Завет Осириса

– Как это? – не понял Али.

– Семейная легенда касается той семьи, которая у тебя сейчас, а родовая – произошедшая давно и передаваемая из одного поколения в другое.

– Расскажешь?

Марина снова улыбнулась. То, что она собиралась поведать, больше напоминало обычную сказку, какие порой выдумывают взрослые, чтобы позабавить детей.

– Давным-давно, лет триста тому назад, с моей прародительницей…

– Что такое «прародительница»? – перебил её Али, как видно, становившийся очень жадным, когда дело касалось изучения русского языка.

– Ну, это бабушка, которая жила несколько столетий назад.

Ответив на этот вопрос, Марина окунулась в воспоминания. Её мама очень серьезно относилась ко всему, касающегося их родословной. Она настояла, чтобы её дети знали всю известную семье генеалогию настолько, что даже были выучены даты жизни предков, а также история переселения (правда, брат Марины напрочь отказывался запоминать что-либо). А уж это сказание Анна Сергеевна – так звали маму – холила и лелеяла. Ещё бы. Легенда была достойна того, чтобы о ней написали книгу. А произошло вот что. Во время правления Николая I была сослана в Сибирь семья неких Ермолаевых. Тех самых, от которых пошёл род Марины. Однако далеко уехать они не успели, ибо молодую (ей было всего двадцать три года) мать семейства по имени Екатерина ударила ножом в живот какая-то женщина, внешностью похожая на цыганку. Это случилось на глазах родной сестры жертвы нападения, и потому были известны все подробности.

Надо заметить, Екатерина умела лечить людей травами, и к ней за помощью обращались многие. Однако, как выяснилось, женщина умела не только лечить. Когда её ударили, она прикоснулась левой рукой к своей ране, вытянула её в направлении жестокой убийцы – со стороны показалось, словно старается остановить надвигающегося на неё человека, и произнесла страшным голосом:

– За это будет проклят твой род! Каждую дочь твою и каждого сына твоего обрекаю жить в богатстве, но будут они все страдать от неразделённой любви и оттого душою будут беднее нищих. И быть тому, покуда в роду твоём седьмой сын седьмого сына не полюбит искренне девушку с именем, которое начинается на букву «Д». В ней будет душа моя и сила моя.

Произнеся это, Екатерина тут же бездыханно упала. Словно доживала последние секунды, только чтобы произнести эти роковые слова.

Как потом рассказывала сестра погибшей – Ольга, – заваривая лечащий отвар, Катя всегда делала это именно левой рукой, и к больным местам прикладывала тоже её, хотя в обычной жизни была правшой.

Семьёй был сделан вывод, что сила Екатерины таилась именно в левой руке, и проклятие то – не простые слова. Хотя подтверждения этому не было, так как убийцу не удалось найти. Тайной осталось, почему та, что снимет проклятье с рода убийцы, будет носить имя на букву «Д». Ведь в ней будет душа погибшей. Логичнее было бы назвать букву «Е». В конце концов, в семье пришли к выводу, что это было предвидением развязки проклятия, а не полноценное его создание.

С той поры ни одна девушка в роду Ермолаевых не была названа именем, которое начиналось бы на «Д», ибо недопустимо, что бы проклятье снял человек того же рода, который проклял. Было лишь одно исключение из этого правила, допущенное лишь потому, что свидетельство о рождении оформлял отец ребёнка, не верящий ни в какие проклятья. Но недоразумение было быстро исправлено, и потому не воспринималось семьёй серьёзно.

Впрочем, сама Марина не особенно верила в эту историю. Уж больно печальная и красивая. Да и не было в роду больше случаев, когда кто-то обладал какими-то мистическими силами.

Однако Али всё было знать необязательно и Марина всего лишь сказала:

– Её звали Екатерина. Катя. Её убили очень давно, но перед смертью она прокляла свою убийцу, пообещав ей, что все её потомки будут богаты, но ни один не станет счастливым в любви.

– Разве это проклятье? – удивился Али.

Марина скрестила руки на груди.

– Вероятно, для Катерины это было проклятьем, – она немного помолчала и спросила, чтобы не затягивать пазу: – А можешь рассказать ещё какие-нибудь интересные истории о своей семье?

