Девятый всадник. Часть I

Кристоф быстро повернулся. Невысокий брюнет с весьма миловидной наружностью, переодетый в костюм пастора, стоял напротив него. Под сутаной угадывалась шпага. Глядел он на Кристофа как на нашкодившего щенка. И было за что.

Чтобы замять неловкую паузу, Юлия начала торопливо представлять их друг другу и говорить о неисповедимых путях, столкнувших их, родственников, друг с другом.

«Мир тесен и земля круглая», – подытожил Фрежвилль, присаживаясь рядом с ними. – «Но вы так и не ответили на вопрос, барон фон Ливен – ваше ли родство с мадам Жюли вам право распоряжаться ее маршрутом? Или же есть другие причины не доверять мне?»

Удивляло то, что Фрежвилль не говорил ничего оскорбительного, – наоборот, вел себя подчеркнуто любезно. Но при этом Кристофу страшно хотелось надавать ему пощечин и позвать на дуэль. Впрочем, он понимал, это чувство было взаимно – шевалье он тоже не понравился.

«Мне показалось, что мои причины вам очевидны. Я русский подданный, как и мадам баронесса. Вы же носите титул шевалье, что на территории, оккупированной якобинцами, весьма опасно», – повторил фон Ливен столь же любезно. Но затем добавил вполголоса: «Странно, что вам незнакомы подобные истины».

Юлия перевела взгляд с одного молодого человека на другого. Более всего ей не хотелось, чтобы двое жертв ее обаяния поубивали друг друга прямо на ее глазах.

«Что ж, я вижу, русские офицеры – настоящие рыцари», – проговорил Фрежвилль вполне любезно, но с некой язвительностью в голосе. – «Но меряться благородством нынче не время. Здесь говорят, что французы придут сюда через три дня».

«Mon Dieu», – вырвалось у Юлии.

«Завтра в Амстердам отправляется баржа в Амстердам. Нам надо поспешить…», – сказал Фрежвилль. – «И, думаю, вам тоже, молодой человек. Я понятия не имею, как якобинцы относятся к русским. Тем более, если эти русские – еще, к тому же, и австрийские офицеры».

Кристоф посмотрел на Юлию. Если она проявит упорство и останется с ним, так тому и быть. Он знал, что защитит и ее, и ребенка. Что бы это ни стоило. Если же она поддастся уговорам шевалье, то что ж, он ее тоже поймет. Если этот Фрежвилль действительно увез ее из захваченного бунтом Парижа, то и здесь ее выручит. О Боже, как мучительно Кристоф ему сейчас завидовал!

«Не думаю, что к французским шевалье относятся лучше», – парировал он. – «И вы уверены в том, что осталось именно два дня? Вчера я не заметил их аванпостов».

Проигнорировав его реплику, Фрежвилль обратился к Юлии:

«Мне не хочется тебя вынуждать, ma chere, но нужно принимать какое-то решение. Так продолжаться больше не может».

Юлия отошла от них к подоконнику. В неверном свете хмурого утра ее волосы отливали серебром. Она сказала: «Шарль. Поезжай в Лондон. Там тебя ждут. Я же останусь здесь. Мы будем в безопасности».

«Оставаться здесь?!» – вскричал Фрежвилль. Его румяное лицо резко побелело. «В распоряжении вот этого…» – он указал на Кристофа.

«Милостивый государь», – настал черед пылать гневом фон Ливену. – «Я был в четырех сражениях, и ни в одном из них не показал себя трусом. И, ежели вы сомневаетесь, готов с вами драться… Якоб, шпагу!» – позвал он слугу.

«Нет!» – закричала Юлия. – «Так дело не пойдет, я запрещаю вам!»

«Мадам, это дело чести», – проговорил Фрежвилль сдержанным голосом. – «Ежели вы отдали предпочтение не мне, то я бы готов смириться с подобной неблагодарностью с вашей стороны. Но ваша самонадеянность угрожает вашей жизни – и жизни ни в чем не повинного ребенка».

Кристоф уже взял шпагу из рук Якоба и лихорадочно вспоминал все позиции, которым его учили в фехтовальной школе. Здесь слишком тесно. Это плохо – дело окончится кроваво. Да еще Юлия намеренно встала меж ними, скрестив руки на груди. Кристоф заметил, что она не походила на несчастную жертву обстоятельств. На обоих своих поклонников – давнего и новоиспеченного – баронесса смотрела, как строгая няня – на расшалившихся мальчишек.

«Становитесь в позицию!» – воскликнул Кристоф, удивляясь бездеятельности своего противника. – «Я требую немедленной сатисфакции!»

«Если вы здесь поубиваете друг друга из-за вашей гордыни, я совсем пропаду», – твердо проговорила Юлия. – «Поэтому, мсье фон Ливен, положите шпагу на место. А вы, мсье шевалье, не вынимайте ее».

«Я и не собирался», – отвечал Фрежвилль.

Кристоф неохотно положил свое оружие в ножны. Потом, обращаясь к шевалье и стараясь не глядеть на Юлию, проговорил: «Но помните – мы квиты. И если мы повстречаемся при более благоприятных обстоятельствах, я заставлю вас смыть оскорбление кровью…»

«Не отказываюсь от вызова», – пожал плечами Шарль, хранивший завидное спокойствие все эти минуты. – «Надеюсь, я смогу лично убедиться в качестве петербургских фехтовальных мастеров». Эта выдержка почему-то заставляла Кристофа чувствовать себя безумно глупо – к чему была вся его прежняя горячность?

Юлия добавила: «Бог мой, и так столько крови проливается, а вы еще больше хотите пролить? Лучше извинитесь друг перед другом».

Фрежвилль извинился первым. Потом добавил: «» вижу, что у вас достаточно храбрости и чести, но достанет ли у вас благоразумия? Очень надеюсь, что да».

Фон Ливен не знал, что на это отвечать. «Еще и дураком отказался», – мрачно подумал он. – «Нет, я уеду». Наскоро попрощавшись, он вышел из трактира, чтобы пройтись по городу. Неровные улицы выглядели пусто и одиноко – при свете дня ничем не лучше, чем вчера вечером. Большинство лавок было закрыто. Шпили соборов скрылись в низких облаках. Город словно готовился к оккупации. Но Кристоф мало обращал внимание на окружающее. Жгучая обида на самого себя ела его поедом. И ярость была направлена на Юлию… Она же спровоцировала. Но было бы лучше, если бы она согласилась уехать с Фрежвиллем? Возможно, что и да…

Он вышел в порт. Здесь было довольно оживленно. Люди толкались, торопясь сесть на баржи, грузчики наполняли их немудрящим скарбом. Куда они спешат? Скоро уже некуда будет спешить. Рядом с ним двое людей, довольно неплохо одетых, обсуждали что-то очень оживленно, но по-фламандски. Кристоф мог улавливать отдельные слова: «Wij kunnen met hun leven ook…», «Maar niet, Lood, ik ga naar Londen». Слово «Londen» повторилось в беседе еще пару раз. Чтобы не возбуждать подозрений, Кристоф отошел от местных господ подальше. Кажется, туда отправляла Юлия Фрежвилля?.. Что ж, неудивительно, таких, как они, в Лондоне ждут. Кстати. А корабли туда ходят? Или надо непременно через Амстердам туда отправиться? Вот бы выяснить… «Надо Якоба послать», – думал с досадой Кристоф. Вряд ли найдется много охотников говорить с ним сейчас по-немецки. Он поднял воротник своего плаща и отправился искать местечко, где можно выпить что-нибудь горячего. Обиды уступили в его душе желанию действовать. Дойдя быстрым шагом до ближайшего трактира, из приоткрытых дверей притягательно тянуло теплом, заказав кружку горячего вина, барон размышлял – может ли он отправить Юлию в Лондон, а сам дождаться агента здесь? Может быть, разделиться со слугой? А хозяин этого «Золотого петуха» – насколько можно ему доверять? Юлия упоминала давеча, что он вне подозрений. Если предложить ему еще денег, может быть, он и сможет отдать вновь прибывшему человеку письмо. Слишком много вопросов, и задать их некому. Разве что баронессе фон Крюденер. Но она не должна считать его беспомощным юнцом. Хотя, наверное, уже его таковым считает… От воспоминания о своем поступке Кристоф покраснел, но смог быстро опомниться. Вино имело приторный привкус, и он оставил недопитую кружку на столе. Огляделся. Народу было не очень много, все люди простого званья. На него никто внимания не обращал, но отчего-то барону было не по себе. «Не надо ходить одному…», – подумал он. На всякий случай нащупал тонкий стилет во внутреннем кармане сюртука. В поножовщине он покамест не участвовал – сложнее ли это штыкового боя? Барон, однако, поспешно встал, кинул горсть монет на стол и вышел из питейного заведения. Пройдя немного вдоль реки, он услышал нестройный гул множества голосов позади себя. Словно бы случился пожар. «Не оглядывайся», – сказал Кристоф себе и резко ускорил шаг. Сзади – топот десятка ног, все нараставший. Гул слился в нестройное пение, слова которых складывались в знакомое ему ?a ira. Прогремела пара выстрелов. И вот его уже догоняют первые, кто решил скрыться бегством – господа и дамы, женщины в чепцах с младенцами, закутанными в шали, уличные мальчишки. Кристоф резко свернул к реке, чтобы толпа беглецов не затоптала его в ужасе. Но и здесь не было покоя – люди катились по обрыву, махали лодочникам, чтобы те забрали их. Барон увидел краем глаза сине-бело-красные знамена, реющие вдалеке. Подумал мельком, что на поле боя они не столь страшны, как в мирное время. «Быстро они», – кто-то говорил по-немецки, кажется, с вестфальским диалектом. «Да не они вошли, а из своих кто-то народ поднял», – отвечал ему другой голос. – «Сколько там надо-то? Пять человек подлецов, а остальные за ними…» «Ты тише с такими речами», – молодой вестфалец покосился на Кристофа. – «Как знать, кто может их услышать». Барону хотелось, конечно, развеять их подозрения, но недосуг. Одно хорошо – он понял, что возмущение портом и ограничилось. Выстрелов больше не было. Кристоф пошел вдоль речного откоса, и ноги его увязали в топкой земле. Ему повезло, однако, что здесь нет каменной набережной – она начиналась чуть далее. Толпа, между тем, потекла в обратном направлении. Он вылез на променад и начал активно расталкивать локтями зевак, выслушав немало проклятий в свой адрес. Люди стекались отовсюду. Кристоф и не знал, что Антверпен такой многолюдный. Такое ощущение, что бунтовщиков здесь ждали. Крики ужаса сменялись воплями восторга. Наконец, ему удалось выйти на узкую улочку, и закоулками добраться до заветной двери, над которой висела вывеска с золотым петухом.

Кристоф поспешно спустился по ступенькам, взялся за дверную ручку – не заперто. Самые страшные подозрения родились у него.

«Юлия! Якоб! Там ужас…», – начал он. Никто не отозвался. Дверь в его комнату была заперта. Тревога охватила его. Немыслимо!

«Юлия! Где вы? Там начался бунт!» – начал он. Опять тишина. Неужели она все-таки уехала с Фрежвиллем? И успел ли обернуться он за три часа?… Вряд ли.

«Это вы, барон?» – баронесса поспешно спустилась с лестницы На ее плечи был накинут черный плащ, закрытый наглухо, голова была покрыта.

«Слава Богу, вы здесь! И живы! Видели, что творится?» Она сбросила на ходу платок, расстегнула плащ. Кристоф подбежал к ней.

«Нам надо или скрываться, или бежать», – говорил он, не выдавая своей тревоги за нее, помогая ей справиться с застежкой. – «Где Софи и няня?»

«Я отправила их наверх. К нашему хозяину. Но это ненадолго», – Юлия говорила, чуть задыхаясь. Ее лицо раскраснелось при беге, и могло нынче назваться даже красивым. «Лучше, я думаю, затаиться», – проговорил Кристоф. – «Мы вряд ли сейчас убежим, только подозрение возбудим».

«Все точь-в-точь как в Брюсселе, Бог мой», – Юлия присела на стул в изнеможении. – «У нас есть шанс сбежать… Попробуем переодеться. Вам определенно нужно будет», – она осмотрела его критическим взглядом.

«У нас могут проверить документы», – сказал Кристоф, покачав головой. Юлия вздохнула. Потом, не обращаясь ни к кому, сказала: «Если бы Шарль не проиграл тех денег, то документы у нас были бы».

«Ах, он еще и игрок!» – вырвалось у барона. – «Сам-то он переоделся в кюре. Только, боюсь, нынче маскарад несвоевременный».»

Они пока не трогают священников, здесь все-таки не Вандея», – быстро проговорила Юлия. – «Знать бы, где он?.. Может быть, еще придет».

Кристофу, несмотря ни на что, менее всего хотелось видеть здесь господина шевалье. Отчаянная мысль пришла ему в голову.

«Сколько эти документы могут стоить и как их выправить?» – спросил он, понимая, что мелет глупость. Вряд ли баронесса такие вещи знала, а даже если и и знала бы, то где он в охваченном восстанием Антверпене найдет этих людей? Юлия предсказуемо покачала головой.

«Где Якоб?» – Кристоф оглянулся на закрытую дверь.

«Я его отправила искать вас», – тихо ответила Юлия.

«Наш хозяин…», – продолжал размышлять вслух барон. – «Насколько вы можете ему доверять?»

«Он из наших», – отвечала женщина.

«Из наших? Кто эти наши?»

Юлия замолчала и указала на камин, выложенный изразцами. Кристоф недоуменно уставился на них и заметил, что они составляют целую картину – алую розу. Что в этом? Внезапная догадка – воспоминание – пришло к нему, словно из забытого сна. «Ищите да обрящете». Точно, какое-то тайное общество. Но что за общество, в котором состоял его дед, эта баронесса сомнительного поведения, приближенный короля Густава-Адольфа – и антверпенский трактирщик? «Что это значит?» – спросил он.

«Это значит, что Йост не выдаст ни меня, ни вас даже под пытками», – голос Юлии был тверд. Кристофу внезапно захотелось все рассказать: от той самой башни до Армфельда – и спросить: «Почему вы спасаете меня?» Но лишь начал, как женщина приложила палец к губам: еще не время. И не место.

«Знайте одно – когда являемся мы, то это значит, что скоро все изменится к лучшему», – произнесла она.

«И нам придется остаться здесь», – добавила Юлия. – «Никуда не выходить».