Эхо шума

– Надо было запросить больше бабла, – сказал Фархад.

Скучающий Лени экхэмкнул, напоминая, что висеть под мышкой ему уже надоело. Эльста на него шикнул, чтобы молодежь не мешала серьезным дядям думать.

– Но по плану вот за теми коридорами должен быть самый короткий путь до ангаров, так, Син? – спросил Багрицкий.

– Так точно.

– Что ж, – Фархад подхватил инженера поудобней, как бы невзначай проверяя наличие оружия в кобуре. – Вот и славненько. Вот и полетели!

– Я говорю, я туда не полезу! – возопил Лени.

– Ой да брось ты, что как маленький, – капитан подплыл к самому краю «перехода», прищурившись, глядя на неровное свечение фонаря впереди. – Подумаешь, системы поглючили. Ты темноты боишься? Может, выберем-таки тот вариант, где лампочка была, а?

– Гравитации на пустом месте с ничего я боюсь, – огрызнулся мальчишка, опасливо через плечо косясь в проем. – И любой нормальный человек, – он сделал акцент на «нормальный», – также должен бы, знаете ли! С какой радости здесь вообще хоть что-то функционирует спустя полстолетия?

Созерцавший происходящее доктор меланхолично пожал плечами. Лени показал ему язык. Фархад же вновь задумался. Почесал затылок и самому себе кивнул, чего-то там решив.

– А когда это мы были нормальные?

Под это заявление он торжественно «внес» свою моментально заоравшую ношу внутрь. Резкое появление притяжения на секунду вызвало рвотные позывы, но они быстро прекратились. Лени под мышкой заскулил, и его аккуратно опустили на ноги. Прислонившись к стеночке, он по ней же и стек. Багрицкий переход перенес спокойно. Только патлатой головой затряс, что собака после купания в речке. Замер, к чему-то прислушиваясь.

Мигнув, справа загорелась тёплым ровным светом лампочка. Лени на нее опасливо и зло покосился.

– Ну чего ты. Бери пример с дока, – пожурил его Фархад.

– У него всегда рожа кирпичом, мне такое от природы не дано! Конструкцией не предусмотрено!

В целом, по ту сторону гравитационного раздела было ровно так же, как и до него. Бело-голубая штукатурка, длинные палки ламп над головой, непонятные ржавые трубы понизу и провода поверху. Некогда лазуревый, ныне же вполне себе болотного цвета потолок. Сильно подгнивший паркетный пол. Местами из стен торчали железные окна щитков. Под ногами выделялась какая-то жижа да неловко пришпиленный портрет советского вождя. Верхняя половина была сожрана белой плесенью.

– Идем вперед, – бодро сообщил Фархад. – Не вижу смысла по каждому из проходов шариться.

– Я тебя ненавижу, – буркнул с пола зеленоватый Лени.

– И я тебя тоже очень люблю.

Незаметно массируя узловатой рукой больную ногу, доктор чуть отдалился от остальных, забежав вперед, за пределы света одинокой лампы, и тут же удивлённо присвистнул.

– Чего там? – подоспевший Фархад снова выругался.

– Син, – подал голос доктор. – У нас тут еще и пролом.

Судя по звуку из наушников, где-то на корабле техник от души приложился головой о стол.

Фархад почесал затылок. Игорь посветил вдаль фонариком. Лени присоединился к ним в разглядывании безудержных просторов, что им открывала огромная ощетинившаяся стальными прутьями дырища, вокруг которой щедрой рукой были рассыпаны куски бетонной стены. Она была грубо пробита в тот коридор, по которому они планировали идти, и скрывала в себе еще два варианта поворота событий, предоставляемых соседним коридором.

– А дверки там не видно? – поинтересовалась по связи Энси.

– Не-а, – вякнул Лени, потирая щеку. – Ни фига не видно. Зато есть пробоина в стене. Кому-нибудь нужна пробоина в стене, но не от метеорита, а не пойми от чего?

– Чего?!

– Может, эта пробоина была еще, когда системы функционировали. Роботы ли, люди ли сразу же среагировали и залатали внешнюю дыру первой, как представляющую реальную опасность. А потом питание урезалось, и дальше прибираться стало себе дороже. Ну вот и бросили.

– А метеорит тогда где? – недовольно нахохлился Лени.