Али внимательно посмотрел на свою собеседницу, словно решая, стоит ли рассказывать. Но луна, сияющая на звёздном небосклоне, видимо, обладает способностью развязывать языки. А быть может, открывающийся красивый вид вдохновлял на разговоры, и мужчина начал рассказывать:

– Наверное. Мы придерживаемся одного обычая.

– О! Обычай! Как интересно! – оживилась Марина. – А какой?

– Берём в жёны только тех девушк, чьё имя начинается на букву «Д». Хотя, – тут он усмехнулся, – у нас нет очень любят брать в жёны кого-то.

У Марины от удивления округлились глаза. Последнюю фразу она не особо приняла во внимание, но зато сразу подметила совпадение, связанных с именами. Однако не связала свою историю с обычаем семьи Али, сочтя это элементарным совпадением. Но всё же решила уточнить.

– Странно. А почему так?

Мужчина снова пожал плечами. Марина, подметившая ещё во время экскурсии, что их гид чрезвычайно часто делает это, невольно закатила глаза.

«Этак скоро у него горб вырастет», – с досадой подумалось ей, и она тут же было задумалась, а может ли правда от этого появиться деформация позвоночника, но додумать мысль не удалось – её внимание привлёк своим ответом Али.

– Нет знать. Считается, больше везёт, когда в семье девушк с эта буква.

– А почему именно «Д»?! – не успокаивалась Марина. – Эта буква священной считается или что?

– Нет знать, – снова ответил той же фразой Али. – Давай о другом. Ехать потом Абу-Симбел ты?

Марина обомлела.

– Откуда… – промямлила она, – откуда ты знаешь о том, что хочу туда?!

По лицу Али стало видно, что ему стало неловко. Он весь как-то потускнел, сник, и даже цвет кожи приобрёл сероватый оттенок. Марина поняла, что, видимо, подслушал её разговоры в отеле, когда вертелся поблизости. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым, поэтому не стала настаивать на том, чтобы разъяснил свои чрезмерные знания касаемо её намерений, а произнесла:

– Да, собираюсь. Только не знаю, как это сделать – в списке предлагаемых экскурсий его не было.

– Нужно обратиться к местным.

– Страшно, – отвела взгляд Марина. Её много раз предупреждали придерживаться строго услуг отеля, который их предоставляет. Так безопаснее.

– Страшно? Почему? – Али удивленно посмотрел на девушку. Глаза, и без того обычно производившие впечатление выпученных, при этом расширились ещё больше, и стало казаться, что они вот-вот вывалятся из глазниц.

– Ну, – Марина поежилась под колючим взглядом своего собеседника, – я слышала истории, в которых русских девушек продавали в рабство или похищали в надежде на то, что смогут получить у родственников деньги за освобождение.

Али недовольно поморщился, словно ему наступили на очень больную мозоль.

– Посоветую хорошее агентство, – медленно произнёс он. – Нет украсть ты. Мну доверять ты? – его фиалковые глаза так внимательно сосредоточились на девушке, что та невольно поёжилась.

– Ой, верю-верю, только перестань меня сканировать своим взглядом.

Али растерялся.

– Что? Ска-ировать? – переспросил он.

– Через «н». Ска-ни-ро-вать, – медленно, по слогам повторила Марина и пояснила: – Сканированием называют процедуру, когда с помощью техники заглядывают, что находится внутри чемодана или человека.

– О! Это как при прохождении таможни? – сообразил мужчина.

– Да! Как при прохождении таможни.

– Разве у мну сканирующий взгляд? – почти кокетливо спросил Али.

– Да. И ещё иногда колючий. Даже мурашки бегут по коже, – Марина зябко поежилась и обхватила свои плечи руками.

Али довольно рассмеялся. И поймал себя на том, что эта странная девушка первая, с которой ему так легко. С египтянками даже словом толком не перемолвишься без обещания жениться, а туристы всегда смотрели на него свысока, словно на своего личного раба. Но эта девушка говорила с ним, как с равным, хотя поначалу тоже строила из себя невесть кого. И сейчас, ночью, показала себя с другой стороны. Возможно, даже с настоящей. По ночам, когда душа устаёт за день носить маску, она показывает себя в истинном свете. Без глянца, без лоска, без блеска. Вот и он. Сбросил свою личину, расслабился. Даже об отце рассказал. Хотя, на самом деле, хоть и уверил девушку в обратном, кому попало о нём не говорил. Оба они так расслабились, что вздрогнули, когда услышали голос, который произнес всего лишь одно слово: