Ошибка скрипки

– Да, это я.

– Михаил Витальевич сообщил мне, что вы едете. Пройдите за мной.

Она покорно пошла за ним по коридору, вошла в небольшую палату. Он указал ей на медицинскую кровать, она осторожно положила на нее Кристиана.

– У него температура, извините, я не измеряла какая, но он очень горячий. Около часа назад он потерял сознание, кашля нет, нос дышит чисто.

Врач улыбнулся ей своими глазами, только глазами, всего на пару секунд, но ей сразу стало легче. Внутри что-то посветлело и успокоилось.

– Малыш, меня зовут Дмитрий Борисович, ты заболел, и мне очень важно выяснить, что это за болезнь, чтобы тебя вылечить.

– Меня зовут Кристиан, я не боюсь уколов.

– Кристиан Кёниг? Очень интересное имя.

– Мой папа немец.

Он сказал это очень важно, показывая, как он гордится своим отцом и любит его. Дмитрий Борисович пару секунд обдумывал ответ, снова улыбнулся глазами и продолжил:

– Кристиан, сейчас я возьму у тебя немного крови для очень важных исследований, а потом поставлю укол, от которого у тебя температура станет меньше. Ты не побоишься остаться без мамы? Ей нужно завести на тебя карточку, чтобы в лаборатории знали, для кого они делают обследование.

– Нет, я не боюсь. Мам, не переживай, я в порядке.

Дмитрий Борисович взял в руки иглу и открыл ящик с вакуумными пробирками, а Даша поспешила выбежать в коридор. Отвечая на вопросы при регистрации и подавая тот или иной документ, Даша не переставала прислушиваться к звукам коридора, она боялась, что услышит, как её ребенок плачет. Через двадцать мучительных минут она прибежала обратно, не чувствуя земли под ногами, вошла в палату. Кристиан уже был в одет в больничную пижамку, кто-то успел расчесать его волосы, но вид у него был по-прежнему очень болезненный. Увидев мать, он улыбнулся, но красные, уставшие веки стали закрываться.

– Мам, я знаю, что папа не может прийти, но я так сильно хочу его увидеть.

– Он скоро позвонит, если ты не будешь спать, то вы с ним поболтаете.

– Угу.

Кристиан зевнул и личико его расслабилось.

– Извините, лекарство содержит слабое снотворное. Температура уже падает, но причин её скачка мне выяснить не удалось, для этого нужно дождаться результатов из лаборатории.

– Дмитрий Борисович, он же поправится? Правда?

Он уже собирался идти, но этот по-детски заданный вопрос заставил его остановиться и снова подойти к ней. Он так часто слышал такой вопрос из уст разных женщин, но впервые в его жизни вопрос прозвучал так наивно.

– Конечно.

– Я могу остаться с ним?

– Да. Если будут какие-то изменения, спросите у медсестры, где я. Если изменений не будет, я вернусь через несколько часов.

Он несколько секунд внимательно смотрел в её глаза:

– Высокая температура является показателем того, что организм ребенка борется с болезнью. Потеря сознания тоже не редкий фактор – ребенок просто ослаблен. Я взял у него кровь только для того, чтобы подтвердить, что с ним все в порядке. Думаю, уже вечером вы поедете домой.

– Спасибо!

Она посмотрела на него, как на святого, сделала шаг и крепко обняла за талию. Он смутился, но ничего не сказал, погладил по плечу, дождался, когда она разомкнет руки и вышел из палаты.

Она взяла стул, поставила его к кровати, села, достала из сумочки телефон. Десять утра. Она почувствовала неожиданный прилив сил от понимания того, что Даниэль вот-вот позвонит ей. Врач немного успокоил её, но дрожь в пальцах никак не проходила. Кристиан спал, но, то и дело хмурил личико и сжимал кулачки от боли. Она не знала, где у него болит, поэтому аккуратно гладила его голову, целовала сжатые кулачки, тихонько шептала, что она рядом.

Как бы она ни ждала звонка телефона все это утро, но все равно вздрогнула, когда он заиграл «Весну» Вивальди.

– Даниэль! – выдохнула она в трубку.

– Привет, Даша!

Смех в голосе, ударение на последнюю букву, все такое родное и привычное – Даша зажмурилась, чтобы не расплакаться, но слезы брызнули.

– Даниэль, Кристиан заболел. У него поднялась температура, и он потерял сознание. Мы в больнице, врач говорит, что это не опасно, но я все равно боюсь. У него температура была, только когда зубки резались, а потом еще один раз!

– Родная моя, все дети болеют. Он скоро поправится!

В его голосе было тепло и уютно, как в старом свитере, но ей сейчас безумно не хватало его присутствия, его рук, его глаз, его улыбки.

– Кристиан, он сказал, что очень хотел бы тебя увидеть. Ты можешь прилететь? Хотя бы на день?

Она прислушалась к тому, как напряглось его дыхание. Она поняла, что он ей ответит, но ей не хотелось этого слышать еще хотя бы несколько секунд.

– Ведь ты можешь перенести что-то, правда? Больница! Ты знаешь, тут очень хорошая клиника, мне Миша посоветовал, а Стас меня подвез и Рича к себе взял, они снова меня так выручили, не знаю, как бы я без них справилась. Даниэль, у нас с тобой чудесный ребенок, я вижу, что ему очень плохо сегодня, но он не капризничает, не плачет! Ты представляешь, он еще и меня пытается успокоить как-то.

Она так быстро все это выплеснула, что дыхание перехватило и пришлось замолчать.

– Я прилечу через шесть дней. Я взял на эти дни больше нагрузки, чтобы иметь возможность быть дома дольше. Мне предложили участие в новом проекте, это будет сюрпризом для тебя, в России, но чтобы я смог его сделать, мне нужно решить все здесь, в Германии. Душа моя, я скоро вернусь.

– Мне иногда сложно без тебя, ты это знаешь, прости, что я тебя расстроила, просто сегодня я очень уязвима и нуждаюсь в тебе больше обычного. Звони мне, как сможешь, ладно?

– Ja! – ответил он на немецком, но поспешил поправиться – Да, Даша! Если будет что-то срочное, сразу звони сама, только на номер Лукаса, я могу быть на съемках или церемонии.

– Хорошо, жалко, что Кристиан уснул, он был бы рад с тобой поговорить.

– Обними его от меня! Я скучаю по вас, но сейчас мне нужно идти!

– Я люблю тебя, Даниэль.

– Моё сердце с тобой.

Он сказал это буднично, так естественно, что она засияла от радости. Любовь к ней была для него чем-то очевидным, обычным, как дышать или играть на скрипке. Как продолжение его существа. Как неотъемлемая часть сущности. Она все утро ждала этот звонок, как спасительный круг, как глоток воздуха, как что-то, от чего зависела её жизнь, но звонок прозвучал, не принеся облегчения, только сосущее чувство пустоты.

– Я устала без тебя, мне без тебя невозможно и очень трудно – сказала она, глядя на фото Даниэля, светившееся на экране телефона.

Она уже хотела убрать телефон обратно в сумку, но позвонила мама.

– Да, мам.