Королева Летних Сумерек

После пристального взгляда на Тома Джанет спросила:

– Томас. Ты вообще настоящий?

– Я такой же человек, как и ты, Джанет. Я смеюсь. Плачу. Я состарюсь и умру. Что еще тебе нужно знать?

– О, много-много чего. За последние несколько дней я повидала существ, которым впору водиться разве что в фэнтезийном фильме, а какая-то сучка отбивала чечетку у меня в черепе без всякого с моей стороны приглашения. Так что же, черт возьми, происходит? Или я совсем сошла с ума?

– Нет, Джанет. Просто тебе впервые открылся мир, который, собственно, был здесь всегда, вокруг тебя, только до сих пор скрывался от глаз. Ты должна простить меня, что открыл тебе этот мир, но разве тебя не донимает любопытство, что еще он может тебе предложить?

– Любопытство? Я видела лишь ужасных чудовищ! Ну уж нет, спасибо.

– Но ведь, помимо этого, есть и еще… Так много, много всего, что я бы мог тебе показать.

Возвышенно-простодушное выражение его лица в этот момент заставило Джанет покачать головой. Ее рациональность уже работала сверхурочно, пытаясь объяснить все пережитое за последние дни каким-то безумным лихорадочным сном.

Внезапно она улыбнулась своему спутнику и, просунув руку ему под мышку, кивнула в сторону танцпола:

– Сейчас я не хочу об этом думать. Почему бы тебе лучше не показать мне, что ты подразумеваешь под настоящими танцами?

– Если таково твое желание, то изволь.

Она улыбнулась, когда Томас нежно обнял ее за талию и повел на тот небольшой пятачок, что еще оставался свободным на переполненной танцплощадке. Там он повел ее под совершенно иной ритм, нежели тот, что исходил от группы. Оглянувшись, Джанет увидела, как за ними наблюдает Лотти и одними губами озвучивает: «Давай, действуй!»

Положив голову Тому на плечо, Джанет решила последовать ее совету.

«Надо же, мы как будто совершенно одни. Как такое может быть?»

Едва она поддалась их общему удовольствию, как глаза Тома резко открылись, а тело напряглось.

Глядя мимо него, Джанет увидела пятерых огромных, кошачьего облика зверей, скользящих сквозь массу танцующих тел так, словно их там и не было. А за зверями, не отставая, крадучись двигалась темно-оливковая фигура, облаченная в гладкую черную кожу. В свете сценических фонарей глаза фигуры мерцали темно-красным, а обтянутая перчаткой рука держала обнаженный меч.

9

– Черт побери! – вырвалось у Джанет. – У этого безумца меч! Почему никто не обращает на него внимания?

И тут до нее дошло. Мечника со стаей злобных тварей видели только она и Том.

Том отстранился от Джанет, его лицо превратилось в мрачную маску. Внезапно в его руке появился длинный тонкий клинок. Увидев отсверки лезвия, их противник заколебался. Твари возле его ног, однако, продолжали кружить вокруг своей добычи, попросту не замечая толпу, теснящуюся на полу перед сценой. И тут поверх грохота музыки Джанет услышала голос той фигуры. Она говорила на том же чужом языке, что и тролль на мосту; Джанет поняла каждое слово, произнесенное незнакомцем, что вызвало у нее мурашки по коже.

– Ну что же, охотник в кои веки нашел свою жертву.

По губам Тома скользнула мрачная улыбка.

– Охотник, – отозвался он, – тебе не место в мире бренных. Зачем ты сюда явился?

– За тобой, сэр Рыцарь Розы. Таково веление моего хозяина, а потому я обязан повиноваться.

Не успел он договорить, как Охотник бросился прямиком на Томаса. Рыцарь Розы гибко прыгнул вперед, встречая своего противника. Мечи засверкали, описывая в воздухе дуги, что рассыпались разноцветным дождем под лучами потолочных прожекторов. Звончато стучали друг о друга клинки. Джанет вновь и вновь тревожно слышала скрежет металла о металл. Затем обе фигуры враз отскочили друг от друга. Охотник остановился, крепко сжимая обеими руками рукоять меча.

