Четырнадцать дней непогоды

– Ах так! – воскликнула княгиня, отряхиваясь, – тогда позвольте и мне ответить вам тем же.

Она ловко слепила из снега комок и запустила им в Павла.

Он же развеселился не на шутку и не собирался прекращать забаву. Снежки летали туда и сюда. Неизвестно, сколько еще продолжалась бы веселая возня, если бы Евдокия не вспомнила о времени.

Князь торопливо расстегнул редингот и взглянул на часы, висевшие на золотой цепочке. Оказалось, что уже четверть девятого. Павел и Евдокия заторопились в дом, отряхивая на ходу одежду, которая вся была в снегу. Софья уже завтракала вместе с Верой Федоровной, и молодые супруги поспешили к ним присоединиться.

* * *

А в поместье Озеровых, заметно опустевшем после отъезда Михаила и замужества Евдокии, несмотря на это, кипела суета. Прасковья, очень взволнованная предстоящим первым выходом в свет, собирала в сундуки все платья, какие у нее были. Варвара Александровна тщетно уговаривала ее оставить хотя бы половину, обещая в Петербурге заказать новые.

Николай Петрович почти ничего с собою не брал – он ехал всего на несколько дней. Отвезя супругу и дочь в столицу и сыграв свадьбу сына, князь должен был вернуться в М-ск, где его ждала служба. Предстоящая разлука с мужем очень печалила Варвару Александровну, в трезвом и практичном уме которой все носились какие-то смутные предположения о возможности для Николая Петровича устроиться на службу в столице.

Наконец, вещи были погружены, указания управляющему отданы, и все готовы к отъезду. Прасковья, стоя на крыльце, заметила приближавшийся дормез Мурановых. Вскоре он подъехал, Павел обменялся несколькими словами с тестем, и длинная вереница из двух дормезов и едва ли не полдюжины обозов и кибиток тронулась в путь.

Евдокия Николаевна Муранова, отодвинув шторы, смотрела на отеческий дом, который в ее глазах все уменьшался и уменьшался, пока не превратился в еле заметную точку. Вскоре замелькали поля, перелески, владения соседей. Но образ любимого дома остался неизменным в душе молодой княгини, трепетно ожидавшей чего-то нового и неизведанного – того, что воплощает в себе это волшебное названье – Петербург…

КНИГА 2

ЧАСТЬ 1

I

Егор Ильич Ветровский, вице-директор департамента Министерства внутренних дел, пребывал в наилучшем расположении духа. Он только что вернулся от графа Броновского, который остался весьма удовлетворен его докладом.

В дверь кабинета постучали. С позволения Ветровского вошел секретарь, титулярный советник Виктор Вревский, и протянул Егору Ильичу конверт. Статский советник взглянул на имя отправителя и просиял. «Как же давно не давал о себе знать князь Озеров. Интересно, что же он пишет, – думал Ветровский, распечатывая конверт и пробегая глазами первые строки письма. – Так это не Николай, а Миша – титулярный советник, выпускник Царскосельского Лицея… просит принять его в Министерство… Кажется, совсем недавно я гостил у Озеровых в Тихих ручьях, и этот самый титулярный советник показывал мне майского жука, которого он изловил и заточил в коробочку. Как сейчас помню, в тот год родился наследник-цесаревич, великий князь Александр Николаевич… Что ж, любопытно будет увидеть князя Михаила, – проговорил Егор Ильич, поднимая глаза от письма. – Где-то у меня был записан их адрес в Петербурге. Нужно написать ему и пригласить…» – начал разбирать бумаги Ветровский.

– Не стоит беспокоиться, Егор Ильич, я прекрасно знаю, где живет князь, ведь мы учились вместе. Он просил меня передать вам это письмо, – сообщил Виктор.

– Вы с Михаилом товарищи, стало быть. Прекрасно. Ступайте к нему, голубчик, и возвращайтесь вместе,– сказал Егор Ильич, и Вревский вышел из его кабинета.

Пройдя по Невскому и приветливо улыбнувшись нескольким знакомым дамам, молодой человек повернул к Большой Мильонной, и вскоре он уже звонил у дверей особняка Озеровых. Ему открыла незнакомая дама средних лет, оказавшаяся баронессой Инберг, и Виктор поспешил отрекомендоваться как приятель Михаила Николаевича. Елена Юрьевна радушно приняла гостя, усадила в кресла и распорядилась принести чаю. Виктор, узнав, что Михаил с невестою в сопровождении сына баронессы отправились в церковь, чтобы условиться о венчании, согласился на

предложение Елены Юрьевны подождать друга здесь.

* * *

«Ах, Миша, взгляни только на это, какая прелесть!» – поминутно обращалась к жениху Аглая, показывая то на великолепное здание, то на витрину модного магазина. Девушке то и дело хотелось произнести то же, когда она видела разряженных дам или роскошные кареты, но, при вей своей непосредственности, она все же понимала, что это моветон.

Если Михаил добродушно кивал головою и повторял «Право, Аглаэ, это великолепно», то Денис, без того утомленный этой прогулкой, которая не представляла для него такого интереса и очарования, как для молодых провинциалов, с недовольной физиономией выполнял свою роль проводника впереди, в некотором отдалении от пары. Когда же Аглая уговорила жениха зайти в модный французский магазин, чтобы выбрать свадебное платье, барон, не выдержав этого, извинился и направился домой. Благо особняк Озеровых был уже неподалеку, иначе Михаил и его невеста не один час проплутали бы по Петербургу в его поисках.

