Теория выбора и случайностей. Часть 3. «Перед рассветом, или И снова здравствуй, нечисть!»

– Эй, ребята! – окликнул их Курганов. – Закругляйтесь давайте!

Анжелика почувствовала, как Михаил отрицательно мотает головой и крепче стискивает её в руках. Впервые за всё их знакомство она так явственно ощущала, что он действительно её любит. Раньше она была в этом не слишком уверена.

У Самойлова в самом деле имелась манера держаться чуть отстранённо, равнодушно даже как будто. Поначалу Нестерова не могла понять, как он к ней относится, но постепенно догадалась, что нужно обращать внимание на поступки, а не на лицо и эмоции, что оно отражает. А поступками и словами темноглазый Миша демонстрировал своё расположение к ней. От неё он не бежал, как от других девушек.

Ангела старалась вести себя с ним, как и с Федей или Лёвой, могла обнять или по голове погладить, и он ей это позволял. Однако каждый раз она всё-таки немного опасалась, что он воспротивится, отвергнет. Его манера держаться провоцировала в ответ вести себя с ним так же.

Михаил, наконец, разжал руки и позволил ведьме чуть отстраниться. Она заметила, что его глаза как-то необычно блестят, и не сразу поняла, что это слёзы. Мужчина отводил глаза, стараясь скрыть свою слабость, и Лика не стала пялиться на него и смущать. Он же секунд через пять справился с эмоциями и улыбнулся так широко, как научился улыбаться только после знакомства с Ксюшей.

– Я так рад тебя видеть! – приглушённо воскликнул он.

Девушка улыбнулась в ответ.

– Я тоже рада тебя видеть.

Самойлов взял её лицо в руки и повертел туда-сюда.

– Ты – бледная какая-то, – озвучил он свои наблюдения. – И похудела. Надо с этим что-то делать.

Ведьма, оборотни и вампирша дружно рассмеялись. Ксения оторвала руки своего мужчины от блондинки.

– Дай и мне с ней поздороваться, – шутливо потребовала она и обняла Анжелику. Потом посмотрела ей в глаза и сочувственно улыбнулась. – Давно не виделись, Ангела. Как у тебя дела?

– Бывало и лучше, – с лёгкой улыбкой ответила девушка. – Но это, пожалуй, лучший день за прошедший месяц. Мне вас не хватало.

– И нам – тебя, – хором сказали Миша и Ксюша.

– Пойдём гулять? – осведомился Лёва.

Парочка кивнула, и они дружным квартетом двинулись по аллее. Люди на них оглядывались почему-то.

Ангела по очереди посмотрела на Самойлова и его вампиршу.

– А у вас как дела, ребята? – неуверенно спросила она.

Они переглянулись странно, а потом Михаил ответил:

– Нормально, подруга. Уже гораздо лучше.

* * *

В ночь на субботу с той пятницы, когда убили Андрея, Миша практически не спал. Периодически он задрёмывал, но потом опять просыпался и тупо смотрел в потолок. И думал о случившемся. И не мог в это поверить.

Ксюша рядом с ним тоже не спала, о чём он даже не подозревал. Она чувствовала, что ему плохо, и не могла спать. Однако и как помочь, не знала, поэтому просто лежала рядом и мучилась вместе с ним.

Днём Самойлов без движения сидел на диване и думал о чём-то, глядя в пустоту. Есть и пить он отказывался, и с очень большим трудом вампирша всё же умудрилась впихнуть в него немного супа. Эта порция была, разумеется, смехотворной для такого взрослого и здорового мужчины.

Ксения смотрела на оборотня и мучилась от собственной беспомощности. Она не знала, что ей делать. Она чувствовала себя совершенно бесполезной. Никогда в жизни она ещё не была в такой растерянности, не ощущала такой робости. Её мужчина потерял давнего и хорошего друга – знакомы они были с Андреем почти 9 лет – а его девушка в это время просто сидела рядом и боялась сделать лишнее движение, чтобы не потревожить его. Она осторожно пыталась с ним заговорить, но он почти не слышал её и отвечал невпопад.

К вечеру Ксюша злилась на себя. Злилась, что ходит на цыпочках вокруг Миши и позволяет ему сидеть как статуя. Её стали раздражать собственные неуверенные попытки накормить его или напоить, заставить выйти подышать воздухом или поговорить. В конце концов, она решила, что не может допустить, чтобы он всё время сидел вот так, даже пусть он посчитает её из-за этого подлой эгоисткой.

Сбросив сковавшую её неуверенность, вампирша уселась к Самойлову на колени. Он этого, похоже, даже не заметил, а она наклонилась и поцеловала его. Ответил мужчина на поцелуй вяло, не так, как всегда, но девушка не сдавалась. Она намеревалась затащить его в постель, что оказалось не так уж и легко, когда Михаил не в настроении. Обычно инициатива была его, однако на этот раз он был против. Ксении пришлось проигнорировать его протест и то, с каким укором он произнёс её имя, и припомнить весь приобретенный с ним опыт. Она тоже была девушкой не промах и успела заметить, где и как к нему следует прикоснуться, чтобы ему понравилось, чтобы было приятно, и он не остался равнодушным.

Возможно, это было нечестно: воздействовать на него через тело, но Ксюше не оставалось ничего другого. И своего она добилась: Самойлов не смог противиться ни своему телу, ни привязанности, которую питал к ней. Его тело, оказавшееся непривычно холодным, погорячело и глаза заблестели, и вялость ушла.

