Эхо шума

Капитан заворчал, признавая чужую правоту. Он очень не хотел отпускать дока. Тот и без того был не в лучшем виде. А если еще и на станции неспокойно будет…

Звонок.

– Кого еще занесло?

«8-800-96-45-23-455. Новая Москва. Элеонора Федоровна Эльста. Просьба связать с Фархадом Степановичем Эльста»

– О, это тебя. Помяни чёрта.

– О Боже, только не это! Меня нет! Умер!

Багрицкий невольно оскалился в улыбке. Кивнув Лени, соединил правый указательный и левый мизинец. Подобный жест означал, что дело касается одной из «тем, о которых мы не говорим»: семьи, осьминогов и животрепещущего вопроса «а существуют ли таки инопланетяне али нет?». Пункт про семью диктовался отсутствием оной у большинства, сварливой бывшей капитана и неспособного заткнуться на эту тему Сина. Последним был продиктован и последний же пункт – ксенофобские тенденции на почве открытия химер, сцбшная революция, все дела, все такое. Про осьминогов уже никто не помнил, но что-то подсказывало, что не обошлось без алкоголя и той незамутненной личности на АЖО «Сатире», приударившей за тогда еще, до Энси и простреленной спины, ходившим в экспедиции Мо.

Сейчас был первый случай: семья. Ибо только бывшая жена из списка могла догнать несчастного птичника на любом краю галактики. Даром, что мадам была с диспетчерской вышки.

– Сбрось, Христа ради, просто сбрось, – взмолился капитан, пряча голову под стол. Предложи ему войти в клетку с голодными тиграми или же провести минут двадцать с Элеонорой, он бы выбрал клетку, для уверенности еще и запаяв изнутри.

«Соединение сброшено».

– Вот и славно. Вот и хорошо. Так, возвращаемся к нашим баранам…

– Ты не можешь избегать ее вечно.

– А вот и могу.

Очередная попытка штурма твердолобости Багрицкого ничего не дала. В итоге все трое, подгоняя в тамбуре настройки, готовились к выходу. Проверяли экипировку, в порядке ли системы защиты. Син в очередной раз посетовал на то, что они в защитных покрытиях напоминают привидений с этим мягким фосфорцированием.

– Команда высадки: капитан – Фархад Степанович Эльста, инженер – Валерий Андреевич Сафронов, доктор – Игорь Леонидович Багрицкий. Время высадки: шестьдесят восьмой год от открытия ЦБ, семнадцатое марта. Место высадки: Большое Магелланово Облако, Туманность Тарантул, номенклатура: NGC 2070, также обозначаемое как ESO 57-EN6, – продиктовал Син идеально ровным голосом.

– Галактика, где чуть более, чем бесконечность звездочек, – сказала Энси. – Фади, эту высадку регистрировать в бортовом или придумать для отчета чего получше? Дело же все-таки не вполне легальное. Нас сюда никто не приглашал же, а собственность, пускай и бывшая, но все еще государственная.

– Пиши «ЧП». Мол, оттуда сигнал бедствия шел.

– Со станции, что с век в космосе валялась?

– «Да» и «да»! А фиг ж их знает, может, перед тем, что бы там не случилось, они его запустили, и он там так и висел. А как мы прилетели и высадились – взял да и заглох, а мы его потом найти не смогли. А что, такое бывает. Сам слышал.

– А если проверят? – поднял бровь Багрицкий. – С нас ОА же три шкуры спустит за такую выходку.

– Гоша, не нуди, – погрозил ему пальцем капитан. И клал он на то, что «Гоша» – это «Григорий», и с «Игорем» никак не связано. Тот сам виноват. – Син, что там со связью? Нас сильно покорежило в этом плане?

– Ну, хорошая новость – с нашей стороны проблем нет. Плохая новость: станция реально старая. В последний раз подобную модель выпускали еще в прошлом веке – сквозь «мертвые» переплетения железа сигнал плохо берет. Картинку провести вряд ли смогу. Хорошо будет, если звуковой ровно пройдет, и я вас слышать нормально буду. Локаторы почти нормально работают, и что внутри происходит да как выглядит я, более-менее, вижу, но все равно не очень…

Техник принялся с удвоенным рвением жевать губу, а доктор с капитаном схлестнулись в нетипичном для них соревновании «успокой иноземца».

