подходящим действием для данного случая.

– Знаешь ли ты, нищенское отродье, – продолжал Ноэ, которому молчание Оливера придавало все больше и больше смелости, – знаешь ли, нищенское отродье, – продолжал он с оттенком притворной жалости, – теперь этому никто не поможет, и даже ты не смог бы помочь! Мне очень жаль тебя, и я уверен, всем, решительно всем жаль тебя. Да ведь ты и сам прекрасно знаешь, что твоя мать была ни более ни менее как настоящая уличная потаскуха.

– Что вы сказали? – спросил Оливер, быстро обернувшись.

– Настоящая уличная потаскуха, нищенское отродье, вот что! – ответил Ноэ совершенно спокойно. – А потому, нищенское отродье, она хорошо сделала, что умерла, иначе ее или заперли бы в смирительный дом в Лондоне, или сослали на каторгу, или повесили.

Слова эти довели Оливера до бешенства, кровь бросилась ему в голову и он, вскочив с места, опрокинул стол и стул, схватил Ноэ за горло, тряхнул его так, что застучали зубы и, собрав все свои силы, нанес ему тяжелый удар, моментально сваливший его на пол.

Вот что сделало жестокое обращение с этим, еще минуту назад спокойным, кротким и безобидным созданием! Но дух его не мог нe возмутиться; жестокое оскорбление, нанесенное его матери зажгло огнем всю кровь. Грудь у него тяжело поднималась. Он стоял, вытянувшись во весь рост, глаза его сверкали и искрились, вся фигура его изменилась, когда он гневно смотрел на своего трусливого мучителя, лежавшего теперь у его ног.

– Он убьет меня! – орал во все горло Ноэ. – Шарлотта! Миссис! Новый мальчик хочет убить меня! Помогите! Помогите! Оливер сошел с ума! Шар… лотта!

Вопли Ноэ были услышаны, на них ответила громким криком Шарлотта и еще более громким миссис Соуэрберри. первая влетела в кухню из боковой двери, тогда как вторая стояла на лестнице до тех пор, пока не уверилась, что жизни ее ничто не угрожает, если она сойдет вниз.

– Ах ты, негодяй! – кричала Шарлотта, схватив Оливера за шиворот с такой силой, с какой может схватить здоровый мужчина. – Ах ты, неблагодарное, злое, гадкое создание! – И, останавливаясь чуть ли не на каждом слоге, Шарлотта наносила Оливеру удар за ударом, сопровождая каждый вскрикиванием к общему удовольствию всей компании.

Надо полагать, что кулак Шарлотты был не особенно тяжел, так как миссис Соуэрберри, думая, вероятно, что он не в состоянии усмирить безумие Оливера, влетела в свою очередь в кухню и, схватив мальчика одной рукой, принялась царапать ему лицо другой. Видя, что дело принимает вполне благоприятный оборот, Ноэ вскочил на ноги и принялся дубасить Оливера по спине.

Оживленная гимнастика длилась довольно долго. Когда, наконец, все трое устали так, что были уже не в состоянии ни бить, ни царапать, то потащили Оливера, который, не испытывая ни малейшего страха, продолжал кричать и защищаться, в темный подвал и заперли его там. По окончании расправы миссис Соуэрберри упала в кресло и залилась слезами.

– Ах, Бог мой, она умирает! – воскликнула Шарлотта. – Стакан воды, голубчик Ноэ! Скорей!

– О Шарлотта, – сказала миссис Соуэрберри, говоря задыхающимся и еле слышным голосом, после того как Ноэ облил ей голову и плечи изрядным количеством воды. – О Шарлотта, какое счастье, что нас всех не убили в постели!

– Да, большое счастье, ма'ам, – ответила Шарлотта. – Надеюсь, что это будет хорошим уроком хозяину, чтобы он не брал больше этих ужасных созданий, которые с самой колыбели своей предназначены быть убийцами и грабителями. Бедняжка Ноэ! Он наверняка был бы убит, ма'ам, не приди я вовремя.

– Бедняжечка! – сказала миссис Соуэрберри, с состраданием глядя на Ноэ.

Ноэ, жилетные пуговицы которого были наравне с верхушкой головы Оливера, принялся из всей силы тереть себе глаза кулаками, когда произносились эти сожаления о нем, пока ему не удалось выжать несколько слезинок. в конце концов он даже начал всхлипывать.

– Ах, что же нам делать? – воскликнула миссис Соуэрберри. – Хозяина нет дома, и ни одного мужчины! Ведь не пройдет и десяти минут, как он выбьет эту дверь.