В конце концов, девушка всю ночь почти не давала ему спать. Она будила его и начинала всё по новой. Оставила его в покое лишь под утро. Уставший Михаил вырубился и проспал практически до обеда. На этот раз он спал крепко, не так, как предыдущей ночью.

Проснувшись, оборотень почуял вкусные ароматы, доносившиеся до него с кухни. Сил встать с постели он в себе не нашёл и просто лежал и наслаждался покоем и усталостью, овладевшими им после бурной ночи и крепкого сна. А через несколько минут в спальню вошла Ксения с подносом, на котором дымился шикарный завтрак. Пыхтела она над ним всё утро.

Миша при виде неё растерянно улыбнулся. Её же улыбка была широкой и даже чуть озорной.

– Доброе утро, Михаил Константинович, – сказала вампирша, вызвав у него приступ веселья, и села на край кровати.

– Доброе утро, – ответил он, глядя ей в глаза.

Она снова улыбнулась и, наклонившись, нежно поцеловала его. После этого Ксюша взялась мужчину кормить. У него этим утром проснулся аппетит, и он съел всё, что она ему так старательно готовила.

Покончив с завтраком, Самойлов отправился в туалетную комнату, чтобы привести себя в порядок. Он всегда был правильным мальчиком и гигиеническими процедурами никогда не пренебрегал, потому что к этому его приучили с детства.

Девушка, к его несказанному удивлению, через некоторое время последовала за ним и даже залезла к нему в душ. Она тёрла ему спину, водила мочалкой по плечам, рукам, груди, мылила голову. При этом у неё был такой вид, словно ничего необычного не происходит. Оборотень же изо всех сил старался не показать своё смущение по поводу её неожиданного вторжения в такой интимный процесс как мытьё.

Потом Ксения помогала ему вытираться. Она ласково и осторожно вытирала ему голову, плечи, спину, лицо, грудь… Иногда она целовала его в те места, по которым прошлась полотенцем. Внутренне Миша сгорал от смущения, но не находил в себе сил прогнать её.

Обмотав полотенце вокруг бёдер, он чистил зубы, умывался, брился. Вампирша всё это время стояла, прислонившись спиной к стене, и наблюдала за ним, словно контролировала. Он терпел.

Когда со всеми процедурами было покончено, Ксюша приблизилась к мужчине и обняла его сзади. Он напрягся, чувствуя подвох, но она только развернула его и, поднявшись на цыпочки, поцеловала в губы. Он ответил и немного расслабился, но совершенно зря: девушка сделала ловкое движение рукой и заставила его полотенце свалиться на пол.

Михаил раздражённо вздохнул и, отстранившись, посмотрел на её весёлое лицо. Он был возмущён тем, что она всё утро испытывает его терпение и порой как будто издевается над ним. Как и все, он не любил оказываться в неловком положении, а она всё утро заставляла его маяться от неловкости.

Ксения заметила разгорающееся в его глазах возмущение и попятилась, а потом и вовсе бросилась наутёк. Оборотень подхватил полотенце с пола и побежал за ней, легонько нахлёстывая её этим полотенцем по попе.

Влетев в спальню, вампирша остановилась и развернулась. Самойлов тоже замер и вдруг осознал, что Андрея убили, а он, голый, бегает за Ксюшей по дому и лупит полотенцем. Ему стало стыдно. Он отчаянно покраснел – а краснел мужчина не чаще двух раз в год – и замотал полотенце вокруг бёдер, избегая смотреть девушке в глаза. Она же с изумлением глядела на своего красного как помидор мужчину. О его редкой невозмутимости она была осведомлена.

Свирепо поглядев на вампиршу, Миша схватил её за плечи, швырнул на постель и навалился на неё сверху.

– Ты что, не можешь меня хоть на какое-то время оставить в покое?! – вскричал он.

– Чтобы ты целыми днями сидел как зомби и смотрел в одну точку?! – заорала Ксения в ответ. – Чтобы не ел и не пил? Чтобы так и подох?! Не могу! Извини, но не могу! Я не позволю тебе сидеть и страдать! Ругайся, ори, плачь, но только не сиди вот так!

Мужчина удивлённо моргнул. Только теперь он с кристальной ясностью осознал, зачем она всё это делала. Неловкость и стыд улетучились мгновенно. Мысли вернулись к Андрею или даже больше к Феде, который был привязан к Андрею больше всех них.

Неожиданно и для Ксюши, и для себя самого Михаил вдруг заплакал. За это ему стало стыднее в миллион раз: плакал он ещё реже, чем краснел. Он и в детстве плакал-то редко, а уж при свидетелях – практически никогда. Тем более было стыдно плакать на глазах у собственной девушки.

– Мишенька, бедный мой… – простонала вампирша и прижала его голову к своей груди.

Её пугало его стремление сдерживать свои эмоции, чего бы это ни стоило, заталкивать их так глубоко, как только возможно. Она боялась, что это сгубит его. Знала, что такие чересчур сдержанные мужчины умирают обычно рано и от какого-нибудь инфаркта. Она не хотела, чтобы и его постигла та же участь.

Плечи Миши тряслись. Он плакал беззвучно. Ксения продолжала прижимать его голову к своей груди и поглаживать ласково по волосам.