– Может, до того, как запломбировать, выбросили, – продолжил рационализировать ситуацию капитан.

Багрицкий молча уткнулся в карту.

– Время тикает, – мягко прошелестела Энси.

– Тик-так.

– Цыц, мелкота. Ладно. Пойдем пока, как шли, – решил капитан, предварительно выглянув в дыру, убеждаясь еще раз, что ни космоса, ни потерянного метеорита за ним нет. Во всяком случае, в обозримом пространстве.

Дальше коридор вел себя достаточно смирно – был прямым и неожиданных сюрпризов не подкидывал, достаточно быстро завершившись дверкой головы на четыре выше нормального человеческого роста. Дылда Багрицкий радостно ощерился, с гордо расправленными плечами входя в проход – далеко не каждый день он мог себе подобное позволить.

По ту сторону прятался, судя по всему, склад продовольствия. Сотни и сотни банок с соленьями и прочими консервами. Мешки зерна. Колонны картонных коробок на небольших деревянных платформах с незамысловатыми названиями типа «масло растительное», «макароны», «кондитерские изделия», «чай» и так далее. Никаких марок. Ни тебе желтого кругляша с красной надписью «Янтарная Заря», ни фиолетовой звездочки «Маскарада». Это уже не заикаясь о зарубежной продукции.

Все это было рассортировано абсолютно идеально. Склад был забит под завязку, лишь скромные ручейки проходных дорожек виднелись то тут, то там. Так и виделась снующая по ним девушка в сарафане с косынкой. Хотя, вряд ли бы в этой станции ходили в гражданском. Да и скорее здесь ошивались рабочие в подтяжках. Кто знает.

С любопытством озираясь, они прошли по одной из тропинок, что прилегала почти вплотную к стене – та была почти абсолютно прямая и самая короткая. Где-то чуть в стороне одна из коробок сверху сверзилась вниз, по пути прихватив с собой пару товарок.

Лени аж подпрыгнул, моментально направив на источник звука фонарь.

– Та штука пошевелилась!

– Лени, знакомься. Это называется гравитация, – сказал Фархад. – Это, знаешь, когда вещи сами по себе всегда падают вниз. Ее, знаешь, на Земле много. И у нас на корабле, кстати, тоже. Никак не думал, что ты ее за все время не заметил!

– Ха-ха. Не смешно.

Луч света ничего не выявил. Одни мешки да коробки, коробки да мешки. Успевший уйти вперед, Багрицкий кашлянул в кулак, привлекая внимание. Двое спорщиков заторопились следом.

Игорь все понимал. Фархад за мальца чувствовал определенную ответственность – сам же его подростком еще подобрал, на корабль пустил. Он не хотел его расхолаживать своими отеческими чувствами, потому дразнил и подстебывал, чтобы тот не расслаблялся и «рос настоящим мужиком». Багрицкий этого не одобрял, но понимал.

За складом шла небольшая секция, напоминающая комнату отдыха. Ну или просто очень широкий коридор. Параллельно друг другу были расположены две двери с фигурками на пластике: голубой – мальчика, и розовой – девочки. Чуть дальше – пара плоских диванов. Рядом с ними – простые деревянные столики: прямоугольник, к которому присобачили четыре палки. На них – скатерти и вазочки с завядшими цветами. На полу лежал протертый ковер с арабскими узорами. Симметрия пространства навевала тоску.

Над головой уныло тикали суровые квадратные часы. Такая бандура могла запросто грохнуть кого, если бы упала. Впервые наблюдающий вживую такой полный антураж советской эпохи, Лени хоть на пару секунд да зависал над каждым непонятным "экспонатом".

С одной стороны комнаты-коридора висел плакат, призывающий тщательно мыть руки, а с другой какой-то план. Подойдя поближе и присмотревшись повнимательней, Лени издал победный клич.

В ответ на удивленные взгляды ткнул пальцем на «План эвакуации». Схема была лишь их, третьего этажа, но в текущих обстоятельствах и она была подарком. Особенно учитывая, что описанное там с реальностью совпадало куда больше того, что им выдал Мо.

– То есть где-то здесь должен быть еще один лифт, негрузовой, рядом – столовка, и с ее другого входа можно упереться аккурат в лестницу? – порассматривав план, подытожил капитан.

– Выходит так.

– Значит так, Мухтары. Ищем лифт!