Поняв, что пока не нужна, Энси зависла в паре метров над полом.

– Знаешь, – сказал Лени, – меня напрягают типы, что стреляют по кораблям.

– Меня напрягают станции, на которые забивают Дьявол знает сколько, а потом внезапно до чертиков желают найти. У меня подозрения, что напавшие на нас ранее товарищи тоже к той консерве за бортом причастны.

Мальчишка машинально отгрыз кусок кожи с пальца.

– Да ладно, – уловив чужое настроение, Энси сменила настрой. – Бывало веселей. Помнишь, у нас был случай с АЖО, что появлялась только раз в тринадцать часов? Ее длинноухого посла, который обнимал индийскую статую на входе в переговорную и признавался ей в любви забыть не просто, правда? Запоминающаяся личность.

– Ага! – Лени задумался. – А что та статуя там, вообще, делала?

– И откуда мы ее откопали…

– Или куда потом дели, если уж на то пошло…

– Положим, когда мы ее туда ставили, были, наверно, пьяны…

– Ты ж непьющая!

– Позволь человеку хотя бы на уровне самовнушения расслабиться!

– А! А спер-то ее тот же самый посол…

– Или мы ее отдали…

– Или отдали…

– Посмотри в логах!

– Лень!

Заклепывающий последние кнопки Багрицкий улыбнулся, глядя на эту привычную сцену. Син продолжал сосредоточенно копаться в компьютере. Фархад смотрел на станцию. Та глядела пустыми окнами вжатых в нее кораблей. Они шептали: «Валяй, попробуй».

Капитан провел пятерней по лысой черепушке. Жене надо было, наверно, перед выходом все же ответить.

Но времени было мало. Пора было высаживаться.

– Так, отставить, все – по местам! Син – за старшего! Мы – пошли! – цапанув инженера за воротник, капитан шустро щелкнул переключателем давления. Открыл выход и бесстрашно шагнул в космос, уволакивая за собой прыгающего на одной ноге Лени. Багрицкий неспешно прошел следом, на ходу предупреждая, что если в этот раз еще хоть кто-нибудь посмеет забыть персональную аптечку – придушит лично, чтобы не мучились.

Стоило покинуть территорию корабля, как тут же ощутилось отсутствие гравитации. Системы станции не отвечали, так что стыковаться приходилось через дыру в обшивке, проведя небольшой мост-поплавок, чтобы храбрых путешественников не снесло куда космическими ветрами.

Зависнув в середине пути, Лени оглянулся на корабль, в очередной раз задумавшись, почему эта развалюха гордо звалась «Синица», а не «кирпич в полипах». Второе название ей шло определенно больше. Тут фонарик дока высветил надпись на стене станции.

– «Дети Ленина»?! Серьезно? Станция с названием «Дети Ленина»??? – Лени в ужасе уставился на Багрицкого.

– Эй, если мне за семьдесят, это еще не означает, что я отвечаю за буйную фантазию народа с прошлого века, знаешь ли, – доктор присмотрелся. – Тем более, это не ее название, а просто граффити, судя по стилю, сделано было, когда ты пешком под стол ходил. А в те времена что-то пошло не так. Много чего пошло не так…

– Наркотики, я думаю, – беспечно откликнулся капитан. Он первым проплыл в нутро станции. Чуть подождал остальных. Замер, тихонько ругнулся, вытаскивая из-за пояса небольшой белый кругляш. Раздавил, выпустил из руки. Метров пять вокруг озарило холодным мерцающим светом.

Они стояли рядом с каким-то куцым аппендиксом, где притаился таксофонный аппарат, трубка которого уныло бодала потолок. Лени подплыл было туда, но был остановлен упреждающим свистом капитана. Он сверился с картой.

– Так. Судя по выданным нам картам, информация у нас или где-нибудь в исследовательской части, или в жилых помещениях, или, почему-то еще вариант, в ангаре, где скотину держали. Ангар тут недалеко. Так, мы сейчас не прямо идем, а чуть вбок, ага? Там есть любопытная системка, как раз на случай проблем с корпусом. Увидим дверку неприметную. По данным Мо, она вообще из стены не выпирает и чуть ли не на картинку похожа. На ней, в теории, табличка должна быть: «Старший по технике безопасности такой-то». Итак, ищем неприметную дверку!