Вернувшись в дом кузена, Денис увидел в гостиной маменьку, которая пила чай и беседовала с каким-то молодым чиновником. Виктор и корнет познакомились, и последний присоединился к чаепитию. Вревский, узнав, что m-lle Аглаэ выбирает свадебное платье, совсем отчаялся видеть Михаила в ближайшее время. Он уже собирался уйти, оставив другу записку, но баронесса и ее сын убедили Виктора подождать еще немного. Как ни странно, Аглая и Михаил вернулись через полчаса. Девушка начала было восторженно описывать платье, которое она заказала, но, увидев Вревского, смутилась и замолчала. С баронессой и бароном она, несмотря на недолгое знакомство, была уже в коротких отношениях. Виктор, поблагодарив Елену Юрьевну за чай, подошел к Михаилу и, сказав другу несколько слов и попрощавшись с дамами и Денисом, вышел вместе с князем на улицу.

Молодые люди шли по Невскому к зданию министерства внутренних дел. Михаил, узнав из рассказа друга, как обрадовался Ветровский его письму, воодушевился и ускорил шаг. Вскоре они уже стояли у кабинета статского советника. Егор Ильич, увидев своего секретаря с каким-то молодым человеком, догадался, кто это был и поднялся с приветствием.

– Михаил! Как же я рад! – обнял он сына своего старого друга.

– Виктор, передайте эти бумаги графу Броновскому, я хочу узнать его мнение, – протянул папку статский советник, и Вревский вышел из кабинета.

– Как вы похожи на свою мать – я знал Варвару Александровну в юности, у вас с ней невероятное сходство, – сказал Ветровский и тут же перешел на деловой тон – Значит, желаете служить статским, как и ваш отец? – Такие переходы были в обыкновении у Ветровского.

– Непременно по статской, ваше высокородие, – бодро ответил князь.

– Оставьте это «высокородие», мой друг, и мне позвольте называть вас просто Михаилом, – сказал Ветровский, – присядьте. Ваш отец столько раз помогал мне, он был, да и сейчас, надеюсь, считает меня своим ближайшим другом. Я знал вас еще младенцем – теперь будем вместе служить, – задумчиво закончил статский советник. – Вы написали, что скоро женитесь. Рад поздравить с будущей свадьбой! Кто же ваша невеста?

– Аглая Ивановна Горина, дочь генерал-лейтенанта в отставке Ивана Ивановича Горина. Раз уж заговорили о свадьбе, прошу вас оказать нам честь своим присутствием. Венчание состоится послезавтра в Лазаревской церкви. Вы увидитесь там и со своим старым другом.

– Благодарю. А насколько ваш отец собирается в Петербург? Он ничего не говорил вам?

– Думаю, не более чем на три дня. Возможно, он писал вам – отец больше не предводитель уездного дворянства.

– Да, да, несправедливость, какая вышла несправедливость! – с горечью произнес Ветровский, – и он, тем не менее, продолжает служить в уездном собрании. Я поговорю с Николаем – здесь, в столице, очень нужны такие способные и добросовестные люди.

– Как было бы замечательно отцу служить в Петербурге! Я тоже поговорю с ним, но, думаю, ваш совет вернее сможет его убедить.

– Что ж, рад буду посетить вашу свадьбу. В котором часу?

– В десять, – ответил Михаил, забывший сказать о времени.

– Прекрасно. А на следующий день…какое же это число…четвертого дня марта – начнете службу. Я еще подумаю, куда вас определить, а после Виктор передаст вам. Он ведь ваш приятель, не так ли?

– Да, мы вместе учились в Лицее.

– Совсем забыл! Забыл спросить, как поживает ваше семейство. Как маменька, сестры?

– Сейчас у нас все хорошо, хотя после потери отцом поста уездного предводителя приходилось нелегко. Старшая сестра Евдокия вышла замуж за князя Муранова и скоро будет в столице. Прасковья также приезжает – маменька хочет вывозить ее в свет.

Приходите на мою свадьбу, там будет вся наша семья.

– Непременно приду.

– Что ж, не буду далее задерживать вас, мне нужно готовиться к свадьбе. До встречи,

Егор Ильич.

– До свидания, Михаил. Был очень рад увидеть вас.

Молодой человек вышел, а статский советник, искренне обрадованный будущей встречей со старинным другом, снова занялся своей работой.

Михаил шел по Невскому проспекту. Его настроение было замечательным, как и погода в Петербурге в этот день. Он только начинался, а князь уже успел многое сделать: и условиться о венчании, и заказать свадебное платье, весьма осчастливив невесту, и получить работу под началом замечательного человека, лучшего друга его отца. Кроме того, сегодня Михаил ожидал приезда своих родных, которые, по его предположениям, уже должны были получить письмо.

Молодой человек, увлеченный мыслями, и не заметил, как подошел к своему дому. Увидев у крыльца два дормеза, он поспешил к ним. Но там уже никого не было, только слуги торопливо переносили вещи в дом. Кучер другого дормеза оставался на своем месте – Михаил узнал мурановский экипаж. Князь резво взбежал по лестнице и зашел в дом.

– Мишенька, душа моя! – Евдокия, только завидев брата, поспешила обнять его.

– Рад приветствовать княгиню Муранову, – своим обычным шутливым тоном ответил молодой человек.

И тут же к нему с двух сторон подошли Варвара Александровна и Прасковья, обнимая, целуя и засыпая вопросами своего любимого Мишеля.