Он скосил на Тома свои мрачно-ледяные глаза:

– Я заблуждался, полагая, что ты все же внемлешь голосу разума и дашь безропотно забрать себя из этого противоестественного места.

– Противоестественного? Поберегись, Охотник. Ты говоришь о земле, где я родился.

Джанет схватила Томаса за руку и заговорила на том же небывалом языке:

– Том, кто этот человек?

Услышав ее речь на языке Страны Летних Сумерек, Охотник сверкнул угольно-черными глазами и, глядя мимо самозабвенно кружащейся толпы, с ухмылкой сказал:

– Ты говоришь так, как мог бы только бренный. Но мой милостивый повелитель поручил мне сыскать кусочек головоломки, дорогой его сердцу, так что теперь тебе, а с тобой и этой бренной девице наверняка предстоит этой ночью иметь с ним разговор. Сказать по правде, моя кровь приятно закипает от одной только мысли, что с ней сделает мой хозяин.

– Ни за что! Пока я жив, не бывать этому.

– Как пожелаешь, сэр рыцарь.

Невозможно было оторвать взгляда от огромных крадущихся зверей, что непринужденно огибали ноги ничего не замечающей толпы вокруг двоих поединщиков. Все четверо были крупнее взрослых пантер, но вместо меха их тела плотным слоем покрывали жесткие иглы. Из подушек лап торчали длиннющие когти, каждый из которых оставлял за собой на линолеуме танцплощадки рваные борозды.

Том, отчего-то совершенно не обращая внимания на окруживших его зверей, поднял свой меч и выкрикнул:

– Тебе не достичь желаемого!

В ответ клинок Охотника вновь прочертил дугу. Джанет завороженно наблюдала, как Том невесомо отпрыгнул в сторону, а затем, припав к земле, крутнулся, отражая клинком выпад противника. Каждое движение говорило об отточенной годами практике. Спустя мгновение Том снова наткнулся на Джанет. По груди у него сбегала тонкая струйка крови. Чтобы не упасть, он схватился за руку своей спутницы.

И, словно его прикосновение оказалось некой искрой, способной разжечь в ней неведомое пламя, комната вокруг Джанет начала пульсировать и размываться, поглощаемая другой реальностью. Теперь ее со всех сторон окружал большой многоярусный двор с пышным садом, полным благоухающих роз и яблонь, блистающих своими белыми соцветиями. За садом к облакам устремлялся старинный мраморный чертог, розоватые стены которого перемежались бирюзовыми затенениями от деревьев ближнего леса, что вздымались еще выше.

Перед тем как она потеряла сознание, в ее голове промелькнула мысль:

«Ох, чертова мигрень…»

Внезапно разум смертной девушки Джанет Рэйвенскрофт вновь поглотила нечеловеческая воля, в ее собственном мире известная как Королева Летних Сумерек. Она встала, не обращая внимания на толпу, огни и пульсирующую музыку, и, несмотря на внешность обычной девушки, с гневливой надменностью оглядела Охотника и подвластных ему зверей. Не обращая внимания на раны, нанесенные ее рыцарю, она царственно шагнула навстречу смертоносным незваным гостям.

Перед Охотником представала всего лишь малозначительная бренная девушка, но стоило ей заговорить, он еще больше уверился, что нашел именно то, на поиски чего послал его хозяин.

С высокомерной улыбкой Королева промолвила:

– Ловчий, откуда ты взялся в моей зале? Я тебя не вызывала. Твое присутствие вызывает у меня лишь брезгливость.

В прищуренных глазах воина мелькнул испуг.

– Что? Ты именуешь сей неряшливый хлев своею залой? Это место подходит лишь для бренных и их пустяшных развлечений…

Огромные звери заискивающе прилегли у ее ног. Впившись в Охотника немигающим взглядом, Королева произнесла:

– А ну придержи язык, чернь! Ты исходишь ревностью ко двору, который когда-то считал домом?

В глубине своего сознания Джанет изо всех сил боролась с узурпатором, что так жадно вцепился в ее душу. Наконец ей это удалось. Внезапно среди водоворота самозабвенно танцующих тел осталась только молодая человеческая девушка, которая при виде огромных рычащих бестий Охотника, обступивших ее вплотную, зашлась криком.