В монастыре встречал одно богатство
И где могли найти себе приют
До тысячи монашеского братства, —
Так со скалы, как зверь голодный лют,
Поток пред нами с ревом низвергался,
И оглушить, казалось, в пять минут
Мог всякого, кто к бездне приближался…
Веревкою я опоясан был,
Которой барса некогда старался
Я изловить, когда я в Ад вступил.
Веревку развязал я по желанью
Учителя, в клубок руками свил
И отдал, столь привыкший к послушанью,
Наставнику. К той бездне, где поток
Переходил от гула к рокотанью,
Он подошел и бросил мой клубок
В глубь пропасти, и размышлял я тайно:
«Недаром взор учителя так строг
И что-нибудь, что ново чрезвычайно,
Я, вероятно, должен увидать…»
О, люди! Если встретите случайно
Того, кто ваши помыслы читать
Привык из глаз, то будьте осторожны!..
Меня учитель понял и сказать
Мне поспешил (что слушал я тревожно):
«Я жду того, кто явится сейчас;
Сейчас тебе увидеть будет можно
Неясный призрак дум твоих…» Не раз
Мы истину в обличье лжи встречали;
Подобного коварства устыдясь,
Сомкнем уста свои, чтоб не слетали
Слова неправды, но – клянусь молчать
Теперь я в состоянии едва ли.
В своих стихах я должен рассказать,
Как предо мной из тьмы густой явился
Ужасный образ. Стал я трепетать,
Когда мой взор на нем остановился.
Так иногда всплывает вверх моряк,
Который в омут моря опустился,
Где царствует холодный, вечный мрак.
Песня семнадцатая
«Вот, вот оно, чудовище с хвостом,
Как пика, заостренным! Через горы
Оно летит и рушит все кругом:
Оружие и стены, и затворы,
И целый мир умеет заражать
Зловонием». Так вверх, поднявши взоры,
Сказал певец и стал к себе он звать
Чудовище, маня его рукою.