Просто друзья

Это было два года назад.

Мы еще какое-то время препираемся на счет удвоения ставок на повышенных тонах. Уж если Марат вобьет себе что-то в голову, то вытравить это практически нереально. Снова мы похожи в этом.

– Короче, я против, – отвечаю ему на его доводы.

– Да ты просто ссышь.

Отходит от меня со своей брюнеткой. Подмечаю, задница у нее ничего, да и фигурка в целом. Марату повезет, если она сегодня окажется под ним. Ухмыляюсь таким мыслям. Мне бы тоже не мешает немного расслабиться и зажать какую-нибудь сладенькую брюнетку под собой.

Подхожу к бару. Хотя никакой это не бар, выставленные в некогда ровные ряды дешевое пойло, купленное по скидке в соседнем сетевом. Брезгливо перебираю названия бутылок. Не то, все не то. Этим можно только отравиться. Взгляд цепляет знакомое название. Виски. Не самое лучшее, даже средненькое – это высшая оценка. Но единственное из всей батареи напитков, что можно рискнуть налить в бокал.

Черт, смотрю на него, подношу к свету и вижу чьи-то отпечатки. Ну что за … Собираю волю в кулак и иду на кухню, чтобы сполоснуть. И только потом наливаю порцию. Напиваться не планирую, но отпустить мысли хочется. Думаю, пару бокалов мне хватит.

Вокруг веселье, дикий ржач. Люди, что здесь собрались, я их не знаю, и они выглядят такими свободными, будто ничего их не тяготит. Они не замечают того, что вокруг них. Грязные полы – да и хрен с ними, старая мебель – ну и что дальше, странное бухло – а ничего другого и нет. Они так живут, им нравится. Но по-своему они в той же ловушке, что и я.

После одного бокала смог присесть на кресло. Меня перестал смущать исходящий от него странный запах старой и затхлой одежды. Большое желтое пятно в середине тоже не имеет значения. Две девушки напротив, они сидят на диване и бурно обсуждают. Скорее всего меня, они часто косятся в мою сторону и улыбаются мне. Среди них та блондинка, что открыла мне дверь.

Присматриваюсь к ней тщательней. Аккуратный маникюр, длинные ухоженные пальчики с красными ноготками под цвет помады. От нее приятно пахнет, не сладкими духами, а чем-то нежным, воздушным. Волосы красиво уложены, волны ниспадают на плечи и щекочут кожу. Захотелось провести по ним ладонью, запустить руку и перебрать пряди. Взгляд направлен на меня, уверенно смотрит. Она знает себе цену. Это всегда меня прельщало, такой тип женщин. Знают чего хотят и не стесняются об этом говорить. С ними не скучно в постели. Что мне и нужно. Конфетка с горьким послевкусием.

Ее подружка ретировалась, когда поняла, что лишняя в этом тройничке.

– Тебя как зовут? – я пересел к ней, музыка играет все еще громко, а кричать не хочется.

– Таня, – голос приятный, не писклявый.

– А я Глеб.

– Знаю, Марат много про тебя рассказывает.

– Этот придурок слишком много треплет, что не надо.

– Ну брось, ты ему дорог. Он всегда с такой теплотой о тебе говорит.

– И что же такого он обо мне говорит?

– Вы с ним гонщики, стритрейсеры. Часто участвуете в заездах, где соревнуетесь за приличный выигрыш. Ну и еще много что рассказывала. Про то, кто ты…

– И кто я? – откровенно флиртую с ней.

– Мажор, – она улыбнулась обворожительно и соблазнительно, слегка приближаясь ко мне.

Я засмеялся. Ну, Марат, ну точно придурок. Я почему то даже представил как он обо мне рассказывал и что именно.

– И тебя это ни сколько не беспокоит, я смотрю, – я так же ближе придвинулся к ней.

– А должно?

– Ни в коем случае, – допиваю третий бокал и с шумом ставлю его на стол. – Может уйдем отсюда? – смотрю прямо в глаза, прожигаю.

