Сага о Фениксе. Часть 1: Из пепла

– И что?! – язвительность не отступала, кидалась. – Ты решил мне посочувствовать, принести ненужные извинения – пожалеть?!

– Но ты даже не послушал меня?!

– А разве я обязан, после стольких лет?! – капризно апеллировал Дэниел.

Льёван практически обреченно опустил глаза, практически перестал опираться телом о мягкую спину кожаного дивана, и не найдя оправданий, вынужденно сказал:

– Дэниел, я не мог иначе….

– Что не мог?! – очередной риторический упрёк не утихомирил демоном. Дэниел хотел выслушать до конца, но гнев от давней обиды перекрывал пути терпению.

– Забрать тебя… Какие у меня были на тебя права!?

– Эти оправдания меня не волнуют! Почему же ты не появлялся и не писал? Почему даже не попрощался? – задевал он за живое Льёвана.

– Посуди правильно, Дэниэл… Я начал видеть, насколько сильно ты ко мне привязался, как ни к кому другому. Что мне оставалось делать? Я не мог взять тебя с собой. Даже, если бы и хотел, то Джойс не позволил бы этому произойти. Он тоже начал замечать нашу тесную связь…

– Значит он…

– Он ревновал, Дэниел, – перебил Льёван. – Он не мог принять, что к нему ты ничего не чувствовал. Мадам Джойс скорее угождала мужу и была рада избавится от тебя.

– Она тоже смогла своё получить… – Дэниел выдавил на лице выражение тотального поражения.

– Что ты имеешь в виду?

– Как-только мне исполнилось четырнадцать, после регистрации гражданского удостоверения я передал ей все права. – он нехотя пытался описать провал только из-за чувства солидарности, а не желания открываться наболевшему. – Так, оставил долю, чтобы с чего-то начать. Поступил с горяча, но ничуть не жалею. «Жинсель» уже куплен, и скоро я должен уехать…

– Если это так, то я вовремя приехал сделать тебе предложение. – Льёван надеялся прекратить выяснение отношений.

– В каком смысле? Что ты хотел мне предложить?

– Я хотел позвать тебя поехать со мной в Ильверейн на стажировку.

В ответ Дэниел недоуменно скрутил взгляд в потолок. Он пребывал во власти эмоций. Его не волновали перспективы, если необходимо было видеть каждый день лицо того, кто стремился таким способом вернуть то, что было утрачено между ними – откупиться. Вспыльчивость обыгрывала проницательность Дэниела. Искушение – уйти или вернуться к прошлому, в том числе его частью – Льёвану. Он ещё никак не повзрослел, за что сильно себя корил.

– Нет. – прерывисто прозвучал отказ.

– Ты ошибаешься, – Льёван не собирался отчаиваться: первый ответ показался ему банальным проявлением гордости. – Ты совсем не так всё понял. Я могу обо всем договориться….

– Нет! – ещё раз повторился Дэниел.

– Дэниел, дослушай! – маг был готов хвататься за голову от негативного предчувствия. Упрямство юноши сводило на нет его усилия исправить ошибку и сбросить впоследствии занавес недосказанности.

– Мой ответ нет! Я не буду сидеть на чужой шее, особенно… – обманывали поверхностные отговорки. – Мне не нужны подачки!

– Это не подачка. Разве у тебя есть другие варианты? – Льёван манипулировал намерением развенчать несуразные мифы Дэниела. – Поверь, ты не будешь никому должным.

– МОЙ ОТВЕТ «НЕТ»! – сопротивлялся юноша до последнего.

Пойти на поводу у детской привязанности? Покорится спонтанности, необузданности и непредусмотрительности только от недостатка самодостаточности, зрелости? Нарушить идеальный план мятежа против жизненных обстоятельств? Сделать отсрочку и задержать время?

– Дэниел, не упрямься! Это твой шанс изменить жизнь: как ты этого не понимаешь?!

