Грустные размышления об ушедшей эпохе

И совсем вот не надо бы думать, что буквально все в этом мире неизменно идет к чему-то, известное дело заранее, предрешенному.

Слишком многое в политическом мире довольно часто сменяющихся игроков и сила их влияния все время, безусловно, разом меняется, чтобы и впрямь можно было до чего только смело заговорить о некой доподлинно долговременной и, кстати, более чем реальной единодушной продолжительной последовательности.

Ну, а что уж касаемо пресловутого еврейского заговора, то тут и говорить собственно нечего…

Всегда вот и среди политиков подчас попадаются свои дураки-неудачники, ну, а тупым особям рода людского нисколько так самих себя буквально-то ни в чем было без слез и сурового тыканья пальцем в кого-либо иного вовсе уж никак нисколько не обвинить.

И надо бы вместо того вовсе-то на деле совершенно не существовавшего еврейского заговора всенепременно узреть тот суеверный страх пред ужасающе быстро разрастающейся Российской империей, а также еще и твердое нежелание всех иных «настоящих» европейских держав действительно уж предоставить ей, совершенно новый для нее геополитический статус по окончанию Первой Мировой Войны.

И этак-то оно было попросту ведь заранее во всем более чем подробно оговорено промеж чопорных западных европейцев.

Сущий развал Российской империи произошел именно как раз по воле двуличного и коварного Запада или точнее никак не скажешь, а был он им до чего щедро заранее профинансирован и словесно обильно во всем до чего только всесильно поддержан.

Однако вовсе тут не было ничего столь еще изначально осатанело зловредного, а всего-то навсего Россию попросту захотели (подобно Африке) расчленить на несколько маленьких царств, каждому из которых затем должно было сколь беспрестанно находиться под самым неотъемлемым и неусыпным оком одного из западноевропейских государств.

Климат в России тот же, что и во всей Европе, никаких тебе лихорадок и сам ведь мозг выедающей жары.

Надо бы учесть, что кондиционеров в самом начале 20-го столетия еще уж не было даже в помине!

Ну а во времена Второй мировой войны речь сколь, несомненно, пошла именно о почти вот полнейшем тотальном уничтожении абсолютного большинства россиян, чтобы затем обязательно еще заселить Россию всяческими западноевропейскими (или недобровольно) восточноевропейскими колонистами.

Однако вовсе тут не было за всем этим некой таинственной руки, попросту дергающей всех политиков за какие-то совершенно никому не видимые никакому глазу ниточки.

А имели место те самые боязливые опасения, всецело базирующиеся на грядущем сценарии развития событий, при котором не далее чем завтра в России до чего спешно сменится правительство и место царя займет радикально настроенный блок ярых националистов, что смело поведет российских солдат на вовсе не столь хорошо укрепленные бастионы западноевропейской культуры.

При этом надо бы еще и явно учесть и всю ту весьма существенную разницу между достаточно изнеженным цивилизацией европейским солдатом и ею пока никак и близко не избалованным солдатом российским.

Атомного оружия тогда еще попросту не было, и никто тогда и не мог того ведь заранее предсказать, что вскоре оно всенепременно будет произведено на свет чрезмерно порою более чем и впрямь так излишне уж всемогущим человеческим интеллектом.

Так что тут сам собой наглядно проглядывает сущий факт того, что старушке Европе было отчего в начале 20-го столетия сколь мелко подрагивать при одном упоминании о том великом властелине, что неизменно располагался на востоке от ее довольно часто и обильно помеченной российской кровью из века в век раздираемой войнами территории.

Да только все те долгоиграющие имперские планы всегда уж были более чем естественно до чего только крайне во всем донельзя неопределенными…

Европейские правители вовсе не были всегда вот разом только за что-то разве что и впрямь извечно одно!

Да и сами российские либералы тоже совсем этак не всегда вполне уж до конца осознанно ведали, чего это им самим от всей этой жизни было вот значит, собственно, надобно.

То ли полнейшей свободы или во всем безгрешной жизни безо всякой русской волынки, да и всегдашней безыдейной скуки.

Бездумное подражательство Западу или полнейшее отрицание всех его безнадежно утопических ценностей буквально рвало страну на куски, причем почище самых грязных и алчных планов каких-либо неведомых сил, что этак (для кое-кого совершенно определенно) и крутят свое кино за спинами всех тех имеющихся в этом мире политических элит.

Да еще, между тем, им это, оказывается, попросту вообще вот попросту свойственно делать во всякое время, да и во всяком-то месте.

И уж в России, дело ясное, в первую значится очередь…

А между тем русский народ очень долго, хотя и совершенно бессознательно, рвался к великим благам общественных свобод, но его попросту никто не возглавил, поскольку этого никак не дозволила повседневно существовавшая сумятица и разобщенность, причем не только сугубо внешняя, но в том числе зачастую и в душах отдельных людей…

…а уж она-то попросту никак не оставляла ни малейшей возможности действительно настоящего могучего лидерства.

Да и Достоевский, тоже вот, зачастую яростно метался промеж двух огней, как между средневековой российской дикостью, да точно так, несомненно, доводилось ему обретаться и близ сколь весьма утонченной всеми своими своекорыстными помыслами сущей целесообразностью новых времен.

Его многолетняя скитальческая жизнь с семьей заграницей…

Он смешал все это в некое единое и впрямь-таки до чего только донельзя исключительно неразделимое целое, и вот ведь именно этот вящий сумбур и был, собственно, прозван людьми «достоевщиной».

А между тем та довольно зыбкая почва, на которую некогда в сущем бессилии упали свежие семена светлых помыслов Федора Михайловича Достоевского была, столь уж беспробудно проникнута вековой тьмой, а потому и представляла она из себя тот еще омут с до чего и впрямь весело копошащимися в нем бестиями-чертями.

