Мой школьный мальчик

Тина стоит в кустах, где мы оборудовали курилку. При виде меня на ее лице появляется улыбка. Я хочу обнять ее, потискать, растормошить ее волосы, уложенные обручами из тяжелых кос, вокруг головы. Когда она успела заплестись?

– Ждешь меня в курилке? – обвиняет она, но глаза ее искрятся смешинкой.

Похоже, она уже отошла от слез в своей комнате.

– Женсовет поймал меня в холле, – оправдываюсь я.

– Кто? – смеется девчонка. – Это ты так называешь своих одноклассниц?

– Не хотел идти при них.

– Почему? Думаешь, мне интересно, что ни думают? Что такого, если бы ты пришел в мою комнату? Ты стесняешься? Ууу, – ее полные губки сжимаются уточкой, – какой ты стеснительный, Юрочка, – она издевательски мотает головой, – ты как маленький, боишься, что тебя застукают с девочкой.

Дразнит меня? Да. И выглядит при этом супер сексуально. Но меня не так легко вогнать в краску.

Обвиваю руками ее маленькое тельце, прижимая к себе так крепко, что она резко выдыхает воздух. Ее лицо подается вверх и широко раскрытые зеленые глаза, упираются в меня ожидающим взглядом.

– Что-то я не помню, чтобы ты была лишена стеснения час назад, – говорю низким голосом, пусть знает, что инициатива в моих руках.

И тут же насмешливость стирается с ее лица. Длинные ресницы прикрывают глаза, а подбородок опускается чуть ниже.

– Давай, покажи, какая ты не стеснительная, – подкалываю ее, мне нравится сбивать с нее напускную важность.

– Пусти, – тихо говорит она, но не вырывается.

– Я не хочу давать им лишний повод обсуждать тебя, – говорю уже спокойнее.

– А мне плевать, – она снова вздергивает подбородок, – что они говорят. Что плохого в том, что мы общаемся?

– Только плюсы, – улыбаюсь, легко касаясь ее губ.

– Так что вы там обсуждали? – Тина прячет глаза, кажется, стесняется своего любопытства.

– Вечеринку в честь восемнадцатилетия.

– Чьего?

– Моего.

Удивленно смотрит, снова в глаза.

– У тебя скоро день рождения? Тебе исполнится восемнадцать?

Киваю с широченной улыбкой, потому что теперь идея с лагерем мне по вкусу. Много укромных мест, где я смогу провести время в компании этих глаз, и не только их. Надо продумать, как веселить там народ.

– Почему ты не сказал?

– Говорю сейчас. Мы устроим крутую тусу, будь готова. Ты приглашена.

– А что тебе подарить?

– Свое присутствие.

Хочется сказать «себя», но… она ясно дала понять, что не готова к таким подаркам.

– Приготовься на следующие выходные. Мы уедем за город.

– Куда?

– Ты все узнаешь, – снова касаюсь ее губ, не могу не делать этого, я должен их чувствовать, раз уж большего мне не позволено.

Тина отдается поцелую больше, она уже не стесняется так сильно, как в первые разы. Мне нравится, как ее руки обвивают меня. А потом она прижимается щекой к моей груди, и я улыбаюсь во все тридцать два, как какой-нибудь идиот.

– Погулять сегодня не получится. Мне надо уехать в Москву, – мне не хочется этого говорить, не хочется менять вечер с ней на вечер с человеком, которого я даже слышать не хочу, не то, чтобы проводить с ним время.

– Хорошо. Но ты вернешься?

– Да, только не могу сказать во сколько.

– Знаешь, скоро должен прилететь мой папа. В конце ноября.

Она говорит это с грустью в голосе, что очень странно. Насколько я понял, у Тины прекрасные отношения с родителями и длительное расставание с ними дается ей тяжело. Так в чем же дело?

– Это хорошо?

Усаживаюсь на импровизированную лавку, состоящую из разрезанной вдоль столешницы парты, держащейся на двух сломанных стульях, и притягиваю к себе девчонку. Она устраивается на моих коленях, ссутулив спину. Смотрит на землю и как-то обреченно вздыхает.

– Хорошо, – слабо кивает головой.

А что тогда не так? Она скучает по родителям. Родители скоро прилетят. Они будут вместе… Ах, вот что не так…

– Он может забрать тебя из школы? Перевести в другую?

– Нет, вряд ли. Но у него будет служебная квартира в Москве.

Снова молчит. У Тины есть странная привычка – не договаривать и отвечать на вопросы жестами. Она часто кивает вместо того, чтобы сказать «да», или, наоборот, при отказе мотает головой. А я привык разговаривать напрямую. Ненавижу недоговоренности.

– Юр, – смотрит на меня, – ну как ты не понимаешь?

Снова молчит. Конечно, я сам должен догнать ее мысли. Она там в своей голове что-то поняла, а я, видимо, маг восьмидесятого уровня, и читаю мысли. Ну, будет у отца квартира. Это же круто, она сможет видеться с ним чаще… А вот со мной реже – доходит до меня. Вряд ли ее отец с удовольствием отпустит дочурку на выходные к однокласснику в гости, где, тем более, ошиваются вечно еще и его друзья. Даже если Тина сможет отпрашиваться иногда, типа к подруге, это не будет постоянным, как сейчас.

– Но мы же все равно будем в школе пять дней в неделю, – пытаюсь обратить ее внимание на положительное.

– Да, но…

Блять! Просто говори! Эти ее перерывы в речи меня подбешивают. С другой, стороны, Тине иногда действительно трудно выражать свои мысли, это объясняется ее не слишком обширным словарным запасом. Так что я не тороплю ее.

– Мне нравится ездить к тебе.