– Ты пришёл сюда не для того, чтобы увидится со мной, а чтобы откупиться за долгие годы отсутствия. – за баррикадами метались жёсткие снаряды. – Не смей меня обманывать, Льеван! – он не хотел больше ничего слышать, уйти и не высовывать носу из кротовой норы, в которую и без того глубоко заполз. Ясная слепота взглядов вынуждала отпираться следовать уже намеченному плану, не сворачивать на иные перепутья. – Может быть, я и держу обиду, но не собираюсь дальше делать вид, что в жизни ничего не изменилось. У меня своя дорога, а у тебя своя….

– Почему ты мне не веришь? – сощурились глаза Льёвана.

– Я никому не верю, никому! Я полагаюсь только на себя. Так проще….

– В таком случае, почему ты не отправишься в Ильверейн? – маг поймал противоречие.

– Я… – оступился Дэниел на повисшем сомнении в беглой мысли.

– Ты просто боишься… – догадался Льёван. – Боишься чужой помощи…

Дэниелу нечем было «крыть», он остался уязвленным по пояс, но заранее сдаваться не собирался:

– Я не боюсь, и в помощи не нуждаюсь. Вроде, как-то сам справлялся, и справлюсь дальше.

– Дэниел! – не утихал протест.

– Я устал с тобой капризничать, Льеван! Я не тот Дэниел, я не утёнок! Я сам хочу понять, чего стою. Мне не место в Ильверейн… Я устал жить так.

– Ты всё не верно истолковываешь! Признай, что ты себя обманываешь! – Льёван хотел осилить перевес чашу весов в пользу потайных желаний юноши остаться за пределами обыденности. Он понимал, что такая тропинка не годилась для прохода тем, кем он дорожил сильнее, чем собственной жизнью – и всё только из-за одной крупной неудачи, бросавшая в обрыв альтернативы будущего.

– Хватит! – не выдержал Дэниел. Змеиное жало, направленное на Льёвана, атаковало его и парализовало. Только спустя несколько минут яд прекратил действие тревожным вдохом: – Я не могу принять твоё предложение, извини…

Льёван осознал всю глубину преткновенной гордости когда-то милого и доброго мальчишки. Он видел, как Дэниэла сдавливал гнев, глаза мучились от бессилия изменить свирепый взгляд раненного зверя; маг не верил, что навсегда упустил шанс увидеть его счастливым: проклинал всех, кто кровожадно и бессовестно заставил долгими годами «утёнка» считать внутренние устремления «гадкими», отречься от мечтаний – иначе заводил в тупик. Все слова доносили единственную мысль: Дэниел прятал банальную просьбу в сочувствии и поддержки – молчаливо отрицал писанные и перечеркнутые строки чувств.

В те секунду Дэниел позорно твердил про себя: «Обрезать бы этот длинный язык» – на него напал порыв, срывавший крышу разуму, не осталось сил притворно держаться стойким оловянным солдатиком.

– Льёван, не думай, что я … – извинялся он так, как знал, что в который раз пошёл на поводу у иррациональности. – Вовсе нет, просто мне тяжело осознавать, что ты приехал спустя столько лет.

– Дэниел, мне тоже очень жаль, но я не мог иначе… Жизнь она такая!

Настала уже пятая затяжная пауза и никто из них не сумел подыскать лишнего слова, убавить напряжения в сердечном частобиение.

– Думал ли ты обо мне? Ответь только честно…

– Я понимаю, что для тебя моё появление неожиданное и не вяжется с твоими предположениями зачем я здесь, но думал ты поймёшь к чему я клоню. Я хотел приехать позже, однако получил известие о том, что ты не поступил в Константинополь, и планы мои сложились так, что мне пришлось явиться сейчас ….

Дэниела моментально разозлила манера Льёвана ходить вокруг да около, не предпринимать конкретных действий – просто извиниться, но нет – тот увиливал.

– Просто ответь: да или нет?! – эмоции выводили опасную игру на новый уровень эгоизма.

Он явно перегибал палку, завершая душевную пытку.

– Да, конечно… – ответил Льёван, и почувствовал, что выразился не искренно, только в отношении того, что его преждевременно заставили сказать правду – не в нужный и не спокойный момент.