Да и Чехов пусть и не злонамеренно, но тоже вот некогда обронил некое зерно во всем, безусловно, весьма так сомнительной истины, которое между тем затем и проросло, и нашло ведь оно свое место в виде колосьев на гербе того самого новоявленного рабовладельческого государства.

Русские классики общемировой литературы породили на свет слишком уж много мишурного света безмерно так слащаво благих идей.

Причем надо бы с ходу и впрямь-таки непременно заметить, что все эти их словесные излияния, сколь обильно и яростно порицающие буквально-то всеобщую и всеобъемлющую безыдейность того уж самого еще дореволюционного бытия, его сущую аморфность и скуку, всенепременно издавали бесподобно пряный дух безусловно и впрямь-таки вскоре грядущей близкой свободы.

Да только явно они оказались весьма насущной предтечей века, в коем сколь ведь всегдашне неизменно преобладало самое вовсе-то непременное отсутствие фактически всяческого гнета общественно проявленной совести, а также еще и стали те новые времена более чем действительно значимым оплотом беспредельно яростного фанатизма.

Причем вполне так тому определенным началом да и более чем весомым нравственным обоснованием, несомненно, послужили именно те совершенно несбыточной красоты мечтания, что неизменно отрывают от естественной почвы довольно значительный пласт всей той думающей интеллигенции.

И уж тогда под вскрывшейся «почвой обыденности» действительно начинают шевелиться всевозможные подземные черви, весьма активно при подобного рода для них довольно-таки благоприятных условиях спешно выползающие оттуда на белый свет.

Ну, а потом лучи дневного светила станут и впрямь-то безнадежно еще затмеваться яростным сверканием в грозных очах, и вот тогда уж днем с огнем окажется ведь попросту нисколько невозможно найти себе хотя бы одного действительно здравомыслящего человека.

Причем простых людей при таких делах вполне же запросто можно будет заставить более чем безупречно разом поверить даже и в то, что солнце неизменно восходит на западе, ну а заходит оно, как и понятно вовсе так не иначе тогда на востоке.

И это именно так, собственно, попросту ведь исходя из того, что святая простота доверчивости ко всем тем, кто несет всевозможнейшую чудовищную ахинею, становится самой незыблемой аксиомой всеобъемлющего, можно так сказать и впрямь каждодневного восприятия всей-то нас неописуемо зловредно нынче обступающей, осатанело революционной действительности.

Народ, он ведь бежит вовсе не за правдой, а за краюхой хлеба, которую ему можно в принципе только лишь весьма мастерски красиво более чем ответственно наобещать в том самом освященном светом истины, сладком, как сон, грядущем.

Ну, а интеллигенция может исключительно искренне радоваться все-таки наконец-то вернувшемуся относительному внешнему порядку, а кроме того, явно ведь самыми спешными темпами строится то самое социалистическое общество, о котором столь долго исподволь всем им столь давно и радостно мечталось.

Лапша с ушей только лишь в мирное и спокойное время этак-то довольно быстро оседает, а во время бурное и совершенно неспокойное она с них слазит медленно и крайне болезненно.

Народ и интеллигенция, варясь в одном котле колоссального социального потрясения всех тех ранее когда-либо существовавших основ, полностью ведь одинаково безрадостно выживают и видят кошмарные сны, целиком состоящие из новоявленных революционных явей.

И уж представляли они из себя вполне естественное следствие того-то самого бешеного энтузиазма после всех тех пережитых страшных невзгод, а также еще и довольно малого наличия грамотных людей из своих, то есть именно тех, кому и вправду доверять во всем действительно можно.

Ну, а те «великограмотные правители», видать, сколь же, несомненно, более чем и вправду до чего только вполне ответственно знают, чего это именно, они вообще, собственно, делают, раз столь властно, они всеми теми беспрекословными (к их самому незамедлительному исполнению) распоряжениями совершенно вот всегдашне бесцеремонно беспрестанно разбрасываются.

В принципе, природа этого явления, безусловно, так была заключена также и в столь беспрецедентно насильственном отмирании всей той прежней, нынче же напрочь отринутой веры, как и самой явной необходимости поиска, ей вполне достойной замены, куда только поболее во всем соответствующей духу данной новой эпохи.

Причем зародилось все это вовсе не в России, а в той самой крайне исключительно так агностически настроенной Западной Европе, ну а оттуда затем с попутным-то ветром все это, в конце концов, явно донеслось и до весьма далекого российского берега.

Великие русские классики 19-го столетия явно уж захотели приблизить интеллигенцию к своему народу, а потому и приложили они все старания, дабы через созданную ими перемычку в средневековое российское общество и полилось широчайшей рекой самое суровое безверие буквально ни во что, хоть сколько-то ранее истинно святое.

Европа им довольно-то быстро переболела, ну а Россия посредством всего этого недуга и заразилась же самой ужаснейшей «общественной чахоткой».

Более чем наглядной тому первопричиной послужило как раз-таки именно то, что европейская цивилизация с самого начала своего существования искусственно стушевывала и упраздняла многие прежние (дикие) представления обо всем этом мире, бессердечно обезличивая отдельного человека, ставя во главу угла прежде всего его чрезмерно возвышенные жизненные приоритеты и идеалы.

Причем при всем своем донельзя наглядном перерождении религиозный фанатизм, став фанатизмом высокоидейным, только-то и всего, что присовокупил в потемках душ своих адептов сколь безмерное множество свежих сил для самого безнадежного преумножения сущего прежнего мракобесья в его-то разве что вновь же вполне полновластно обновленном виде и форме.