Наброски. Автобиографический роман с терапевтическим эффектом

Поэтому казалось, что весь мир – это класс, двор, ну, максимум, Компрос, парк Горького и пара центральных районов.

И в этом мире кто-то, пусть не самый умный, красивый и достойный, но самоуверенный, назначил себя главным и диктует правила, по которым живёт твое общество, тусовка.

Эти правила четко отделяют "крутых" от "некрутых".

И "некрутым" остается два пути: либо быть на подпевках в стае "крутых", либо оставаться в одиночестве.

К счастью, тот комментарий был одним из немногих эпизодов, а в целом мне повезло и со школьными друзьями, и с дворовыми, я почти не знала, что значит быть "некрутым". Мы принимали друг друга. И никогда не критиковали за внешность.

А потом начались путешествия, встречи, чтение, фильмы, универ, работа.

Мир становился все шире и шире. И однажды обидная этикетка отклеилась сама собой: мне просто сказали, что я очень красивая. Сказал человек, чье мнение было действительно важно.

Могу ли я что-то посоветовать 14-летним? Нет. У каждого свой путь.

Но я могу рассказать, во что верю.

Я верю в то, что добро и правда побеждают. Всегда.

Верю, что по-настоящему добрый человек никогда не поставит тебя в угол дурацким замечанием. А если он недобрый, не надо слушать его слова.

Я верю, что мир огромен, бесконечен, многообразен.

И каждому найдется место в нём.

Только не надо бояться быть собой.

Только надо стремиться быть свободным.

От предрассудков, сплетен, шепота за спиной.

И надо искать "своих", таких же свободных, настоящих, воспитанных, умных и добрых. Как ты.

***

? Друзья не понимают (да ты шутишь! как вообще такое можно смотреть?!), почему мне нравятся «Сумерки».

Всё просто: я это прожила.

Как Белла, я закрылась в комнате.

Закрывалась по вечерам, потому что учёбу никто не отменял.

Да, днём это была учёба в сильном классе. Я со своими гуманитарными мозгами штурмовала физику, алгебру, геометрию.

Я писала доклады на французском.

И участвовала в конкурсах стихов.

А вечером я выключала свет, ложилась на диван и часами слушала магнитофон, уткнувшись в одну точку, вглядываясь в пустоту.

Ни семья, ни друзья не подозревали о моей моральной бездне. Уже тогда я умела держать лицо.

Но с темнотой всё разбивалось вдребезги.

И к утру мне приходилось собирать себя, как мозаику.

Чтобы продержаться ещё один день и в сумерках снова разлететься на тысячу кусочков, каждый из которых тосковал и плакал.

Это было слишком больно.

И слишком страшно.

Я быстро усвоила урок. В свои четырнадцать поклялась, что никогда больше:

Не дам разбить сердце.

Не буду ни за кем бегать.

И сдержала слово. За тридцать лет я не бегала ни за одним мужчиной.

Ни-за-од-ним.

***

? Как я справилась? Сами того не зная, мне помогли друзья.

И новаторство в системе образования.

В десятом классе нашу параллель перемешали.

Вместо традиционных «А» и «Б» появились «гуманитарный» и «политехнический».

И почти сразу возникла школьная «банда» во главе с преподавателем

информатики. И всё закрутилось-завертелось…

Если бы мне тогда сказали, что школы 21 века будут с металлоискателями и

видеонаблюдением, я бы сильно удивилась.

В моей школе на входе сидела почти столетняя баба Маня.

А двери были открыты круглосуточно. По крайней мере ? для нас (благодаря

дружбе с ночным сторожем).

Мы были королями школьных чердаков и подвалов, покорителями новых кожаных