Она робко улыбается, отворачивается от меня. Пытается играть в скромницу, только я знаю, что это всего лишь образ. В голове сидит мысль, которую заложили ей подружки, что нельзя с первым встречным уединяться. Но меня это не останавливает. Я далеко не джентльмен. Иду с напором, обхватываю ее за затылок и целую.

Чувствую, как маленькие ладошки уперлись мне в грудь, отталкивает меня, но недолго. Сдается под моим напором. Я углубляю поцелуй сразу, чтобы не думала, что буду ласковым и нежным. Это не обо мне.

– Глеб, – еще ломается.

– Вставай, – поднимаюсь с дивана и даю ей руку. Это не помощь, так я говорю следовать за мной.

Через пару секунд ее ладошка оказывается в моей. Краем глаза замечаю Марата, что одобрительным кивком показывает мне свое одобрение, будто оно мне нужно.

Мы оставляем эту квартирку и выходим на улицу. Я делаю глубокий вдох. Наконец-то. Мне кажется, я весь провонял этим смрадом, что меня окружал, пока я находился там. Сейчас бы в душ, оттереть все жесткой мочалкой, стереть с кожи эту вонь.

Девчонка идет рядом, семенит мелкими шагами, пытается не отставать.

Такси, номер гостиницы, и качественный трах. Последнее, что я помню, как голова коснулась подушки, и я отключился так глубоко, что не видел ни одного сна.

Говорят, человек не может не видеть сны. Работа мозга никогда не прекращается, а сны – это результат его работы, переработанная информация, что поступала к нам визуально, через слух, даже тактильно. Это картинки наших дней, своеобразный фильм, что рисует нам наш мозг. Интересно устроен человек. Мы не можем повлиять на нашу жизнь, на судьбу, даже на сны мы не способны влиять. Что вообще тогда может человек?

Просыпаюсь с жуткой головной болью, во рту – Сахара, жуткое такое состояние, что язык прилип к небу и не в состоянии отлепиться. Противное пойло из сетевого точно оказалось подделкой. Разлепляю глаза через силу и вижу люстру. Вспоминаю, что в гостинице, поворачиваю голову – и никого не вижу. Хотя помню, что пришел не один.

– Бл*ть!

Вскакиваю, что моментально кружится голова и тошнота подкатывает к горлу. Сажусь обратно, чтобы перевести дух. Делаю глубокий вдох и такой же выдох, тошнота отступает. Осталось попить воды и точно приду в себя.

Проверяю кошелек, карточки и документы. Все на месте. Ну, чем черт не шутит.

Возвращаюсь домой под вечер. И там, как обычно, тишина. Зловещая и осязаемая. Неприятная. Но я еще помню, когда было шумно и весело у нас. Недолго и нечасто. Но было. Как-то за завтраком мама включила громко радио, мы что-то обсуждали с ней. Даже отец включился в беседу. Мы смеялись и улыбались друг другу. Было хорошо. По-семейному, что ли. Хотя я, признаться честно, не уверен, что значит по-семейному. Может, это шум кофемашины по утрам, аромат выпечки с ванилью, шум плиты, когда на ней варится что-то вкусное, что аппетитно пахнет, голоса родителей, мягкий тембр маминого голоса и приятный баритон отца. Да, наверно это оно. Все было в тот день. Единственный.

– Глеб, – слышу я из кабинета.

С неохотой подхожу к приоткрытой двери и захожу внутрь. Отец, как и всегда, сидит за своим столом и хмуро смотрит в монитор.

– Что? – растягиваю.

– Сын…

– Сын, – опять растягиваю слово, издеваюсь.

– Глеб, мы можем нормально разговаривать?

– Ты спрашиваешь меня об этом?

– А кого я должен?

– Себя. Начни с себя. Начни с того, что хватит мне указывать, хватит распоряжаться моей жизнью, хватит учить!

– Я твой отец.

– Где ты был раньше? А, Вспомнил. На работе, вечно на работе. Твои проблемы там всегда были важнее моих.