Сильные удары кулаком и ногами, сыпавшиеся на дверь, за которой был заперт Оливер, делали такое предположение до некоторой степени вероятным.

– Боже мой милостивый! Не знаю, право, ма'ам, – сказала Шарлотта, – не послать ли нам за полицейскими?

– Или за солдатами? – спросил мистер Клейполь.

– Нет-нет! – сказала миссис Соуэрберри, вспомнив в эту минуту старого друга Оливера. – Беги к мистеру Бемблю, Ноэ, и скажи ему, чтобы он пришел сейчас же, не откладывая ни единой минутки… Беги без шапки! Беги скорее! Держи нож на синяке, пока ты бежишь… От холода опухоль спадет.

Ноэ не ответил ни единого слова и пустился бежать во всю прыть, на какую только был способен. Все прохожие останавливались с удивлением, при виде мальчика из благотворительного учреждения, который как вихрь несся по улице без шапки и с приложенным к глазу складным ножом.

Глава 7. Оливер продолжает упорствовать

Ноэ Клейполь несся по улице, не останавливаясь даже перевести дыхание, пока не добежал до ворот дома призрения. Постояв минуту-две, чтобы подготовить приличествующие обстоятельствам рыдания и слезы и придать себе несчастный вид, он громко постучал в калитку. Старик-нищий, открывший ему калитку, увидел перед собой до того несчастное лицо, что даже он, не видевший вокруг себя ничего кроме жалких лиц, был страшно поражен и отскочил назад.

– Что… что с тобой, мой милый? – воскликнул старик.

– Мистер Бембль! мистер Бембль! – вопил Ноэ замечательно искусно разыгранным тоном ужаса и так громко, что голос его не только достиг слуха мистера Бембля, который был недалеко, но и встревожил его так, что он выскочил во двор без треуголки. Весьма любопытное и замечательное обстоятельство, которое показывает, что даже приходской сторож может под влиянием внезапного сильного импульса дойти до моментальной потери самообладания и даже забыть о своем достоинстве.

– О мистер Бембль, сэр! – сказал Ноэ. – Оливер, сэр!.. Оливер…

– Что? Что такое? – перебил его мистер Бембль и металлические глаза его сверкнули удовольствием. – Не убежал ли он? Не убежал, Ноэ?

– Нет, сэр, нет! Не убежал, сэр, но взбесился, – ответил Ноэ. – Он хотел убить меня, сэр! Потом пытался убить Шарлотту, а затем миссис. Ох, какие ужасные терзания! Какая мука, сэр! – И Ноэ начал корчиться и изгибаться с ловкостью настоящего угря, стараясь в то же время дать понять мистеру Бемблю, что Оливер Твист нанес ему оскорбление и даже побои, от которых он чувствует какое-то внутреннее повреждение, причиняющее адские муки.

Когда Ноэ увидел, что сообщение его ошеломило мистера Бембля, он стал еще больше кривляться и в десять раз громче оплакивать нанесенные ему повреждения, а когда увидел идущего по двору джентльмена в белом жилете, то трагизм его жалоб превзошел все, что было до сих пор. Делал он это, рассчитывая на то, что ему удастся обратить на себя внимание и возбудить негодование вышеупомянутого джентльмена.

Внимание джентльмена действительно было привлечено. Не сделав и трех шагов, он сердито обернулся и спросил, чего там воет эта дрянь, и почему мистер Бембль до сих пор не угостит его чем-нибудь таким, что сразу изменило бы этот ряд вольных восклицаний на невольные?

– Это бедный мальчик из бесплатной школы, сэр, – ответил на это мистер Бембль, – его едва не убил… всех едва не убил, сэр, молодой Твист.

– Клянусь Юпитером! – воскликнул джентльмен в белом жилете, останавливаясь на месте. – Я так и знал! Я еще с первого раза имел странное предчувствие, что этот дерзкий молодой дикарь когда-нибудь будет повешен!

– Он пытался также, сэр, убить служанку, – сказал мистер Бембль, лицо которого приняло землистый оттенок.

– И хозяйку, – перебил его мистер Клейполь.

– И хозяина… Так, кажется, сказал ты, Ноэ? – спросил мистер Бембль.

– Нет, хозяина не было дома, не то он убил бы и его, – ответил Ноэ. – Он говорил, что хочет сделать это.

– Ага! Говорил, что хочет сделать это? Да, мой мальчик? – спросил джентльмен в белом жилете.

– Да, сэр, – ответил Ноэ. – Сэр, миссис просила узнать, будет ли время мистеру Бемблю прийти к ней сейчас же и высечь его, потому что хозяина нет дома.