Друг мой, враг мой

– Понимаешь, Санька, странное дело… – тихо, словно делился самым сокровенным, начал Дрёмов, – по идее я должен его ненавидеть. Он же меня бил, мать обижал. Я за всю жизнь даже маленького подарочка от него не получил. А мне почему-то вспоминается, как мы вместе с ним рыбачили на речке, как он помогал мне наживку на крючок насаживать. Помог подсечь и вытащить приличного подлещика! Как вместе клеили обои в моей комнате. А когда я стащил у матери сотенную из кошелька, отец заметил, но не выдал меня. Сказал, что это он на опохмел взял.

Женька отвернулся к окну и смотрел куда-то вдаль, будто видел не укрытые снегом кроны деревьев, а что-то совсем другое.

– И вот отца нет… Врачи сказали, что его организм был полуживым от постоянного отравления алкоголем. В общем, пережить эту болезнь шансов почти не было… Теперь в доме тихо и спокойно. Никто не орет в пьяном угаре, не скандалит с матерью, не раздает подзатыльники направо и налево. А внутри пустота. Как будто из души вынули что-то важное, а вернуть на место забыли.

– Да, странно, – вздохнул сочувственно Лисин. – Меня вот мать никогда не била, не ругала. Все время деньги шлет, покупает все, что ни попросишь, а внутри тоже пустота. Только у меня оттуда ничего не вынули. Там его изначально не было. Такие дела! Ладно, давай работать, а то мы тут провозимся до ночи, а хотелось бы еще на компе в войнушку поиграть.

* * *

Санька накинул куртку, собираясь в школу, и постарался быстренько просочиться мимо кухни. Но не успел. На пороге появилась бабушка.

– Сашенька, не забудь шапку надеть, холодно на улице!

– Не холодно, – возразил внук.

– Как же не холодно, когда март на дворе? Да еще и ветер сильный. Не дай бог, простудишься. А тебе ж никак болеть нельзя, к экзаменам готовиться надо. Надень, надень шапочку-то!

– У-у-у! – медведем зарычал парень и театрально закатил глаза.

Но шапку взял и натянул на голову. Выскочил на лестничную площадку и побежал вниз по лестнице, поправив на плече школьный рюкзак. А Анна Ивановна тяжело вздохнула, глянула в глазок, проследив за внуком, и вороватым движением правой руки коротко его перекрестила.

Спустившись этажом ниже, Санька снял шапку и комком сунул в карман. Головные уборы он не носил принципиально, считая, что уровень детского сада уже перерос. А если действительно было холодно, то накидывал на голову капюшон. Делов-то!

Вернулся домой поздним вечером, сказав по телефону бабушке, что будет готовиться к экзаменам с одноклассником, а на самом деле весь вечер резался с ним в компьютерную игру.

Довольный очередной победой на виртуальном поле боя, он открыл дверь своим ключом и настороженно замер в коридоре, прислушиваясь. Из комнат не доносилось ни звука, хотя обычно в это время бабушка смотрела телевизор – всевозможные дурацкие ток-шоу.

Санька разделся в коридоре, зашвырнул рюкзак в свою комнату и отправился на поиски бабушки.

Бабушка лежала в кровати и, кажется, спала. В такое время? Парень удивился, почувствовав тревогу.

– Ба, ты чего? – спросил тихо, подходя к кровати.

Анна Ивановна с трудом разлепила веки и посмотрела на внука.

– Ты пришел, Сашенька? Голодный, наверное… Там на плите обед, разогрей только. А я сегодня что-то устала, легла полежать… – и закашлялась.

После приступа кашля она долго приходила в себя, тяжело, трудно дышала.

– Может, тебе лекарство какое дать, ба? – беспокоился Санька.

– Нет, мой хороший, я просто полежу немного.

Парень вышел из комнаты на цыпочках, чтобы не мешать бабушке.

Ночью долго не мог заснуть, вслушиваясь в приступы надсадного кашля, доносящиеся из соседней комнаты. А в груди нарастала тревога.

Рано утром встал сам, без будильника, и пошел проверить больную. Как она там?

С порога задохнулся от страха: бабушка лежала, свесив голову на бок, и почему-то хрипела.

– Ба, ты чего? Ба-а!.. – бросился к кровати, стал трясти за плечо.

Но Анна Ивановна не реагировала на все попытки привести ее в чувство. Санька схватил телефон и вызвал скорую помощь.

Пока ехали врачи, не отходил от больной, все повторяя безрезультатно: «Ба, ну открой глаза, открой!»

Ее увезли в больницу, а на следующее утро позвонили и сообщили, что Анна Ивановна Лисина скончалась от тяжелой двусторонней пневмонии, вызванной новой коронавирусной инфекцией.

– Как «скончалась»? – пробормотал Санька и выронил телефонную трубку.

* * *

– А может, поедем со мной? – в который раз спросила мать, убирая посуду после поминок.

Она приехала сразу, как только сын по телефону сообщил страшную весть. В организации похорон помогли соседи и друзья, коих у Анны Ивановны оказалось очень много. Даже несмотря на опасность заражения, в маленькую, уютную квартирку бывшего скромного повара детского сада пришло немало народа – помянуть покойницу добрым словом.

– Больно я тебе там нужен! – невесело хмыкнул Санька.

– А с кем же ты тут останешься? – забеспокоилась мать, не возразив. Поправила черную косынку на голове и виновато посмотрела на сына. – Ты ж еще несовершеннолетний. Я сюда переехать не могу. У меня ж работа, муж, семья…

– Мне до конца школы всего ничего осталось, – возразил Санька, – не могу я уехать. Сдам экзамены, получу аттестат, а осенью в армию пойду. Мне ж восемнадцать в сентябре будет.

– Да, я помню.

Они сидели за кухонным столом и молчали, не зная, что еще сказать, как два совершенно чужих человека. А за окном занудно барабанил дождь, словно оплакивая старую добрую женщину. Плотные серые облака висели так низко, что казалось, с крыши дома можно рукой достать до их мягких и рыхлых животов.

На следующий день Санька проводил мать на вокзал и усадил в поезд.

– Ну ладно, сынок. Денег я тебе оставила. Если понадобятся еще – звони, я вышлю. А еду покупай в кулинарии готовую, чтобы только разогреть. Кулинария здесь приличная. Старайся в квартире поддерживать порядок, а то пылью задохнешься. И не забывай душ принимать, белье стирать.

– Хорошо, мам, – покорно кивал парень.

Проводник попросил провожающих покинуть вагон.

– Ну, я пошел…

– Да, иди…

Женщина неловко поцеловала сына в щеку, точно клюнула, и он быстро ушел, даже не дождавшись, когда тронется поезд.

«Прости, сынок!» – мысленно пробормотала мать, с трудом сдерживая слезы. Но взяла себя в руки и принялась стелить постель на своей полке.

А Санька шел по родному городу, засунув руки в карманы куртки и подставив ветру лицо. В глазах было очень горячо, а в носу щипало. «Ничего, справлюсь!» – убеждал себя он. В конце концов уже почти взрослый, а значит, должен справиться. Обязательно должен.

Вот только некому теперь будет напоминать каждое утро, чтобы он надел шапку. И от этой мысли к сердцу подбиралась тоска.

* * *