Королева Летних Сумерек

Прогнав меня через все исследования, какие только могло позволить немалое состояние моего отца, врач постановил, что те затмения и являются причиной моей потери памяти, лунатической ходьбы и изменений в моей личности. Сделали даже записи, где я во сне разговаривала на странном языке, который никто не понимал. – Джанет печально улыбнулась. – По крайней мере до той ночи на мосту, когда вдруг на нем заговорила, и на этот раз понимала значение произнесенного и услышанного слова. Что до невероятности странно…

Как бы то ни было, отец всегда старался держать меня на коротком поводке. И по мере того как я становилась старше, он все навязчивей стремился удержать меня под замком. Но, Том… Мне восемнадцать лет. Восемнадцать! Я не должна по-прежнему жить под моим отцом. Мне нужно выйти в мир и выяснить, кто я и чего действительно хочу от жизни. Но пока я чувствую себя огромной пустой дырой, ожидающей, когда что-то меня заполнит… Но это неправильно. Я должна сама выбирать, чему я хочу научиться. Разве не так?

Неожиданно Том легонько взял обе ее прохладные ладони в свои, теплые.

– Конечно же, отец заботится о твоем благополучии. В конце концов, разве он не желает тебе самого лучшего?

Перед внутренним взором Джанет поплыли тревожные воспоминания, которые она уняла, уютно припав к плечу Тома.

– Несколько лет назад он записал меня в шикарную частную школу. Разумеется, на свой выбор. Вся из себя эксклюзивная, из темного кирпича, с высокими стенами и крепкими воротами. Своих дочек туда пристраивали только самые навороченные семьи. Он, видно, надеялся, что я обзаведусь друзьями из нужных кругов. Но большинство из них были просто отстой, а их семьи и подавно.

За исключением нескольких более-менее приличных, мои одноклассники отпускали те же глупые шутки о моей коже, которые я слышала всю свою жизнь. «Эй ты, голливог[4 - Тряпичная кукла-негритенок.], или как там тебя!» «Чего тебе вообще здесь надо, чернушка!» Было и кое-что похуже, но я научилась не обращать внимания.

Однажды днем на футбольном поле меня обступила орава самых подлых сучек, выплевывая мне оскорбления прямо в лицо. Тут я не сдержалась и тоже что-то заорала в ответ.

Это раззадорило их еще сильней, и они начали пинать в меня красный футбольный мяч – сильно так, аж жгло, снова и снова. Наверно, единственный раз в жизни я благословила свою «проблему со здоровьем», потому что внезапно брякнулась в обморок, а они все разбежались.

Отец появился почти сразу и отвез меня домой. До сих пор не знаю, хотел ли он защитить меня или же спрятать от всего мира, стыдясь цвета моей кожи.

– Я думаю, что нет. Вы… ты очень красива, Джанет Рэйвенскрофт.

Распахнув в изумлении глаза, она на секунду смолкла, пытаясь уяснить, что может означать этот комплимент, вызывающий еще один неуловимый сдвиг в их отношениях.

В трепетном волнении она продолжила:

– В общем, с тех пор у меня всю дорогу были сплошь частные репетиторы и обучение на дому. Отец называет это обучение «индивидуальным», ну а мне оно напоминает тюрьму.

Она посмотрела на Томаса затуманенными неуверенностью глазами.

– Это безопасно и удобно. Мне не нужно работать, снимать жилье и вообще беспокоиться о деньгах… не говоря уж о выходках с обзыванием. Но если я продолжу в том же духе, мне не удастся жить своей собственной жизнью и совершать свои собственные ошибки.

А это, наверное, пострашней тех твоих чертовых тварей.

* * *

Слушая Джанет, Томас испытывал беспокойство, потому что и сам задавал себе одни и те же вопросы уже больше лет, чем сам мог вспомнить. В сущности, именно эти вопросы заставляли его отлучаться от королевского двора на все более длительные промежутки времени.

Его мысли вернулись к девушке рядом с ним, когда с губ Джанет сорвался резкий смех:

– Если тебе интересно, то вся эта опека и впрямь мешает моей жизни. Любой парень, с которым я встречаюсь, просто сразу сбегает, когда оглядывается и видит за собой какого-нибудь громилу, пристально следящего за каждым его движением.

