Белый жук в чёрной сметане

Пауза.

ОН: – Ну как что? Иногда сижу тут один и думаю, почему надо было столько потерять, чтобы хоть что-то понять в этой жизни.

ОНА: – Ты очень много понимаешь. Ты столько понимаешь, сколько не понимают все вокруг меня, вместе взятые. Только разве что Федя… Но он, правда, никому не говорит, что понимает. Просто по нему это видно. И когда ты с ним общаешься, то понимаешь, что он всё понимает. Ну – как-то

так…

ОН: – Так он тебе друг?

ОНА: – Он всем друг. У него все всегда друзья.

ОН: – Это как: всем друг? Так бывает?

ОНА: – Ну да, понимаешь, ему каждый нужен. Каждый по отдельности и все вместе. Вообще, ему нужен весь мир, потому что иначе ему одиноко. Он как-то раз набухался и заснул. А к нему залезли воры. Во-первых, ничего не нашли, во-вторых пока они искали он проснулся и их напоил.

ОН: – Это как?

ОНА: – Да, это было интересно. Федька может напоить кого угодно. То есть он не старается, на него просто смотрят, и идут с ним бухать. Федька знает на иврите 5 слов и пару фраз. Те, как нормальные израильтяне, тоже выучили пар слов на русском. Так и общались. В общем, они задружились. Теперь они его охраняют, и вообще весь преступный мир Тель-Авива охраняет Федьку. Такая вот галерея русского художника на набережной Тель-Авива под защитой евреев и арабов. Всё, как мечтали отцы-основатели этой страны.

Пауза

ОН: – Да, гениально. Я и не подозревал, что здесь можно так интересно жить.

Идет. Выключает свет. Горят свечи.

СЦЕНА 11.1

ОН: – Все время думал: что же мешает?

ОНА (радостно): – Ой, а что это ты решил?

ОН: – Да так, захотелось свободы.

ОНА … Давай о чем-то прекрасном?

ОН: – Давай. … А ты начни. Приехала в Израиль, поселилась в Тель-Авиве дышать воздухом свободы?

Пауза

ОНА: – Если честно, то я раньше просто не знала, что искать. Какие-то идиоты объяснили, что ты, женщина, должна искать мужика – а надо искать душу. А мы – дуры, ищем мужика

… И вот, ты его нашла, и вдруг узнаешь, какие у него желания. А желания у него такие, что ему нужна баба. Нормальная, настоящая баба. Со всеми, типа, бабскими штучками. Чтобы была, где надо, глупенькая или совсем дура. Чтобы манипулировала этим

мужиком, даже если он это понимает

Чтобы закатывала сцены, недомогала, пилила, истерила и выносила мозг. И, чтобы после скандала бурный секс.

ОН (улыбаясь): – Ты беспощадна.

ОНА. Получается вот такая социальная игра самца и самки. А я не такая. Я в эти игры не играю. Я честная дура, и вообще, наверное, не женщина. Стараюсь всегда говорить правду. И поэтому все время остаюсь одна…

Пауза

ОНА: Что у вас тут такая грязь? У вас тут хоть убирают?

ОН: – Ну да, поддержать порядок в доме, это не главное, что я умею… за то, знаешь, – готовлю хорошо. Говорят, даже, очень хорошо… (пауза) Только некому.

ОНА: – О, да… А я вот убираю прекрасно… Только не для кого.

Неловкая пауза

ОН: – Найдешь.

ОНА: – Надеюсь. На чудо…

ИНТЕРМЕДИЯ

БЫВШАЯ ЖЕНА: – Знаете, что у меня за окном каждое утро? У меня берёзка… Правда, я не выдумываю! У вас тополя были?.. А, и у вас тополя?! Ну и правильно. У всех же тополями дворы засажены. Были… А муж – он замдиректора завода. Был… И он, вот, добился, чтобы никаких тополей. Потому что тополя – это аллергия! И посадили у нас во дворе берёзки.

Одна была Надина любимая. Надя – это дочка. Была… Она все время нам говорила: «моё дерево», «моя берёзка». Маленькая говорила вот так (изображает) «моя берёфка»… Как-то раз говорит: «Мама, а берёзка мне сказку рассказала». Я хотела, конечно, сказать: Надя, ну ты что? Большая уже девочка…» А потом подумала: господи, ну что я… пусть ребёнок хоть так развлечётся. На дворе уже девяностые были. И нам, взрослым, не до сказок было. А потом Надька начала взрослеть. Умная была – ну, совсем не по годам. Только на ерунду какую-то поступила. На психолога. Я ей говорю: «Надя, опомнись! Что за профессия такая?! Пошла бы на стоматологию – зубы-то у людей всегда болеть будут!». А она мне так спокойно: «Мама, знаешь, я поняла, что у людей больше всего души болят. И, к сожалению, всегда болеть будут. И я буду людям помогать». Нормально? Девчонка в семнадцать лет – и так мыслит… А я говорю: «Надька, мы уже с папой немолодые. Сколько тем психологам платят, а? И что, когда мы состаримся, кто тебе будет помогать?». А она так светло улыбнулась и говорит: «Берёзка моя мне поможет».

А потом всё вышло, как вышло. И берёзка Надина не помогла

Ну, вот… Мне скоро в магазин выходить. К мужу… к теперешнему. Ну, пока не расписались. Но, знаете – он очень хороший и порядочный человек. И Кирку, младшую, принимает. Заботливый… Ну, во всяком случае, как у них, у израильтян, тут принято. Не пьёт. Всё кофе, да кофе. Ну, в общем – живём…

Плачет

Господи, что же я наделала! Зачем, зачем, я его так? Мы же так друг друга любили! Он мне, какой бы занятый ни был, раз по пять с работы звонил. Каждый день! Домой каждый день что-то притаскивал – и аж светился от радости! Девочки как его любили – я аж ревновала, представляете? Говорю: «Что же вы, засранки такие: я вас рожала, растила – а у вас папа прямо свет в окошке». Ну, а как иначе? (улыбается) Он же их так баловал, что, хоть и провинция – а девчонки себя чувствовали, как принцессы! Кира и сейчас, чуть что – к нему. Я, конечно, злилась. А потом поняла: когда говорят «бабы дуры» – это про меня. Не смогла я, когда Нади не стало. А надо было смочь. Ему-то не легче моего было. И сейчас не легче.

Пауза

Пора идти.

Вы не думайте, я с ума не сошла. Могла, конечно. Но вот, с головой дружу, вроде. Берёзка – это когда я дома. Из окна видна. А выйду – там всё нормально. Там пальмы. Я понимаю, где я живу. Вы не думайте.

Всё в порядке.

СЦЕНА 12

ОН: – Я пару дней назад нашел записку.

ОНА (улыбаясь): – От инопланетян?

ОН: – От сменщика. Бывшего. Странноватый немного, хотя хороший…. А позавчера я нашел его записку; он ее оставил почему-то здесь. Наверное, некому было оставить, вот он ее и оставил нам.

ОНА: – Что он пишет?

ОН: -«Я перестал понимать зачем это все делать. Вставать, ехать куда-то, о чём-то с кем-то разговаривать. Есть, пить я больше не могу. И прошу простите меня, пожалуйста…»