С каких-то пор я почувствовала, что вот-вот свихнусь от разочарования, поэтому начала играть с отцом и его людьми в эдакую игру. Я тщательно продумываю план и сбегаю в какое-нибудь интересное место, где на несколько часов притворяюсь нормальной, здоровой молодой девушкой с нормальными, здоровыми проблемами. Но все эти глупые игры потихоньку наводят на мысль: а может, я и есть та самая избалованная девчушка, какой меня считает мой отец?

* * *

Джанет замолчала и пристально оглядела теперь уже подернутый темнотой город, притаившийся на их стороне вдоль реки, после чего прошептала:

– Иногда отец смотрит на меня таким взглядом, будто он полностью уверен, что я вообще ку-ку и ухожу в полный психоз. Может, это потому, что он ничего не может во мне исправить, и у него развилась такая чертова паранойя насчет того, что я еще могу выкинуть?

Ее разум метался, пытаясь представить, как можно напугать такого богатого и властного человека, как ее отец.

Когда она подняла глаза, то поняла, что Том ей что-то отвечает:

– …действительно, то положение, как ты его описываешь, мне вполне знакомо. В моей жизни тоже есть некто, кто пытался удерживать меня в клетке. Клетка эта, как ты говоришь, золотая, однако прутья у нее такие крепкие, что не давали мне никакой истинной свободы.

Услышав его слова, Джанет тайком улыбнулась, благодарная за то, что на свете есть кто-то, хотя бы отчасти понимающий ее волнения.

Внезапно из ближайшего кафе раздался резкий звонкий шум. Схватив Тома за руку, Джанет начала дышать лишь тогда, когда поняла, что там всего лишь случайно уронили на пол переполненный поднос, и зловещие создания тут ни при чем.

Поглядев на Томаса, она спросила:

– Может, пойдем куда-нибудь, где не так людно?

– Как пожелаешь.

8

На подъезде к людной площадке перед музыкальным клубом начал накрапывать дождь. Спрыгнув с сиденья, Джанет шепнула Тому:

– Увидимся внутри.

Тот кивнул, а затем, лавируя на мотоцикле в поисках места для парковки, задался вопросом, отчего он проводит столько времени с этой бренной женщиной.

«Да простит меня Королева за такое небрежение истинным долгом».

* * *

«Клуб 320» Джанет выбрала из уверенности, что единственная порода монстров, которая здесь водится – человеческая, а опыта в обращении с таковой у нее более чем достаточно. Кроме того, хозяйка клуба была ее доброй приятельницей, возможно, единственной.

Сверху нависал невысокий потолок с балками, а окон в помещении было всего два, по обе стороны от входа. Вдоль стены длинного зала в полумрак уходила старомодная дубовая стойка, оставляя достаточно много места для ярко освещенной сцены, повидавшей за эти годы немало исполнителей. Сейчас на ней, поверх веселящейся аудитории, высокими голосами пела молодая группа в дредах; было шумно, но вполне себе мирно.

Джанет уютно расположилась возле стойки бара, с ленцой изучая толпу. Прямо перед сценой под упругий ритм музыки оттягивались наиболее ревностные поклонники группы. Остальная часть зала была плотно заставлена столиками, за которыми почти везде сидела молодежь всех форм, размеров и цветовых оттенков, что благотворно сказывалось на расслабленности Джанет.

«Здесь цвет моей кожи никогда и никого не волновал.

Интересно, а заметил ли Том, сколько сволочей пялилось на нас там, возле Несса?»

Услышав, как ее окликнул знакомый голос, она с охотой обернулась. За стойкой, протирая пинтовый стакан, улыбалась хозяйка заведения.

– Ну что, не смогла удержаться?

Джанет разулыбалась в ответ:

– Сама видишь. Приятная публика, отличная музыка. Как тут удержаться?

Владелице бара было слегка за тридцать; по черной блестящей коже ее обеих рук вверх взбегали татуировки, исчезая под туго закатанными рукавами. Голова представляла собой буйное облако волос, выкрашенных в различные оттенки розового и голубого.

– Как группа, нравится?